Шрифт:
ГЛАВА 1
СТРАСТЬ, ЗАХВАТИВШАЯ АРНОЛЬДА ХОДКИССА
От волнения Ходкисс ёрзал на стуле. В горле пересохло, он тяжело дышал. Яркий солнечный свет бил прямо в глаза, но Ходкисс ничего не замечал.
Где-то неподалёку раздался крик фламинго, но Арнольд Ходкисс не слышал крика птицы. Его внимание было приковано к иллюстрациям книги, которую он листал. Его пальцы медленно переворачивали плотные глянцевые страницы, чувственно лаская каждую из них.
По залитой жарким летним солнцем зеленой лужайке
— Вам с яйцом, сэр, или с огурцом?
Ходкисс вздрогнул и вытер потные ладони о себя. Его побеспокоили. Он поднял затуманенный взгляд и бессмысленно уставился на стоявшую перед ним девушку с длинным некрасивым лицом. Она была в строгом тёрном платье с белым воротником и манжетами, в накрахмаленном переднике. В руках девушка держала серебристый поднос, накрытый бумажной салфеткой, из-под которой выглядывали два небольших худосочных сэндвича.
— Вам с яйцом или с огурцом, сэр? — снова деловито поинтересовалась она.
Ходкисс захлопнул книгу и, приподнявшись, сунул её на сиденье стула. Он все ещё не мог прийти в себя, но надеялся, что девушка ничего не заметила и не обратила внимания на его странное поведение. Твёрдый прямоугольник мешал сидеть, больно упираясь в ногу, и Ходкисс опять поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее.
— Так вам с яйцом, сэр…
— Ходкисс решил не рисковать.
— А можно и так и эдак? — осторожно намекнул он, предлагая компромиссный вариант.
— То есть, вы хотите сказать, что один с яйцом и один с огурцом? — уточнила девушка.
— Надеюсь, в этом нет ничего дурного? — встревожился Ходкисс.
— О, тут в последнее время многие так заказывают, сэр, — успокоила его девушка.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Ходкисс.
Он облегчённо откинулся на спинку плетёного из ивовых прутьев стула и залюбовался красивыми лужайками, ручьями и прудами знаменитого парка Дерри и Томаса, стараясь вовсе не глядеть на девушку, пока она маленькими щипчиками перекладывала сэндвичи на крошечную тарелочку. С преувеличенным вниманием разглядывая клумбу с анютиными глазками, Ходкисс все никак не мог устроиться так, чтобы книга не мешала сидеть.
— С вами все в порядке, сэр? — насторожённо спросила официантка с лошадиным лицом, ставя перед ним тарелочку с сэндвичами.
— Да, благодарю вас… — неуверенно пробормотал Ходкисс и на всякий случай добавил:
— Разве что голова ещё немного кружится после самолёта. Я, видите ли, только что прилетел из Нью-Йорка…
— И сразу пришли сюда, к Дерри и Томасу? — удивилась девушка.
Ходкисс откашлялся, медля с ответом. Сюда он заглянул скорее машинально — просто привык забираться повыше, когда хотел остаться наедине со своими мыслями, но вслух со скучающим видом произнёс:
— Мне всегда нравились висячие сады.
— О-о-о… — глубокомысленно протянула девушка.
Чтобы убедить её окончательно, Ходкисс добавил:
— Это вообще моя страсть.
— А-а-а… — Девушка понимающе кивнула головой.
Ходкисс наконец решился посмотреть ей прямо в глаза. Что, собственно, страшного, даже если она и заметила иллюстрации в книге? Что они могли ей сказать? Один он, что ли, разглядывает такие книжки? Этим занимаются почти все туристы-американцы… Однако руки у него все-таки немного дрожали, когда он наливал чай из серебряного чайника.
— Ну, приятного вам аппетита, сэр, — сказала наконец официантка и с достоинством направилась к другому столику, откуда на неё во все глаза пялились двое новых посетителей, с виду — тоже заезжие туристы.
Когда девушка ушла, Ходкисс, воровато оглядевшись по сторонам, снова достал книгу. Раскрыв её так, чтобы не было видно названия, он рассеянно жевал сэндвич, мелкими глотками прихлёбывая чай, и, забыв обо всем, углубился в созерцание большой цветной фотографии.
— Я сама знаю про такое, сэр…
От неожиданности Ходкисс подскочил на стуле и опрокинул чашку с чаем. Он тупо уставился на официантку, которая вернулась к его столику с порцией не то ячменных, не то пшеничных хлебцев.
— Что?..
— Вам тоже нравятся ажурные мостики и плакучие ивы, да, сэр? В нашем заведении есть одна тарелка с точно такой же картинкой. К серебряной свадьбе маменьке подарили целый сервиз, но теперь осталась только эта тарелка, и её повесили на стену. А вы, наверно, здорово в этом разбираетесь?
Ходкисс насторожённо взглянул на неё.
— Ну что вы! Не так чтоб уж очень, но…
— Послушайте, сэр, не у вас ли там изготовляют таких маленьких слоников в футлярчиках из орехового дерева? — поинтересовалась вдруг девушка. — Я видела такую фигурку у моего дядюшки. Или, может, их делают в Индии? Дядя привёз этого слоника откуда-то издалека. А транзисторы, сэр? Знаете, такие небольшие радиоприёмники…
Ходкисс совсем растерялся.
— Гм… Как вам сказать… Девушка не унималась и продолжала изводить его расспросами.
— А вы, часом, не из посольства, или как оно называется?
— Я…
— Да вы, сэр, совсем плохо говорите по-английски! Вы, наверно, учились в Гонконге?
Последний вопрос поверг Ходкисса в крайнее изумление.
— Где?.. Да что вы! Я никогда не бывал в Гонконге! Я американец… родился в Калифорнии!
Девушка глуповато улыбнулась и переспросила с лукавством в голосе:
— Да? Сэр, вы, никак, за дурочку меня считаете?
Ей почему-то было очень смешно, она с трудом сдерживалась, потом, наконец, громко хихикнула и, спотыкаясь, убежала прочь под неодобрительные взгляды метрдотеля, давясь от смеха.