Шрифт:
Весна, снег сошёл. Я ковыряюсь на своём участке: удаляю прошлогодний сухостой. Обрезаю секатором заросли молодой сирени и стебли дикой малины. Осталось собрать обрезки, снести в кучу, да сжечь. Когда покупали с женой стандартные шесть соток в садоводстве, подумать не могли, насколько это хлопотно: разрабатывать заброшенный участок, делать ремонт в доме, да ещё масса хлопот, пропади оно всё пропадом! Это сейчас ворчу, а тогда эйфория, ну как же, сбылась мечта идиота: собственный кусок земли в сотне метров от Залива, лес, птички, природа!
– Дима! Иди обедать!
– это жена зовёт.
За столом, прокручивал в голове новые впечатления, неожиданно вспомнилась встреча с председателем СНТ, так нынче обзывают садоводство. В СНТ "Ландышевка" около трёхсот дворов и всем чего-то нужно, каждому помоги, оформи, достань. В тот день сидели с прежним владельцем в правлении. Переоформляли книжку садовода и утрясали прочие моменты, тут председатель обратился ко мне:
– Не кладоискатель, Дмитрий Сергеевич?
– Да как-то нет, возраст мешает, скоро на покой. Причём тут клады?
– У нас все кладоискатели. На вашем участке когда-то располагался дом егеря. Обратили внимание на остатки фундамента. Это охотника и друга Георгия Олейникова, не слышали о таком? Эх, питерские! Олейников - наша гордость. Тут ведь усадьба Нобелей стояла, роскошный особняк вдовы Эдлы Нобель.
Слушал, а про себя думал, на кой ляд ты мне это рассказываешь? Потом стало интересно. Оказывается, в начале советско-финской войны, хозяева решили спрятаться от беды в родной Швеции. А перед этим, поручили сохранить часть семейных сокровищ другу, местному егерю Буту. Перед отступлением финны сожгли усадьбу и порушили часть построек. Тут, оказывается, ещё и конюшни шикарные стояли, школа, деревня, да вот этот дом егеря. Уже после войны всплыла история о кладе
– Всё перекопали, сперва наши сапёры, позже копатели всякие. И нынче приезжают с импортными сканерами. Да где искать-то, усадьба больше тысячи гектар занимала.
Я спросил тогда:
– А мне-то чем повезло? У меня, что ли клад, на участке?
– Не исключено, ищи. Вон, Николай Фёдорович, - председатель усмехнулся и посмотрел на бывшего хозяина, - весь участок перерыл, да без толку, теперь вам городским продал. Мало ли, найдёшь, со мной не забудь поделиться.
Допил квас под домашнюю плюшку и вернулся на участок: клад - поэзия фантазии, а работа - проза жизни. Обрезки собрал в кучу с целью сжечь и забыть. Вот только яму вырыть придётся, там и подпалить иначе разнесёт ветер огонь по участку, бед не оберёшься. Воткнул лопату рядышком с сохранившимся фундаментом и начал копать. Когда опустился примерно на полметра, остриё упёрлось во что-то. Звук явно не от столкновения железа с камнем, другой - загадочный, глухой, от полого предмета. Опустился на колени и стал руками разгребать не оттаявший грунт. Из земли показался гладкий предмет почти чёрного цвета. Потянул и извлёк на свет, потемневший от времени бакелитовый кофр. Сердце стучало, в голове крутилось: неужели?! Когда очистил землю, уже нетрудно было догадаться, что держу в руках футляр для бинокля. Крепления проржавели, крышка в месте соединения была залита какой-то массой, скорей всего смолой. Встряхнул, внутри что-то глухо, не металлически постучало. Ничего себе находка! Скорее в дом.
– Светка, смотри, что нашёл на участке!
– Жена недоуменно посмотрела на меня.
– И что это?
– вопрос, застигнутой врасплох женщины.
– Пока сам не знаю. Копал яму для костра и вот обнаружил. Внутри что-то есть, надо только обжечь и удалить смолу. Вот тебе и егерь Бут! Бут - баламут!
– Какой Бут? Дима, что происходит?
– Сейчас, сейчас. Где зажигалка?
Я вспомнил про паяльную лампу. Принес её из сарая, подкачал и зажёг. Осторожно повёл по шву, вар потёк, ещё немного и смог расчистить плотно подогнанные края крышки. Отжал ножом ржавую застёжку, поддел шов и аккуратно раздвинул створки загадочного кофра. Вот он, момент истины. Мы склонились над таинственной находкой. Вместо блеска алмазов и золота, контейнер явил три сложенных листа плотной бумаги, перетянутых крест-накрест шёлковой ниткой. Аккуратно развернул каждый. В изолированном от внешней среды пространстве, бумага прекрасно сохранилась. Тексты озадачили.
– Света, вроде немецкий язык? Переведи.
– Нет, это шведский, тут я ничего не понимаю - скандинавская группа. Надо в бюро переводов отдать, как думаешь?
– Нет, поеду в город, попробую перевести сам. У меня в ноутбуке программа-переводчик. Там сорок языков заложено и шведский наверняка.
Я вернулся на участок, интереса ради поковырялся в земле - авось ещё чего нарою? Конечно, ничего не нашёл. Пока перетаскивал сушняк и укладывал в яму, подарившую загадочную находку, пока поджигал обрезки, лихорадочно думал о документах, да прокручивал ситуацию. Фантазия разгулялась: например, зашифрованные записи расположения клада. Главное прочитать письма Бута. Почему-то я уже не сомневался в принадлежности бакелитового тайника неведомому егерю из прошлого.
На следующий день засобирался в дорогу. Жену оставил на хозяйстве. Завёл старенький "Форд фокус" и подгоняемый азартом, рванул в Питер. Дома началась воистину титаническая работа. Первый документ с гербовой печатью, был отпечатан на пишущей машинке и текст особых проблем не вызвал. Отсканировал лист добротной плотной бумаги, пропустил через "Промт" и получил внятный русский перевод:
"Сертификат соответствия.
Мною осмотрена российская монета достоинством 5 рублей. Монета предоставлена господином Георгом Олейниковым для подтверждения подлинности. Монета изучена, взвешена, измерена, а также взята проба на содержание золота. Данный экземпляр отчеканен на Санкт-Петербургском монетном дворе в 1907 году. Вес: 4,3 грамма. Метал: золото 900 пробы, содержание чистого металла 3,87 гр. Диаметр: 18,5 мм. Гурт: узорный. После проведённого исследования, уверенно подтверждаю её подлинность. Руководствуясь описями и каталогами минцкабинета в Вене, кабинета медалей в Париже, коллекции Британского музея в Лондоне, Эрмитажа в Петербурге и минцкабинета в Берлине, можно со всей ответственностью заявить, что представленный экземпляр, является исторической ценностью и предметом коллекционирования.
Г-н Эрик Линдберг, гравёр Королевского Монетного двора.
Стокгольм, Швеция. 1935"
А вот дальше, мне пришлось забивать шведские каракули в окошко переводчика с двух рукописных документов, причем заполненных явно разными почерками. Это надо сказать, ещё та работёнка! В итоге, передо мной лежали уже три перевода, сложившиеся в удивительную историю, много прояснившими, но оставляющими главный вопрос открытым. Приводить дословно не буду, перескажу своими словами. Из бумаг явствовало, что в далёком 1937 году, господин Георг Олейников преподнёс в дар своему другу Готлибу Буту золотой пятирублёвик. Как было отмечено в письме "в знак долголетней дружбы и особого уважения". Олейников поясняет, что монета передана егерю с разрешения своей жены Марты Олейниковой, дочери вдовы Людвига Нобеля. Можно предположить, что монета принадлежала этой Марте, а учитывая её родство с личностью, известной всему миру, как-то не вызывает вопросов появление дорогой и редкой монеты в семье Нобелей.
Самое интересное оказалось в третьем документе, который составил сам Бут. Смысл сводился к следующему: монета сохранена и предназначена потомкам "прекрасных и милых людей, с коими довелось много лет дружить и сотрудничать". Ссылаясь на непростые времена, Бут оставляет "драгоценности в земле и пусть они отлежаться до лучших времен, когда с благословенных финских земель уйдёт война". Егерь так же отмечал свою преданность и готовность оказать помощь вдове Марте, а при первой возможности откопать фамильную ценность, чтобы вернуть в семью Нобелей. Письмо датировалось февралём 1940 года, тут память услужливо осветила разговор с председателем. Я сидел обалдевший перед тремя текстами, не переставая задавать вопрос: где же сам пятирублёвик? Ведь Бут не оставил каких-либо указаний, о самом кладе. Тут меня осенило - ищи в футляре! Как сразу не дошло? Бакелитовый кейс я оставил на даче, вот ведь дурак!
Забиваю в окошко поисковика - "золото 5 рублей 1907 года". То, что поведал вездесущий Интернет, повергло в шок, Господи, это величайшая благость или тяжёлое испытание?
"В августе 1907 года в лагере Лейб-гвардии Конного полка под Санкт-Петербургом был заложен фундамент церкви св. Ольги. На торжестве присутствовали Николай II, императрица Александра Федоровна и великая княжна Ольга Николаевна, в память рождения которой сооружалась церковь. В основание храма положили сто золотых пятирублёвых монет - в честь столетия участия полка в битве с войсками Наполеона под Фридландом. От обычных пятирублёвок они не отличались ничем, кроме даты - в 1907 году золотые "пятёрки" не чеканились для обращения. Оставшиеся от спецтиража девять монет были розданы участникам церемонии. Время от времени эти золотые монеты появляются на аукционах и прибавляют в цене. В октябре 2006 года на аукционе "Монеты и медали" пятирублёвик продали за 2,7 млн рублей", тогда как спустя пять лет на торгах аукционного дома "Александр" раритет "ушёл" уже за 4,35 млн. рублей