Китай – великая держава номер один?

Млечин Леонид Михайлович

2. Поручить делегации КПСС на VIII съезде Компартии Китая обменяться мнениями…»

Микоян говорил с сильным акцентом, переводчикам приходилось трудно. Но Хрущев ценил умение Анастаса Ивановича улаживать деликатные проблемы. Летом того же 1956 года Микоян ловко изъял из Венгрии первого секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся Матьяша Ракоши, который во всем подражал Сталину.

Анастас Иванович не сомневался, что сумеет избавить северных корейцев от Ким Ир Сена. Микоян договорился с китайским руководством о совместных действиях Микоян и член политбюро ЦК КПК Пэн Дэхуай поехали в Пхеньян для участия в работе внеочередного пленума ЦК Трудовой партии Кореи 23 сентября. Маршал Пэн Дэхуай терпеть не мог Ким Ир Сена.

Микоян

и Пэн Духуай заставили Кима провести новый пленум ЦК, чтобы реабилитировать тех, кого сняли со своих должностей в августе. Но он так умело подобрал ораторов на пленуме, что гостям пришлось отказаться от идеи сместить Кима. Микоян и Пэн Дэхуай только взяли с него обещание не трогать ни китайских корейцев, ни советских. Ким обещание дал, но довольно скоро убедился, что может делать все, что считает нужным. Советских руководителей он вовсе не боялся, считал слабаками.

В ноябре 1957 года Ким приехал в Москву на совещание коммунистических и рабочих партий. Он увидел, что и советские руководители, и китайские нуждаются в том, чтобы он оставался на своем месте. Вернувшись, он расправился со всеми своими противниками. На пленуме ЦК Трудовой партии Кореи в декабре 1957 года довольно критически говорилось о великодержавных проявлениях в политике СССР и Китая в отношении корейского народа. Тех, кто посмел встать в оппозицию, он расстрелял, остальных лишил должностей и отправил в трудовые лагеря «на перевоспитание»… Кто убежал в Советский Союз или в Китай, тот остался жив. Остальные доживали свой век в лагерях.

9 ноября 1957 года советский посол в Пекине Павел Юдин докладывал Хрущеву о ночной беседе с Мао. Речь шла о Северной Корее. Мао пересказал послу свой диалог с Ким Ир Сеном. Разговор развивался так. Коснувшись вопроса о корейских политэмигрантах в Китае, Мао Цзэдун предложил Киму собрать всех их в Пекине и «объявить им амнистию». Мао заверял Кима, что эти корейцы никогда не будут использованы Китаем против КНДР. Ким ответил, что «эти люди в Корее не нужны»… Мао Цзэдун сказал Ким Ир Сену: «Видимо, мой приезд в Корею вы не будете приветствовать, поскольку я приношу всякие неприятности». Ким Ир Сен не соглашался с этим мнением и заявил, что в случае прибытия в Корею Мао Цзэдуна ему будет организована большая и теплая встреча».

Но Мао в Пхеньян так и не приехал.

Хрущев в 1959 году упрекал Мао: «Конечно, и у вас имеются китайцы, которые бежали от Ким Ир Сена. Но это не дает вам оснований портить отношения с Ким Ир Сеном. Мы по-прежнему остаемся с ним хорошими друзьями…»

Ким умудрился — в момент острого противостояния Москвы и Пекина — безболезненно выйти из-под опеки Советского Союза и не оказаться в подчинении у Китая.

Сам Ким ни разу не высказался против Советского Союза. Более того, он вообще редко появлялся на публике в пик советско-китайского конфликта. Все острые высказывания либо публиковались в газетах, либо произносились его подручными. Корейская печать обвиняла Советский Союз в попытке изолировать Китай, в шовинизме, в дискриминации азиатов, в том, что Москва использует экономическую помощь для того, чтобы вмешиваться во внутренние дела азиатских государств. Выступая перед выпускниками военной академии в октябре 1963 года, Ким с гордостью сказал, что форма, которую носят выпускники, сшита в Северной Корее из отечественной ткани, а до 1960 года военную форму приходилось импортировать.

И Москва никогда персонально не критиковала Ким Ир Сена.

А вот китайские хунвэйбины нещадно поносили Кима, карикатуры на него висели в Пекине. Китайские радикалы обвиняли Кима в ревизионизме, в подражании Хрущеву, в нежелании присоединиться к культурной революции в отказе помочь Северному Вьетнаму. Китайские студенты, приезжавшие в Корею, обвиняли Кима в том, что он погряз в буржуазном быте, возмущались его многочисленными резиденциями. В январе 1967 года Кан Шэн, руководивший госбезопасностью, сказал албанцам: «Ким Ир Сен должен

быть свергнут, чтобы изменить положение в Корее».

Но спор с Китаем никогда не предавался гласности. Мало кто знает, что на корейско-китайской границе тоже происходили военные столкновения, как между советской армией и китайской…

Секретный доклад

Как же получилось, что за десять лет ближайшие союзники, Москва и Пекин, превратились в злейших врагов, готовых померяться силой на поле брани?

Роль Мао Цзэдуна в социалистическом лагере сразу после смерти Сталина стала куда более значительной, чем прежде. Вот характерная история. По распоряжению тогдашнего главного редактора «Правды» Дмитрия Трофимовича Шепилова редакционные умельцы так отретушировали давнюю фотографию, сделанную еще во время подписания в феврале 1950 года советско-китайского договора, что новый глава правительства Георгий Максимилианович Маленков оказался рядом со Сталиным и Мао Цзэдуном. Они втроем образовали как бы руководящую тройку.

Георгий Максимилианович считал себя самым близким к Сталину человеком и его законным наследником. И воспринимался как новый хозяин страны. Шепилов решил сделать приятное Маленкову. Но товарищам по Президиуму ЦК это не понравилось. 12 марта 1953 года Президиум объявил главному редактору «Правды» строгий выговор за «произвольную верстку речей руководителей партии и правительства на траурном митинге» и за опубликование без ведома ЦК «произвольно смонтированного снимка на третьей полосе». «Я считал, что основная проблема — это наша дружба с Китаем, — оправдывался Дмитрий Шепилов, — близость двух глав правительств — символ этой вечной дружбы, и я в этих целях так сделал».

В конце сентября 1954 года Никита Сергеевич Хрущев, который достаточно быстро отодвинул Маленкова на вторые роли, полетел в Китай. Представительную советскую делегацию восхитили пышные празднества по случаю пятилетия Китайской Народной Республики на площади Тяньаньмэнь. Хрущев поучал хозяйку Москвы Екатерину Алексеевну Фурцеву: «Вот, Екатерина Алексеевна, учитесь у китайцев, как нужно оформлять и проводить демонстрации. У нас все это официально и сухо проводится. А тут тебе и пение, и танцы, и физкультурные упражнения». Вернувшись в Москву, Фурцева постаралась учесть пожелания Первого секретаря ЦК КПСС. Празднование майских и октябрьских годовщин на Красной площади приобрело более театральный характер.

Перед отъездом председатель КГБ Иван Александрович Серов представил Хрущеву справку, составленную по материалам своих сотрудников, работавших в Пекине. С октября 1949 по 1954 год руководители народного Китая уничтожили семьсот десять тысяч человек, арестовали за «контрреволюционную деятельность» два миллиона. Хрущев по этому поводу высказываться не стал. Ему важно было установить личные отношения с Мао Цзэдуном, который пока что демонстрировал полную солидарность с Москвой.

Мао все еще очень нуждался в масштабной советской помощи. За советские промышленные поставки Китай расплачивался продовольствием, которого не хватало самой стране. В инструкции министерству внешней торговли КНР летом 1954 года говорилось: «Ради экспорта следует сократить внутренний рынок таких продуктов, как мясо. Другие продукты, такие как фрукты и чай, следует экспортировать в как можно большем количестве и потреблять на внутреннем рынке только в том случае, если что-нибудь остается…»

Глава правительства КНР Чжоу Эньлай, обещая друзьям увеличить поставки продовольствия, сказал: «Если наш народ и голодает, то не в городах, а в сельской местности». За этим стояло: никто не узнает о голоде. Да и крестьян не жалко. Крестьянам запрещалось уезжать из деревни, перебираться в город и менять профессию. Вот почему китайцы так боялись ссылки в деревню в наказание за проступки: это не только голод и тяжелый труд, это обрекало всю семью, и главное детей на такую же безрадостную жизнь.