Киты по штирборту. Второй шанс

Демченко Антон Витальевич

Дядька Край… всё не привыкну называть его Мироном, как следовало бы, смачно сплюнул прямо на ковёр гостиной, смерил дочь разочарованным взглядом и молча вышел из комнаты.

— Рик… Кирилл… — Тихо забормотала Хельга.

— Продолжай. Что замолчала? — Поинтересовался я. — Это же правда… я, действительно, крыса, только не помоечная, а «трюмная». Так нас называли горожане, вахтовики и поселившееся в Меллинге отребье, ищущее контракта. Хотя сами они, пожалуй, хуже крыс. У них был выбор, уехать или остаться в той бочке дерьма, в которую превратился Меллинг, и жить по новым, откровенно людоедским законам. У меня такой возможности не было. Близкие мертвы, документов нет, а твоему отцу, уж извини, в начале этой эпопеи я не настолько доверял, чтобы поселиться с ним под

одной крышей. Да и сам он тогда, почти тут же угодил в гарнизонную тюрьму и вышел оттуда только через месяц. За это время я успел организовать себе вполне приличное жильё… нашёл заработок. Непрестижный, да… зато честный. Извини, возможности жить на полном пансионе в каком-то училище, спать на чистых простынях и кушать трижды в день, заодно получая уважаемую профессию, у меня тоже не было. Но я справился… своими силами. Заметь, я никого не грабил и ничего не воровал, хотя мог бы, наверное. Что может быть проще, чем подстеречь какого-нибудь нажравшегося матроса в тёмной подворотне, пристрелить его и забрать лопатник? Но нет, вместо этого я ползал по ржавым остовам «китов», в любую погоду, в жару и холод, корячился, искал что-то, что может принести мне честный доход. Ты знаешь, каково это, просидеть в двадцатиградусный мороз четыре часа в железном ящике размером метр на три, пытаясь снять чудом уцелевший купольный датчик давления? Я знаю. Наловчился, научился. Работал, и смог сам обеспечить себе всё то, что ты получала на блюдечке с голубой каёмочкой. Одежду и чистую постель, толковые инструменты и оружие… не поверишь, у меня «дома» даже ванная и тёплый клозет были, их я тоже сделал своими собственными руками. И имущество своё я отстаивал сам… вполне успешно. Так, кто кому сопли должен вытирать? Ты, выросшая на всём готовом, не знающая, с какой стороны браться за гаечный ключ или нож, собираешься приглядывать за мной? Смешно. «Трюмная крыса» меньше всего нуждается в присмотре домашнего ухоженного котёнка.

Закончив свой спич, я смерил Хельгу взглядом, но в отличие от Края не стал портить ковёр и, махнув рукой, отправился в «свою» комнату. Пора собирать вещи.

А что? Если я правильно понимаю, то обещание выполнено. Все испытания сданы на «превосходно», а значит, пора представляться капитану «Феникса». Надеюсь, мне не откажут в немедленном заселении в кубрик?

Но прежде, чем я добрался до своей комнаты, меня тормознул хмурый дядька Край… то есть, Мирон… прямо на лестнице. Не знаю, что хотел сказать мой опекун, настроения вести душещипательные беседы у меня не было. Поэтому я просто протянул ему выуженный из внутреннего кармана табель. Отец Хельги, кажется, понял моё состояние, потому что, не сказав ни слова, взял листок и, пробежав по нему глазами, слабо улыбнулся.

— Молодец. — Тихо проговорил он. — Завтра отправимся в порт, для представления Гюрятиничу… Кирилл, ты…

— Не дурак, понимаю. — Вздохнул я, поняв, что разговора всё же не избежать. — «Она вспылила», «она так на самом деле не думает»… Мне нет до этого дела, дядька Край. Уже нет.

— Я с ней поговорю.

— А смысл? Кому от этого станет лучше? Ей? Вряд ли. Нотации, даже по делу, настроения ещё никому никогда не улучшали. Мне? Как я уже сказал, мне нет до неё дела. Тебе? Сомневаюсь… что бы ты не сказал, помириться у нас не получится. По крайней мере, в ближайшее время. А о доверии я и говорить не буду. Не знаю, как Хельга, а я ей доверять, как тебе, уже не смогу. Извини. Так, зачем тогда воздух сотрясать?

— И что, оставить её с этой дурью в голове? — Рыкнул Завидич и вдруг сгорбился. — И когда ж она успела-то, а?

— Что именно? — Уточнил я, аккуратно вынимая из ладони дядьки Мирона, чудом не смявшийся табель.

— Ханжой стать… — Буркнул он и, вздохнув, кивнул в сторону двери в мою комнату. — Ладно, иди, отдыхай.

Пожав плечами, я сложил лист табеля и, убрав его обратно во внутренний карман пиджака, двинулся в комнату. Отдыхать… Ну да…

Испортила мне Хельга настроение. ПМС у неё, что ли? Или она действительно искренне считает меня помоечной крысой, из жалости взятой отцом на попечение?

Да к чёрту! Какое мне дело, что думает эта фифа?! Хочется ей, такой благопристойной и приличной барышне, думать обо мне, как о каком-то клошаре? Вперёд и с песней, тем более, что последние полтора года именно им, фактически, я и являлся. Обижаться на правду, было бы глупо, не так ли? Но… отчего ж тогда так противно на душе?

Глава 9. Разрешите представиться

Встречу с отцом Горского пришлось перенести на другой день. Идти этим же вечером в гости и непринуждённо улыбаться, поддерживая беседу, я бы не смог. Настроения не было совершенно. Поэтому, я просто ушёл на прогулку, едва услышал, как Завидич начал по второму разу отчитывать Хельгу, старательно втирая ей, чтоб не вздумала трещать обо мне и моей биографии, где попало. А что, с неё станется… наверное. С другой стороны… да весь экипаж и так, наверняка, в курсе нашей эпопеи.

А на следующее утро, едва часы пробили восемь утра, к дому подъехал заказанный дядькой Краем, то есть дядькой Мироном «емелька», и уже в половину девятого мы были в порту.

Владимир Игоревич Гюрятинич — потомок старого Новгородского рода, капитан Вольного флота и владелец дальнего транспортника «Феникс», встретил нас в каюте собственного «кита», куда мы долго добирались под присмотром ражего детины в матросской робе и с внушительной «гаубицей» сверкавшей никелем в открытой кобуре на поясе.

Невысокий, подтянутый, с открытым загорелым лицом, одетый в идеально подогнанный чёрный мундир, мужчина лет двадцати восьми — тридцати… Эдакий плакатный командир со стальным взглядом и волевым подбородком, капитан «Феникса» поднялся нам навстречу и, поприветствовав со скупой улыбкой, предложил располагаться в креслах у его стола. М — да, а каюта у капитана «кита» не чета тем каморкам, что я видел на каботажниках.

Поздоровавшись со старым знакомым, дядька К… Мирон представил меня капитану и в брошенном Гюрятиничем взгляде я заметил лёгкую настороженность. Ну да… навязанный мальчишка… как ещё мог смотреть на меня капитан и владелец корабля? Я же для него источник беспокойства. Ладно, взрослые члены экипажа, от них, хотя бы знаешь, чего ожидать. А вот что может выкинуть тринадцатилетний юнец, не знает никто… Ничего удивительного.

— Полагаю, вы, Кирилл, и есть тот самый молодой человек, что желает начать службу на моём корабле, не так ли? — Поинтересовался капитан, когда мы расселись за столом.

— Именно так, Владимир Игоревич. — Кивнул я.

— Что ж, похвально… нынче не многие молодые люди отваживаются начать свою карьеру со службы юнцом. Пусть и на «ките». — Задумчиво проговорил Гюрятинич. Синие глаза смерили меня долгим изучающим взглядом, задержались на миг на загрубевших ладонях, в которых я крутил папку со своими документами… — Чего вы ждёте от этой службы, Кирилл?

Вопрос прозвучал неожиданно, но сбить меня с толку таким приёмом?

— Знаний. Умений. — Коротко ответил я.

— Надо же… а мне показалось, что вы ищете убежища. — Ровным, бесстрастным тоном произнёс капитан.

— Если бы мне нужно было убежище, я бы уехал за Урал. — Пожал я плечами. В глазах Гюрятинича мелькнул интерес. — Но там у меня не будет возможности получить нужные знания.

— Мечтаете о карьере воздухоплавателя?

— И о собственном «ките». — Добавил я.

— Дерзко… а учитывая ваше нынешнее положение, я бы даже сказал, нагло. — Медленно проговорил Гюрятинич, не сводя с меня пристального взгляда. Хм… Это было завуалированное оскорбление, или капитан решил проверить меня на вспыльчивость?

— Если смотреть только в землю, никогда не увидишь звёзд. Тебе ли этого не знать, Володенька… — А вот в тоне Завидича явно послышалась угроза. Капитан отвёл от меня взгляд и, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

— Я никого не хочу обидеть, дядька Мирон. — Устало проговорил Гюрятинич. — И уж точно меньше всего, я хотел бы ссориться с тобой и твоей семьёй. Но… кое-кто из моих офицеров вчера был очень недоволен грядущим пополнением экипажа, и это мнение я тоже не могу не учитывать.