Клад вишнуита

Чоттопаддхай Бонкимчондро

Я довольно долго описывал происшедшее, а на самом деле все случилось в считанные секунды. Солдаты на берегу так и застыли с поднятыми ружьями. Прежде чем они успели прийти в себя, судно было в пятидесяти локтях от них.

Лейтенант, замахнувшийся на Броджешора, когда тот наградил его оплеухой, покачнулся и как был, с поднятой рукой, сжатой в кулак, повалился в ноги Дибы. На него упал Броджешор, а на Броджешора — Ронгорадж. Хорболлоба сперва бросило на Ниши, а потом он покатился по полу, пока не зацепился за изогнутый носок туфли Ронгораджа. Он не издал

ни звука, решив, что все уже кончено и незачем призывать Дургу на помощь.

Однако судно не пошло ко дну. Оно выпрямилось и стрелой понеслось по Тисте. Все упавшие поднялись на ноги. Сахиб снова сжал было кулаки, но тут сообразил, что остался без войска. Баркас прошел прямо по его лодкам и смял их, а солдат разбросал во все стороны. Никто, правда, не погиб. Одни англичане, увидев, что баркас разбойников движется прямо на них, попрыгали в реку, другие пустились наутек. Кое-кто пострадал, но не серьезно. Даже те, кого выбросило в воду, не утонули. Река тут была неглубокой, а течение — слабым, поэтому все остались живы. Между тем самого баркаса и след простыл. Никто не успел разглядеть, куда он скрылся. Недаром Деви сказала, что на помощь ей пришел сам создатель. Она мгновенно разбила своего неприятеля и исчезла.

А лейтенант и Хорболлоб стали ее пленниками.

8

Баркас летел как метеор, кренясь то на один бок, то на другой, и с шумом рассекал бушующие волны. Порывы ветра обрушивались на баркас, но он противостоял натиску стихии, поскольку был крепким судном, а его команда — опытной и умелой. Его пассажиры поневоле, кубарем катавшиеся по полу каюты, пришли в себя. Хорболлоб Рай был счастлив, что избежал неминуемой гибели. Он намотал на большой палец священный шнур и принялся сосредоточенно повторять имя Дурги, благодаря ее за спасение и моля и впредь быть ему заступницей. Лейтенант снова бросился на Броджешора с кулаками, но тот перехватил его руку и отвел в сторону.

— Ты что же это, поднимаешь руку на англичанина? — всполошился его отец.

— Кто на кого поднимает руку? — воскликнул Броджешор.

— Ах, господин, — обратился Хорболлоб к сахибу, — не судите его строго. Он еще дитя малое, не набрался ума-разума. Не вините его за дерзость.

— Он негодяй, — хмуро ответил сахиб. — Но если он нижайшим образом попросит у меня прощения, то я, так и быть, извиню его.

— Бродж, ты слышишь? — кинулся Хорболлоб к сыну. — Немедленно поклонись сахибу и скажи, что признаешь свою вину.

— Господин сахиб, для нас, индусов, родительская воля закон, — проговорил Броджешор. — Поэтому я вынужден повиноваться отцу. Простите меня.

Довольный таким проявлением сыновней почтительности, лейтенант великодушно простил его. Он взял Броджешора за руку и сильно тряхнул ее. Броджешор, отроду не знавший, что такое рукопожатие, немного испугался.

«Кто его знает, вдруг опять полезет драться», — подумал Броджешор и решил держаться подальше от англичанина. Он вышел на палубу и сел возле каюты.

Дождь уже прекратился, но ветер по-прежнему свирепствовал вовсю.

Следом за ним появился Ронгорадж. Закрыв за собой дверь, он уселся перед нею. Так они и устроились на ночь, словно два стража. Впрочем, это было не лишним, ибо судно стремительно неслось вперед и каждую минуту могло случиться непредвиденное.

Диба поднялась к Деви — теперь ей незачем было оставаться среди мужчин. С ними осталась одна Ниши, женщина смелая, какой и полагается быть поклоннице Вишну. У нее имелись веские причины предпочитать мужское общество.

Лейтенант с самодовольным видом снова уселся в кресло и стал размышлять над случившимся.

«Как бы мне вырваться от этих разбойников? — думал он. — Надо же, попал к тем, кого преследовал. Да еще к женщине. Позор! Теперь мне нельзя будет показаться среди своих. Прямо хоть назад не возвращайся…»

Хорболлоб посмотрел по сторонам и, не найдя, где бы присесть, примостился возле подушки Ниши.

— Может быть, вы поспите? — спросила та.

— До сна ли тут? — со вздохом отозвался Хорболлоб.

— Вряд ли вам еще когда-нибудь доведется отдохнуть, — заметила Ниши.

Хорболлоб насторожился:

— Почему?

— Вы ведь выдали Деви Чоудхурани, не так ли? — спросила у него Ниши.

— Ну, в… в… общем… — замялся тот.

— Вы представляете, что бы с ней сделали, если б схватили?

— Ну, ее бы… ее бы…

— Ее бы повесили, — подсказала Ниши.

— Если бы… я… если бы я знал…

Язык с трудом повиновался Хорболлобу.

— Деви не причинила тебе никакого зла, — строго проговорила Ниши, неожиданно перейдя на «ты». — Напротив, она сделала тебе добро — дала пятьдесят тысяч рупий, чтобы ты выплатил свой долг. Спасла твой род и твою честь. И как ты отплатил ей за ее милость? Отвечай же, какое наказание следует тебе за предательство?

Брахман молчал.

— Ну так вот, — заявила Ниши, — ложись и постарайся заснуть. Потому что больше тебе спать не придется. Знаешь, куда мы плывем?

От страха Хорболлоб не мог вымолвить ни слова.

— Ты когда-нибудь слышал про наше кладбище? Мы отвозим туда свои жертвы и там расправляемся с ними. К нему-то мы теперь и держим путь. Сахиба мы повесим, так приказала рани, а тебе уготовано… Знаешь, что велено сделать с тобой?

Хорболлоб заплакал.

— Спаси меня, — попросил он Ниши, умоляюще сложив ладони перед грудью.

— Да какой же богоотступник станет помогать тебе? — презрительно ответила Ниши и добавила: — Тебя велено посадить на кол.

Хорболлоб зарыдал так громко, что только буря помешала Броджешору и Деви расслышать его вопли. Зато они достигли ушей сахиба, который, не разобрав, о чем тот причитает, грубо прикрикнул на него:

— А ну-ка прекрати, обезьяна поганая! Не то тебе-таки достанется сегодня.

Но старый брахман не обратил никакого внимания на грозный окрик лейтенанта.

— Неужели же никто не поможет мне? — в отчаянии воззвал он к Ниши.