КК -12. Часть 1
Шрифт:
«А ведь это может быть нашей последней встречей», — вдруг мелькнула у него мысль, и он скрипнул зубами, обругав себя.
— Что такое? — тут же заметила она.
— Ничего, — хрипло проговорил Люк. Посмотрел на часы, на выход из палатки. На Марину. Та вопросительно и весело подняла брови.
— Твои охранники надежны? — поинтересовался он небрежно.
Она засмеялась, кивнула.
— Исключительно надежны, — пообещала она. Потянулась, сбросила с плеч китель и откинулась назад.
Он любил ее там, на узкой армейской койке, почти на полу палатки — осторожно, горячо, и она, чуть медлительная, была так
Люк, уткнувшийся лицом ей в плечо, обнимающий за живот, почувствовал, как кто-то ударил изнутри, словно поздоровался. Он усмехнулся, потерся губами о влажную кожу. Силы в нем сейчас было столько, будто он сутки отсыпался.
— Нужно лететь, иначе в Вейне начнется паника, — лениво проговорила она. — Не хочу. Отодвинь войну на пару суток, а?
— Не могу, — с сожалением сказал он. — Я провожу тебя. Постарайся ближайшие несколько суток не соваться сюда, прошу.
— Я понимаю, — так же замедленно ответила Марина. — Попрошу забить ставни и запирать меня на ночь. Или вообще затребую у Ирвинса клетку.
Он лизнул ее в плечо. Не сдержался. Марина повернула голову и серьезно посмотрела на него.
– Не волнуйся, я не буду тут крутиться и подставлять тебя под удар. Мне и сегодня не стоило прилетать. Но теперь я понимаю, куда меня тянет, и смогу ограничить себя, пока не научилась этим управлять.
Люк потянулся. Покрутил плечами.
— Не стоило прилетать, — согласился он, — но, детка, я в восторге, что ты сейчас тут.
Он змеем проводил ее за линию дармонширской артиллерии, понаблюдал как крошечная птица улетает под лунным светом, и направился назад. Туда, где он сейчас был нужнее.
Глава 8.1
Через несколько часов после отлета Марины, Люк, зависнув рядом с Тамми в наливающемся рассветом небе обозревал будущее поле битвы. В лесу, в нескольких сотнях метров от того места, где двигался на прорыв передовой сводный отряд, располагались засеки врага, почти пятидесятиметровая полоса открытого, простреливаемого пространства, проход которого осложнялся ямами от пней и собственно выкорчеванными пнями с длинными корнями, далее — несколько вырытых один за другим рвов с насыпями — внутри шевелились иномиряне и невидши, застыли от страха местные, связанные за руки друг с другом, между рвами прохаживались дозорные на охонгах, то тут, то там виднелись единичные тха-охонги. За первой полосой обороны еще на полкилометра продолжался лес, который постепенно редел и уходил в поля, разделенные дорогами. В широкой низине меж двух пологих холмов лежал Норбидж, границы которого ныне гладила артиллерия.
На улицах было полно тха-охонгов — захватчики знали, что дармонширцы не бьют по своим людям, и потому инсектоидам грозил только ближний бой.
«Тяжело придется», — мысленно проговорил Тамми.
Дармоншир только кивнул. Но вместе со страхом по телу шел знакомый азарт — как тогда, когда он гнал на пределе сил, или ускользал от смерти, или рисковал, или добивался Марину, ломая все запреты. Все на кону. Абсолютно все.
Как же хорошо-то.
Тиодхару Ренх-сату в начале
Ренх-сат не знал, куда теперь изберет ударить противник, но сам он действовал бы несколькими способами: либо отвел бы все войска в сторону границы страны Руд-лог, обошел врага по флангу и начал давить к морю, очищая город за городом, либо разбил бы армию на две части и начал работать с двух флагов. Либо врезался бы клином в центр обороны, коим и являлось поселение Нор-бидж, зачистил его, и затем бы уже пошел добивать остатки врага по обе стороны. Общим оставалось лишь то, что во всех случаях войска нужно было сконцентрировать в один или два кулака. Это было второе, чего он добивался — на ограниченном пространстве легче окружить и задавить врага числом, а уж инсектоидов у него сейчас было достаточно. Не зря после разгрома своей армии под фортами противника он собирал их по всей Инляндии.
Он был готов ко всем трем вариантам. В любую точку на помощь его армии охонги подойдут за три-четыре часа, ударную часть тха-охонгов можно перенести манками, а раньяры долетят и того быстрее.
Самое главное — связать руки колдуну военной хитростью, связать работу их орудий, плюющих огнем, смешением с войсками противника, а до этого как можно больше накрошить на подступах к укреплениям и втянуть в длительные уличные бои. Чем дольше бой, тем больше ма-гов выдохнется, тем меньше у местных останется оружия и пат-ро-нов, и пусть каждый из людей Ренх-сата уже умел обращаться с таким оружием, все решится в конце концов в рукопашной. А местные уступали лорташцам в ближнем бою.
Сам Ренх-сат со связными (был среди них и Арвехши), тха-норами, священниками и слугами переместился из замка в одну из старых горизонтальных шахт в холме у города, которую обустраивали все это время. В таких шахтах таилась значительная часть раньяров, в такой же, рядом с укрытием тиодхара, готовые взлететь в любой момент, находились всадники на раньярах и его раньяр — они должны были помочь Ренх-сату загнать и накрыть сетью Лесидия змея-колдуна.
Колдун должен был умереть — слишком давно Ренх-сат вел на него охоту, и слишком свежо еще в памяти было его нападение на замок. Да и не подчинишь такого, хотя его умения тиодхару бы пригодились, и на змея с раньяра он бы пересел с удовольствием. Но нет, слишком непредсказуем, слишком непонятна природа его силы — поэтому пойдет на жертву богам, чтобы дать им силы перед приходом в этот мир.
А вот командующего местной армией Ренх-сат взял бы к себе советником: и подчинить его не будет сложным, ибо по всем допросам пленные говорили, что он обычный человек. Хороший ум, хорошее предвидение. Одно плохо — слишком мягок, слишком бережен к простолюдинам. Оттого и легко этим пользоваться. Оттого и проиграет.
И когда Ренх-сату доложили, что противник пошел на Норбидж, он довольно ударил кулаком о кулак и вознес молитву богу-Нерве. А затем приказал использовать все манки и запалить на вершинах холмов, окружающих поселение, большие костры, чтобы показать тха-норам из других городов, куда вести войска, которые с ночи ждали сигнала.