Клад
Шрифт:
Посыпались всевозможные предположения. Тринадцать черт, по мнению Романа, значили тринадцать шагов; по предположению Саши — тринадцать сажен; Юры — тринадцатое дерево; Степка заявил, что здесь, должно быть, похоронили тринадцать утопленников. Но что обозначал круг и упиравшаяся в него черта, разгадать никто не мог.
— Все перекопать надо! — решительно заявил Александр. — Весь остров изроем!
— А деревья? — возразил Роман. — С ними что сделаем?
Саша прикусил язык.
Стали отсчитывать шаги от камня по разным направлением: тринадцатый шаг, по некоторым, находился под вековыми соснами, по другим — у кустов или на открытых местах.
В трех из них пробовали разрывать на тринадцатом шаге землю, но труды пропали напрасно.
Уже темнело. Вдали глухо грохотал гром. Небо нет-нет и озарялось отдаленными молниями.
Дождь прекратился. Завывавший ветер вдруг упал; воцарилась зловещая тишина. Ночь надвигалась быстро. Роман и его спутники поспешно выбрали густую столетнюю ель и укрылись под шатром ее. Все молчали.
— Роман! — нарушил тишину голос Саши. — Я, кажется, понимаю, что значит этот круг!
Юра и Степка придвинулись в темноте ближе к нему.
— Что? — спросил Роман.
— Круг — это солнце, — указывающая на него линия — направление. Надо 13 шагов отсчитать на восток и рыть там.
— Может быть! — проговорил Роман. — Наверное даже, так! — быстро добавил он спустя немного. — Кажется, именно на восток от камня громадная сосна растет…
А ель над головами их начала переговариваться с черными соседними вершинами. Гул и говор бора усиливались; небо словно треснуло, блеснул яркий синий свет и прокатился оглушительный удар грома. Лес смолк на миг и вдруг заревел в ответ. Точно тысячи гигантов ответили грозным криком на вызов неба.
Ветер перешел в ураган: молнии за молниями рассекали небо, и мгновенный свет их позволял различить сотни махавших и метавшихся в воздухе ветвей и сучьев. Ель скрипела и раскачивалась до корня. Вдруг перед самыми глазами путешественников блеснула ослепительная молния; в ту же секунду грянул такой залп, что Александр упал на колени: оглушенный Роман схватился за голову и метнулся на полянку.
— Сюда! сюда! Убьет под деревом! — крикнул он, забыв, что молния никогда не трогает елей; но слова его оборвало и унесло бурей. Обезумевшие от ужаса Степка и Юра припали к земле и зарыли в мох лица. Александр выскочил к Роману.
Где-то неподалеку тяжко рухнуло дерево. На вершине гигантской сосны, росшей шагах в двадцати впереди Романа и Саши, появился синий, похожий на болотный, огонек. Вторая, еще сильнейшая молния ослепила братьев, и новый залп тысяч небесных орудий потряс небо и воздух. Словно раскаленная добела полоса железа быстро скользнула по стволу сосны к корню ее. Раздался гулкий треск, дерево словно разорвало, оно покачнулось и с грохотом грянулось на содрогнувшуюся землю. По счастью, напор ветра опрокинул ее наискось от Романа и Саши.
Как по мановению волшебника, наступила тишина. Словно именно эту сосну пришла из-за морей покарать страшная туча и, свершив свое дело, отозвала невидимые легионы и унеслась дальше.
Когда ослепленные молнией и оглушенные ударами Александр и Роман пришли в себя, ничто не напоминало о пронесшейся буре. Теплый воздух был неподвижен; в лесу ни хрустнуло. По небу в разорванных тучах плыл молодой месяц. Роман и Саша первым делом бросились к ели. Степка и Юра лежали неподвижно. В испуге схватили они их за руки и назвали по имени. Те подняли головы, и у Романа с Сашей, перепугавшихся за их жизнь, отлегло от сердца. После долгих убеждений, что гроза миновала, Юра и Степка сдались и вышли из своего убежища.
О сне забыли и думать. Серебристо-синий свет месяца вызывал и манил из-под деревьев. Обмениваясь испытанными впечатлениями, все вышли на берег, уселись на песчаный откос и стали глядеть на Оку. Справа на ней лежала зубчатая тень от леса их островка. По равнине реки все еще беспокойно ходили темные, местами посеребренные лучами месяца горы; правый, высокий берег в смутном блеске рисовался в отдалении; темно-синий, очищавшийся от туч купель неба казался влекущей к себе необъятной бездной. Все молча любовались видом.
— А где же Саша? — спросил вдруг Роман, заметивший, что на откосе их всего трое.
Никто не видал, когда и куда он скрылся.
Отчаянный, безумный крик, словно ответ на вопрос Романа, прорезал воздух. Роман вскочил на ноги и, что было силы, пустился на крик, донесшийся с недавно оставленной ими поляны. Юра и Степка кинулись за ним. Александру, очевидно, грозила страшная опасность. На бегу Роман вытащил из кармана сунутый им туда нож Юры и, прыгая через кусты, открыл его. Но не пробежал он и до половины пути, как на него налетела и чуть не сбила с ног темная фигура. То был Саша. Узнав Романа, он схватил его и, весь дрожа, обнял.
— Роман! Роман! — задыхаясь, проговорил он. Роман почувствовал, что горячие слезы брызнули ему на щеку.
— Что с тобой? — с недоумением спросил он, едва переводя дух от бешеного бега. Подоспевшие Степка и Юра остановились около них. Саша, не отвечая ни слова, схватил Романа за руку и потащил за собой. Миновали хлеставшие их кусты, обогнули громадное тело упавшей сосны, и Роман увидел что-то черное, высившееся перед ними; то был вывороченный с землей корень дерева. Саша тащил все сильнее. Они очутились за корнем у ямы. Роман вскрикнул и задрожал тоже. Озаренная месяцем яма светилась тусклым, желтоватым сиянием. Она была полна золотом.
Глава XX
Несколько мгновений все стояли как очарованные. Саша первый припал к яме и запустил руку по локоть. Роман, не веря глазам своим, встал на колени, прикоснулся к одному из блестевших предметов и поднял его. Месяц осветил древнюю, чеканной работы, золотую чарку. Тяжело дыша, Роман принялся вынимать вещи одну за другой; все дружно помогали ему. В яме были золотые кубки, мониста, чарки, невиданные уборы, перстни, тяжелые серебряные ковши, полные золотых монет ларчики, стопы, кувшины. Когда вынули наконец последний предмет, около ямы лежала целая гора всевозможных драгоценностей.