Китайская головоломка
Шрифт:
«Небесный князь» Хун Сюцюань считался верховным религиозным лидером государства и народа. «Князь Востока» Ян Сюцин, ближайший сподвижник Хун Сюцюаня, который имел два религиозных титула «Святой дух» и «Утешитель», был главой правительства и главнокомандующим армией. Остальными четырьмя ванами стали также видные деятели тайпинского движения.
Армия тайпинов, успешно громившая маньчжурские правительственные войска, была организована также по типу армии древней династии Чжоу. Низовой единицей был «пяток» — четыре солдата и командир. У каждого «пятка» — свое название типа «храбрый», «сильный», «отчаянный». Пять «пятков» — взвод. Четыре взвода, каждый из которых носил название одной из четырех сторон света, составляли роту, пять рот — полк и т. д.
В апреле 1851 года губернатор провинции Гуанси так охарактеризовал тайпинскую армию: «Хун Сюцюань — человек
19 марта 1853 года тайпинские войска штурмом овладели Нанкином, административным центром провинции Цзянсу, бывшей столицей Минской династии. В противовес реакционному маньчжурскому Пекину тайпины объявили Нанкин истинно китайской столицей «Небесного государства Великого благоденствия», переименовав в Тяньцзин — Небесную столицу.
Таким образом, Тайпин тяньго, декларативно провозглашенное двумя годами ранее, после захвата город Юньань в провинции Гуанси 27 августа 1851 года, отныне становилось реальностью. Поднебесная оказалась разделенной на две половины после того, как тайпины заняли центральную часть Янцзы и пересекли Великий канал. В результате весь южный Китай был отрезан от Пекина, хотя и не был полностью под властью тайпинов. Однако практически во всех провинциях к югу от Янцзы бушевали мощные крестьянские восстания антиманьчжурского характера.
Потеря значительной части территории, причем крайне важной с экономической точки зрения, вызывала у маньчжуров неуверенность в своих силах и даже панику в Пекине. Финансовое положение Цинского двора было близким к кризису. С одной стороны, из приморских городов и портов на Янцзы перестали поступать таможенные и прочие доходы, прекратилась доставка в Пекин продовольствия, а также податей из всех южных районов империи. С другой стороны, катастрофически росли расходы на борьбу с тайпинами и бунтовавшими по всей стране крестьянами. В своем эдикте от 30 апреля 1853 года. Сын Неба откровенно признал, что казна пуста и нужно искать дополнительные источники поступления доходов. В критический для своей династии момент наместник Неба на земле забыл о том, что ему надлежит прежде всего заботиться о благе своего народа. «Нужно признать, — отметил в дневнике один из французских миссионеров, — что император Сяньфэн и министры совершенно, по-видимому, сошли с ума. В тот момент, когда им необходимо употребить все старания для успокоения народа, они давят его налогами, вооружают его против себя назначением разных тяжелых работ. Для снаряжения нескольких правительственных солдат угнетаются сотни семей, у коих отнимаются волы и другое имущество. Предполагаемые защитники отечества — те же разбойники, грабящие мирных жителей в их собственных домах. Повсюду начинается ропот в пользу мятежников и желание прихода их нигде не скрывают. Мятежники же в контраст правительственным войскам ведут себя примерно. Ни грабительств, ни бесчинств они не производят».
Обстановка в стране была, как видно, исключительно благоприятной для тайпинов. Казалось бы, никто и ничто не сможет воспрепятствовать им «восшествию на престол». Даже европейцы, как думалось тайпинам, перешли на их сторону и отвернулись от маньчжурской власти.
И все же желанного не случилось. Почему?
Вскоре поеле того, как тайпины обосновались в Нанкине, к ним пожаловали официальные представители Великобритании, что на языке дипломатов означало признание де-факто Тайпин тяньго. Миссия во главе с сэром Джорджем Бонхэмом отплыла из Шанхая в апреле 1853 года на военном судне «Гермес». Будучи губернатором Гонконга, Джордж Бонхэм получил надлежащие полномочия правительства Великобритании.
Эта первая встреча англичан с тайпинами не обошлась без курьеза, Дело в том, что тайпинам был известен факт обращения маньчжурского правительства за помощью к Англии. И когда 27 апреля английское военное судно появилось на рейде Нанкина, тайпины решили, что англичане собираются оказать практическую помощь Пекину — атаковать Нанкин. Поэтому «Гермес» был встречен интенсивным огнем тайпинских батарей с обеих берегов Янцэы. В иной обстановке подобное оскорбление британского флага повлекло бы ответные меры. Но на этот раз с «Гермеса» не было произведено ни одного выстрела. Высокомерные британцы проглотили тайпинскую пилюлю. Британская миссия сошла на берег и, прояснив недоразумение, сообщила, что приехала объявить о своем нейтралитете в противостоянии тайпинов и маньчжуров. Джордж Бонхэм повторил это в дружественной беседе с тайпинскими вождями и подкрепил своей подписью под официальными документами.
Англичане говорят, что дипломат — это джентльмен, который лжет на благо своей страны. Губернатор Гонконга был отменным дипломатом и, естественно, джентльменом. Он убеждал легковерных тайпинов в том, что «англичане — тоже христиане», что «мы ваши братья из-за моря». На тайпинов это подействовало. Англичане получили разрешение на свободный въезд и выезд и свободную торговлю на территории Тайпин тяньго всеми товарами, кроме опиума. Руководство тайпинов официально подтвердило это в так называемом «Обращении к иностранцам» от 1 мая 1853 года. Лондон получил от тайпинов то, чего он безуспешно добивался у маньчжуров.
Вслед за англичанами в Нанкин потянулись французы и американцы. Французская миссия во главе с Бурбулоном прибыла в столицу Тайпин тяньго в декабре 1853 года на военном судне «Кассини». А американцы пожаловали в мае 1854 года на двух фрегатах «Сусквеганна» и «Конфуций». Американскую сторону представлял некто Маклан.
Официальные контакты с западными державами были желанны для тайпинов. Об этом откровенно высказался один из тайпинских вождей куратор внешней политики Ло Даган в письме Джорджу Бонхэму: «Если бы не маньчжуры, мы, китайский народ, жили бы с вами в мире, как будем жить в дальнейшем, когда укрепится наша власть». Обличая маньчжуров как главных виновников позора Поднебесной и унижения китайского народа в первой опиумной войне, Ло Даган и другие вожди тайпинов наивно полагали, что они выстраивают свои отношения с англичанами и прочими иностранцами как равные с равными, без ущемления национального достоинства китайского народа.
Представители Запада хотя и считалась «варварами», но на деле воспринимались братьями китайцев, изнывающих под игом маньчжурского господства. Тот же Ло Даган в одном из своих посланий англичанам подчеркивал: «Поскольку все мы поклоняемся верховному владыке, все мы являемся братьями. Прочитав ваши послания, мы удостоверились, что мы с вами идем по одному и тому же пути». Наивность планов тайпинов в отношении стран Запада выпукло прослеживается в послании группы тайпинских командиров, направленному в 1860 году командующим английскими и французскими войсками в Гуанчжоу (Кантон) и Сянгане (Гонконг). В нем тайпины, распинаясь в гостеприимстве к «друзьям», пытаются доказать одинаковую сущность Китая и иностранных государств и поэтому приветствуют практические действия европейцев по «уничтожению старых порядков» на захваченной ими территории, по осуществлению «добродетельного правления, одобряемого народом». Дальше больше. «Хотелось бы, — раскрывали душу тайпинские командиры, — немедленно двинуться с войсками вам навстречу, вместе с вами подумать, составить планы на будущее… И с вами вместе мы будем наслаждаться беспредельным счастьем, постоянно совершая бессмертные подвиги».
В облаках иллюзий витал и сам «Небесный князь» Хун Сюцюань, который в 1858 году направил послание «Младшим западным братьям» с призывом присоединиться к тайпинам: «Идите же, младшие братья, с радостью к нам, и да будет вам успех во всем».
Примерно в это же время в Шанхае побывал великий русский писатель Гончаров. В его заметках о Шанхае, вошедших во «Фрегат «Палладу» красноречиво описано, как боготворимые тайпинами англичане «уничтожали старые порядки на захваченной ими территории осуществляли там «добродетельное правление, одобряемое народом». Вот что увидел Гончаров: «Обращение англичан с китайцами да и с другими, особенно подвластными им, народами не то чтобы было жестоко, а повелительно, грубо или холодно-презрительно, так что смотреть больно. Они не признают эти народы за людей, а за какой-то рабочий скот… «С англичанином Стоксом русский писатель прогулялся по улицам Шанхая: «Мы с ним гуляли по улицам, и если впереди нас шел китаец и, не замечая нас, долго не сторонился с дороги, Стокс без церемонии брал его за косу и оттаскивал в сторону. Китаец сначала оторопеет, потом с улыбкой подавленного негодования посмотрит вслед…»