Кладбище богов
Шрифт:
Не отпуская руку Ашоли, сержант обернулся, выхватывая нож. И как раз вовремя – в двери торчала покрытая волдырями физиономия, крайне испуганная. В следующую секунду она исчезла, раздался гулкий топот убегающего.
У Лисина екнуло сердце: он понял, что сделать работу тихо не удалось. И теперь единственный шанс уйти – сделать ее быстро!
Он еще раз двинул Ашоли, на этот раз под дых носком ботинка, заставив его судорожно биться на полу и беззвучно хватать ртом воздух. Наконец удалось обмотать ему руки за спиной веревкой, но это была временная мера. Минут через пять смола поползет и путы ослабнут.
Лисин рывком поднял Ашоли на ноги и, наградив профилактической затрещиной, потащил к выходу. Тот хрипел и сопротивлялся, но, ошеломленный внезапным нападением, серьезного отпора дать пока не мог. Хотя явно был сильнее сержанта физически.
– Еще один фокус – отстрелю яйца! – процедил Лисин, больно ткнув пленнику в ребра стволом огнемета.
– Лучше сразу голову… – прохрипел тот. – Мне наверх нельзя. Совсем нельзя.
Они двигались через мостки – Лисин тащил Ашоли, выламывая ему связанные руки. Тому приходилось идти, скрипя зубами от боли. Сзади послышались крики. Такой расклад сержант предвидел и подготовился.
Притормозив на пару секунд, он сорвал с пояса глиняную бутылочку, стряхнул с нее защитную проволочную оплетку и, хорошо размахнувшись, швырнул навстречу преследователям.
Бутылочка разлетелась на мелкие кусочки, встретившись со стеной, в воздухе повисло прозрачное облако, запахло кислым.
Лисин сбавил ход и двинулся спиной вперед – он хотел убедиться, что все сработает. Через пару секунд из прохода выскочил очередной прыщавый урод, он с ходу влетел в облако испарений – и в следующий миг на нем воспламенилась одежда. Он с воем сиганул с мостков в жидкую грязь, но даже там огонь не унимался. Через секунду еще один бедолага вылетел из прохода – и разделил участь первого с поразительной точностью.
– Вот вам овуляция! – злорадно прошипел сержант и прибавил ходу, не забыв отвесить Ашоли стимулирующую затрещину. Тот, потрясенный, не очень и возражал.
Лисин знал, что самовоспламеняющаяся завеса придержит противника на пару минут, но и это было немало.
– Сколько у тебя охраны? – процедил он в ухо полицмейстеру и дернул вверх его связанные руки, от чего суставы чуть хрустнули.
– Да нет у меня никакой охраны! – Лисин заметил, что по лицу пленника скатываются слезы. – Это местные, я их кормлю, они меня защищают.
– Плохо защищают, – ухмыльнулся сержант. – Наверно, плохо кормишь. Сколько их?
– Не знаю… тут примерно полтора десятка живых. Разве их посчитаешь?
Сержант только зарычал от досады. Пятнадцать бойцов, пусть даже неказистых, – это проблема. Неизвестно, правда, сколько из них успеют доковылять…
Они уже перебирались по мосткам через «генераторный зал». Оставалось совсем немного. Ашоли вдруг вскрикнул и припал на одну ногу. Лисин с изумлением увидел, что на штанине у него расплывается небольшое кровавое пятно. Через мгновение сознание отметило прозвучавший выстрел из огнемета.
– Не стрелять! – жалобно прокричал Ашоли. Вернее, прохрипел – голос к нему возвращался медленно. – Не в того попали!
Найти стрелявшего оказалось просто – в другом конце зала поднималось черное облачко дыма. Лисин рефлекторно хотел прикрыться пленником, но вспомнил, что ему говорили – «доставить живым любой ценой». И это были не просто слова.
Поэтому сержант поступил наоборот – сам прикрыл пленника собой. Все равно с такого расстояния от простого огнемета только ссадины.
Впрочем, у Лисина был непростой огнемет. Он переключил заряд и, невероятным образом изогнувшись, прицелился, уперев оружие себе в колено. Дождавшись, пока неведомый стрелок пошевелится, он выстрелил.
Заряд ударил в стену над противником и с треском разорвался. Послышался истошный крик, стрелок бросил оружие и забегал кругами, держась за уши. Лисин вскочил и потащил Ашоли дальше, а приблизившись к стрелку, всадил ему в живот обычный заряд, практически в упор. Тот рухнул замертво, крик моментально оборвался.
Они заскочили в проход, ведущий к подземной реке. Лисин уже мысленно поздравил себя, что прошел самый трудный этап, но оказалось, поторопился.
Из какой-то двери выскочило сразу трое – сержант видел их против света и не мог разглядеть ни лиц, ни оружия. Он припечатал Ашоли к стене, а сам встал на колено и вздернул огнемет. До бегущих врагов было всего метров десять.
Выстрел – и один из них сбился с бега и покатился по полу. Одновременно прозвучал выстрел с той стороны. Лисин заметил вспышку и дым, но не сразу понял, что его щеку обожгло раскаленным крошевом.
Он снова выстрелил – и опять удачно: второй с лету уткнулся носом в пол. А вот очередной выстрел не получился. Возможно, огнемет хлебнул-таки грязной жижи, но разбираться с этим было некогда. Третьего встретил нож, проломив ему грудную клетку буквально за пару шагов от Лисина.
Он не успел перевести дыхание, как вдруг увидел очень неприятную вещь – первый раненый копошился на полу и пытался направить в его сторону свой огнемет. Лисин похолодел – стрелять на опережение ему было нечем. Недолго думая, он рванул вперед, не задержавшись даже, чтоб вытащить нож из груди убитого.
Он надеялся, что успеет первым. Но уже было ясно, что не успевает. Черный глаз оружейного ствола смотрел на него.
Грохнул выстрел, Лисин сжался и зажмурил глаза. Но ничего не произошло. Противник лежал на полу и не шевелился. Зато из-за угла выглядывал карлик и приветливо помахивал дымящимся огнеметом.
– Угу-угу-угу…
У сержанта едва не подкосились ноги от пережитого. Он все же собрался с силами и вернулся за Ашоли. Почему-то пахло дымом и щипало глаза. Лисин наконец увидел: тлеет его одежда на груди! Посмотрев внимательнее, он понял, что как раз сюда ему попал заряд из огнемета. Однако пробил и поджег только накидку и рубаху.
А под рубахой были доспехи…
Уже четвертый день Петрович служил в Гостинице, и все это время его не покидало противное зудящее беспокойство. Причиной тому были «постояльцы».
Он еще ни разу не видел никого из существ, которых держали за толстыми железными створками, зато постоянно слышал их. И каждый день общался с ними, правда, очень косвенно.
Утро начиналось с того, что он шел на «кухню» – низкое цилиндрическое помещение, где в пузатых и грязных котлах готовилось варево. Он получал тяжелую скрипучую тележку с большим баком и начинал обход закрепленных за ним коридоров.