Китай: страницы прошлого

Сидихменов Василий Яковлевич

При рождении ребенок получал «молочное» (или «детское») имя. Это имя должно было состоять из иероглифов, обозначающих что-нибудь приятное, надежду на то, что дитя будет счастливым и не умрет в младенчестве. Ребенка часто называли Со-эр, Чжу-эр, Шуань-эр, что соответственно означало: Замочек — пусть ребенок будет в такой же безопасности, как то, что заперто под замком; Столбик — пусть ребенок твердо стоит на ногах; Узелок — пусть он будет надежно привязан к своему дому. Все эти имена давались, конечно, мальчикам. Их наделяли и такими именами: Фу (Богатство), Гуй (Знатность), Си (Счастье), Лэ (Радость). Именами девочек, как правило, служили названия цветов, драгоценных камней, бабочек, птиц: Лянь-хуа (Лотос), Му-дань (Пион), Син-эр (Абрикос), Тао-эр (Персик).

Их также могли назвать Сяо-мао (Котеночек) или Эр-мэй (Вторая сестричка). Иногда детям давали также имена в соответствии с временем года, когда они родились: Чунь-эр (Весна), Сяшэн-эр (Рожденный летом), Цю-эр (Осень), Дун-эр (Зима).

На третий день совершался обряд омовения ребенка. В таз наливали теплую воду, туда же клали подаренные медные и серебряные монеты, а также приготовленные родителями грецкие орехи, каштаны, земляные орехи, финики, семена лотоса, вареные куриные яйца. Все это, за исключением монет, было окрашено в красный цвет — цвет радости. Купая ребенка, приговаривали различные «счастливые» слова в рифму. Например, говорили: «Если будет мыть голову, то будет жить в высоком доме» и т. п.

С ранних лет детей приучали выполнять различные обряды, отравляя их сознание суевериями. Так, при виде новой луны дети, обращаясь к месяцу, кланялись ему и припевали: «Месяц, месяц, месяц! Кланяюсь тебе, трижды кланяюсь. Не позволяй, чтобы у детей была чесотка». Луна, оказывается, влияла не только на детей, но и на их платье, поэтому ночью не следовало класть одежду мальчиков и девочек на место, куда падал свет луны или звезд. Девочка должна была бояться света звезд, а мальчик — света падающей звезды.

Беспокойство ребенка во сне приписывалось сглазу. Чтобы предохранить от него, применялся такой обряд. На красной бумаге писали: «Небо желтое, желтое! Земля желтая, желтая! В моем доме есть плакса. Прохожие, благородные люди, прочитайте три раза написанное, и пусть ребенок спит до утра». Такую бумажку бросали на перекрестке.

По установившейся традиции новорожденному дарили различные украшения. Подарки эти могли быть действительно ценными — золотая цепочка на шею или украшение из серебра в форме замочка, но могли быть и совсем простые, чисто символические, например косточка от персика с вырезанными на ней разнообразными узорами. Через косточку продевалась нитка, которая привязывалась к руке ребенка.

С большой торжественностью отмечался первый месяц со дня рождения ребенка. Родственники, друзья и знакомые родителей вновь приносили ему подарки: серебряные, позолоченные и посеребренные бубенчики, изображения бога долголетия и восьми бессмертных, ручные и шейные браслеты, замочки, красные шнурки на шею. Бубенчики и изображения богов прикреплялись к шапочке младенца. Замочек вешали на шею для того, чтобы ребенок долго жил и чтобы не ушла из него душа. Дарили модель китайской меры сыпучих тел (доу) — этим выражалось пожелание, чтобы у ребенка всегда был в изобилии рис; игрушечную печать (инь) — пусть младенец, когда вырастет большим, получит печать чиновника (знак власти); изображение иероглифа шэн («возвышаться») — чтобы ребенок высоко поднялся по служебной лестнице.

Маленьких мальчиков часто одевали как девочек для того, чтобы обмануть духов болезни или смерти, которые, как верили родители, в таком случае пройдут мимо них. Суеверные родители, боясь, что долгожданного и любимого мальчика будут преследовать болезни или даже похитит смерть, давали ему имя Ятоу (Служанка). Этим они как бы старались обмануть злых духов, показать, что ребенок им не дорог и они вроде бы не боятся его потерять.

Мальчики были предметом особой заботы в семье. Стремясь уберечь их от болезней, предохранить от нечистой силы и несчастных случаев, родители прибегали к самым различным амулетам и талисманам. Новорожденного предохранял особый амулет — «замочек ста семейств». После рождения сына отец обходил сто человек — родных и знакомых — с просьбой дать по одной или несколько медных монет. На собранные деньги он покупал замочек и вешал его на шею ребенку. Это означало: сто семейств заинтересованы в долголетии новорожденного.

Применялось и «треугольное заклинание»: лист бумаги с написанным на нем заклинанием складывался в форме треугольника и прикреплялся к одежде детей — так оберегали их от болезней и злых духов.

Самые распространенные амулеты, предохранявшие детей от болезней, имели форму тыквенной бутылки или меча, вырезанного из ивового дерева. В китайских аптеках лекарства обыкновенно хранились в сосудах, имевших форму тыквы: ей также приписывалась лечебная сила.

Девочкам вешали на шею мешочки, наполненные ароматическими травами. Такие мешочки вышивались искусными швеями и обычно были красного цвета, который надежно отпугивал злых духов.

Для предотвращения дурного влияния злых духов на детей применялись и другие меры. В комнату, где спал ребенок, ставили метлу или конский хвост; ребенок ночью будет спать спокойно и не станет кричать, если к дверям дома прикрепить бумагу с заклинанием такого рода: «Владыка неба, владыка земли, в моей семье ребенок кричит всю ночь. Почтенные прохожие, прочтите эту надпись, и мое дитя будет спать до утра».

У молодой невестки было одно-единственное средство облегчить свое положение в семье — родить сына. И вот она забеременела. Все ждут от нее сына, и сама она мечтает родить мальчика. И — о ужас! — на свет появляется девочка! Глаза матери наполнены горькими слезами, она не смотрит на маленькое существо. Свекровь в бешенстве, и даже муж, который вообще-то неплохо относится к жене, выглядит печальным и озабоченным.

Если жена рожала только девочек, то она считалась виноватой перед мужем, ибо обманула его надежды на продолжение рода. Неспособность жены родить сына давала право мужу брать в дом наложницу — это разрешалось законодательством. Вот один из рассказов на эту тему.

У богатого чиновника Чжана была жена по имени Лань, которая родила ему трех дочерей и ни одного сына. Муж был крайне недоволен женой, так как в семье не было наследника. После долгих дебатов было решено, что муж возьмет в наложницы служанку. Спустя некоторое время служанка родила от Чжана дочь. Это вызвало недовольство супружеской четы. Однако была предпринята еще одна попытка — на этот раз служанка родила мальчика. Лань была вне себя от радости — наконец-то у них будет наследник! Служанку через год убрали из семьи — она сделала свое дело и уже никому не была нужна. Горе разлученной с ребенком матери никого не трогало.

Рождение детей на благо родителей считалось основной целью брачной жизни и, как думали верующие, обеспечивало старшему поколению загробный покой. Но не все дети могли впоследствии служить своим усопшим родителям. «Усопшему отцу, — говорилось в одной древней китайской книге, — может приносить жертвы старший сын его, деду — старший внук по прямой линии, прадеду — старший правнук по прямой линии». Девочка, когда придет время, станет невестой и уйдет в чужое семейство, поэтому она не сможет приносить жертвы усопшим родителям. «Выданная замуж дочь, — гласила старая китайская пословица, — то же, что вылитая вода», т. е. совершенно бесполезный для семейства человек. Только мальчику суждено было до конца дней пребывать в неразрывной связи со своими предками. Кроме того, родители рассчитывали получить поддержку в старости, что особенно важно для бедных семей, где каждый работник вносил свой вклад в благосостояние семьи.

Родители-бедняки, доведенные до отчаяния нуждой и лишениями, иногда умерщвляли своих малолетних дочерей. В провинции Фуцзянь, например, практиковался такой способ убийства: родители брали новорожденную девочку, погружали ее в лохань с холодной водой, и она там захлебывалась. Единственной причиной таких убийств была крайняя бедность. Понимая, что нет возможности приобрести приданое дочери, и не желая обрекать ее на горькое существование, полное лишений и бесчестья, родители предпочитали призвать на помощь смерть как единственное средство, избавлявшее дочь от несчастий в жизни.