Клад Волчьего колодца
Шрифт:
Рядом с Иринкой зажмурился от огня горнист Гриць Колосок — ласковый, веселый мальчуган, общий любимец лагеря. Плечом на него навалился веснушчатый, как воробьиное яичко, Геннадий, по кличке Генка Ветряк. Этот всегда кричит, бренчит, за все хватается, и почти ничего до конца не доводит.
Смеется-заливается румяная толстушка Таня Фомина — любительница хорошо поесть. Подружки, желая скорее узнать, что ее так рассмешило, дергают Таню за рукав, от чего она еще сильнее хохочет.
А вот, чуть подальше, обхватив колени загорелыми руками, о чем-то задумался Сережа Дьяченко — ярый фантазер и сорвиголова.
Рядом с Сережей прилегли его верные дружки: рассудительный, несколько неуклюжий на вид Слава и худенький, застенчивый Костя. И потому, что запевалой этой неразлучной тройки является горячий и порывистый Сережа, душа вожатого не знает покоя: трудно предугадать, на какую выходку может подбить Сережа своих друзей.
Вот, хитро поглядывая на Геннадия, уже что-то, видно, придумывает занозистый редактор лагерной газеты «Воинственный еж» рыженький шустрый Степа Волошин. Это смышленый парнишка, и «ЛВАРД» — его затея. Действительно, «веселые, активные, работящие и дружные» — как это чудесно! Но какие же они, эти «лвардовцы», разные и как нелегко подобрать ключик к каждому из них…
Виктор Михайлович невольно вздыхает, встряхивает головой и решительно подымается.
Пора на вечернюю линейку.
Тайна неразлучной тройки
Каждый, кто отдыхал в пионерском лагере, знает, что такое «свободное время». Его предоставляют трижды в день: полчаса после завтрака, час перед обедом и час перед ужином, всего два с половиной часа. Золотое время, но его слишком мало даже для такого энергичного человека, как Сергей.
Прошла полная неделя, как он, Славка и Костя живут в пионерлагере, и приходится, глядя правде в глаза, признать: намерение, ради которого они очутились в лагере, потерпело крах. Нет, нет, в эти короткие «свободные часы» нечего и думать о том, чтобы незаметно спуститься в Волчий Колодец, хоть он теперь и совсем рядышком. А в другое время… когда? В семь утра Гриць Колосок сигналит в горн побудку, и все как ошпаренные вскакивают с коек, мчатся на зарядку, ужасно много едят (Славка явно начал толстеть). После обеда целых два часа (сказать только!) вынуждены спать. Кроме того, придумали всякие там беседы, экскурсии, кружки… Не жизнь, а сущая организованная мука: человек не может свободно, как того пожелает душа, распоряжаться собой. Эх, если бы не Волчий Колодец и не слово, данное Томке в прошлом году, Сережа, чего доброго, не вытерпел бы и дал стрекача домой.
А ведь никто, кроме них, в лагере не подозревает, что в отдаленном уголке, за высоким дровяным сараем существует забитый досками старый, высохший колодец, овеянный легендой и самыми пылкими домыслами четырех мечтателей, — такой близкий и такой недосягаемый!
Надо было немедленно обсудить затруднительное положение, в котором они очутились.
Возвращаясь с речки после купания — и это купание, под надзором медсестры и вожатого! — Сережа тайком дернул Костю, подмигнул Славе, и приятели незаметно отстали.
—
Оказалось, что Слава с Костей не имеют такой привычки — отказываться от своих планов и слов и, тем более, прятаться в кусты, но каким образом теперь проникнуть в Волчий Колодец, они не могут сообразить.
— Самое лучшее — попросить разрешения у Виктора Михайловича, — малодушно предложил Костя.
— Попросить разрешения? — возмутился Сережа. — Тогда весь отряд захочет спуститься в колодец — и пропала наша тайна и наше открытие. Нет, мы сами должны это сделать! Слушайте лучше, что я придумал: мы спустимся туда ночью.
— Ночью?
— Только ночью! Днем нас обязательно заметят, да и режим — дышать не дают. Ну, согласны?
— Согласны, — поразмыслив, кивнул головой Слава. — Когда пойдем?
— Я смотрел по календарю: через неделю будет полнолуние. К тому времени подготовим…
— Тише, — шепнул Костя, дергая Сережу за рукав. — Сюда кто-то идет.
Новый сторож
Из-за деревьев вышел высокий сутулый старик с косматой, по самые глаза, бородой. Из-под старого, примятого картуза выбивалась взлохмаченная копна черных волос, — по-видимому, этот дед не признавал парикмахерских. Заметив ребят, он остановился, тяжело перевел дыхание и вытер рукавом вспотевший лоб.
— Здравствуйте, голубки! Гуляете?
— Здравствуйте… гуляем…
Дед снял с плеч мешок, покряхтел, разгибая спину и опустился на траву, в холодок.
— Ох, умаялся! Отдохну малость. Ноги никудышные — не слушаются, не то что у вас, прыгунков.
Старик был хоть и диковат на вид, но оказался приветливым и разговорчивым и сразу же понравился мальчикам. Они тоже присели рядом с ним в холодке.
— Куда, дедушка, направляетесь? — поинтересовался Сережа.
— В Лисички иду, голубки, в село Лисички. Знаете такое?
— В Лисички? Так вы же, дедушка, сбились с дороги! Лисички в другую сторону.
— Может, и сбился, впервые в этих краях… Вот вы мне и покажете дорогу.
— А вы зачем в Лисички идете? — спросил Слава.
— Посоветовали мне туда податься: в больнице, будто, сторож требуется.
— Сторож? Так нам же в пионерлагере сторож нужен!
— В лагере, говорите? В пионерском? Гм… в больницу оно бы лучше. Пойду сперва в Лисички.
— Ну к чему вам, дедушка, те Лисички? — принялись уговаривать старика ребята. — В лагере вам будет во сто раз лучше!
Дед заколебался.
— А кто у вас там за старшего? С кем говорить?
— Начальником у нас Роман Петрович Мороз, наш учитель географии из лисичанской школы. Мировой дядя! Мы вас, дедушка, сейчас проводим к нему. Как попросим, так, увидите, сразу и примет!
— Ну, к начальнику так к начальнику, — согласился старик. — Ведите!
Приятели торжественно повели деда в лагерь.
У входной арки, под грибком, их встретил дежурный, Генка Ветряк. Он ужасно заважничал, изобразил на своем лице неприступность.