Клад стервятника
Шрифт:
Наши люди преспокойно изобрели способы переходить. Что туда. Что оттуда. Нашего изобретательного человека разве остановишь, если он куда-то хочет пройти?… Когда наш человек чего-то желает по-настоящему, у него получается абсолютно всё. Словно заветное желание исполнить ему помогает сама матушка-природа…
Один из человеков, неоднократно проходивших туда и обратно, в эту минуту сидел рядом с Ником, на левом переднем сиденье невзрачной, серенькой «тойоты». И не просто сидел, а очень
И какая женщина!!!
Да-а, не одежда красит человека. И даже не косметика. Но до чего же неузнаваемо они способны его изуродовать… её.
— Замаскировать, — произнесла она. Будто не по выражению лица догадалась, мысли прочитала… А вдруг прочитала? Кто их, соприкоснувшихся, знает, чего они там, за периметром, нахватались…
— Юмор у вас специфический, Наталья Степановна… Гениально перевоплощаетесь. Ничего не скажешь, высший класс! В театре служить не доводилось?
Восхищение было искренним, неподдельно. Более того, он страшно завидовал ей, виртуозно и неузнаваемо умеющей меняться. Для него это умение сейчас более чем актуально. Да и вообще в профессиональной деятельности папарацци маскировка — далеко не последней важности составляющая.
— Вообще-то я не Наталья и уж тем более не Степановна.
— Как же звать прикажете вас… э-э… прекрасная незнакомка?
— Зовут меня по-разному, в зависимости от обстоятельств. Потом решим, как вы меня будете звать… для краткости.
— Меня зовите Ник. Короче уж некуда.
— Ну почему же. Можно и Ни, и Эн, и даже Ик. Но это уже лишнее… А вот на «ты» перейти не помешает. Также для краткости. Представляешь, кричу я, ложитесь, мол, и не ты один падаешь, а и все-все, кто рядом случится… На брудершафт пить и всякое такое прочее времени нет, у нас график плотный.
— Предполагается частое… э-э-э… часто залегать?
Ник очень старался, чтобы в его тоне не просквозил даже намёк на то, чем могут заняться мужчина и женщина после залегания. И ему, кажется, удалось избежать ненужной фривольности. Хотя, очень и очень некстати, действительно тянуло налево.
— Как придётся. Это уж от поведения зависит… твоего. Итак, как я уже говорила, моя задача — провести тебя. Как я её буду выполнять, моё дело. Твоя задача — слушаться меня. Скажу прыгнуть — прыгаешь. Скажу…
— Я знаю, знаю, — закивал Ник. — Скажешь мордой в помои — окунусь безропотно. Ты не волнуйся, я киношки всякие видел, книжки читал, в игры играл. Я в армии служил, и вообще…
— Вот именно, вообще. А в частности… велю мордой в дерьмо — ляжешь. Это не игра, это настоящая жизнь. Единственная. Хочешь сохранить её, слушаешься меня, как воспитанное дитё мамку. По крайней мере пока не выйдешь из раннего детского возраста. Если…
Она замолчала. Повисла долгая пауза. Лишь урчание мотора и забортные дорожные звуки нарушали тишину внутри салона.
На «ты» с нею он перешёл естественно, без всяких внутренних преодолений. И вовсе не потому, что беспардонный и циничный журналюга. Просто с этой многоликой феминой он себя чувствовал легко, без напрягов, будто с детства знакомы они и пудов десять соли слопали на пару. Что вообще-то странновато выглядело даже в его собственных глазах, потому что — судя по всей имеющейся в его распоряжении информации — сталкеры не те представители рода человечьего, в компании с которыми безнаказанно расслабишься.
Даже сталкеры Предзонья, обитающие в текучем хаосе. Те, что подрабатывают проводниками через него… Стоп! А может, хамелеонистую способность чуть ли не менять очертания тела и черты лица она обрела там, где сама земля в любую секунду измениться может?!
Проводница спокойно выдерживала долгую паузу. Искоса смотрела на него, изучала одним глазом, но более чем пристально. Он постарался не менять выражение лица. Дескать, а мне все угрозы нипочём, я мужик тёртый, бывалый… И очень-очень надеялся, что она всё-таки не способна читать мысли, потому что в эту минуту его внутреннее состояние настолько не совпадало с внешней маской крутого ковбоя, что аж страшновато за себя сделалось. Одолеет ли ковбой путь, не сломается ли хребет у его лошадки?…
Маятник настроения опять качнуло в сторону паники. Спокойствия, которое он испытывал в гостиничном номере, мысленно предвкушая поездку по «запланированной» траектории, — как не бывало. Впереди снова сплошной туман неизвестности, и в эту мрачную взвесь он добровольно погружается… из-под ног уходит ощущение твёрдой почвы, вот-вот — и в пустоте зависнет…
И ведь нашёл же, за что уцепиться! Единственное, что прямо здесь, прямо сейчас внушает ему надежду на успех почти безнадёжного предприятия, — это её уверенное, оценивающее шансы, спокойное молчание.
Ник прекрасно понял, какие слова не произнесены ею вслух, не прозвучали в салоне после слова «если». Наверняка далеко не все, с кем ей доводилось ходить, были способны повзрослеть, вырасти из «детских штанишек».
И ведь не скажет же, каковы его шансы по предварительной оценке… Правильно сделает. Испытуемый никогда не должен знать уровень своей потенции, это сбивает настройку.
— Можешь расслабиться, Ник, — наконец прикончила она паузу, отводя взгляд и полностью сосредоточившись на гладкой ленте проспекта, стелющейся под колёса. — Ехать около часа.
— Рядом с такой очаровательной женщиной и не знаешь, что лучше, расслабиться или… напрячься.
Всё-таки не удержался он от двусмысленного комплимента. Немудрено. Запах у неё ну просто одуряющий!.. И голос! И вид сбоку… и роскошное бедро, всего лишь в паре десятков сантиметров от левой мужской руки, готовой не то пальцы в кулак судорожно сжать, не то дрожащей от возбуждения ладонью погладить…
Да что это с ним творится?! Не мальчик давно, ё-моё, а трясётся от вожделения, как прыщавый подросток!!!