Кладбище домашних животных (другой перевод)
Шрифт:
Гэдж сидел рядом, загорелый, пышущий здоровьем. Тут был Утенок Дональд, пожимающий малышам руки; Гэдж с восхищением смотрел на него. Тут был и Винни Пух, обнимающий двух смеющихся старух так, что третья могла снимать это на пленку; и маленькая девочка в нарядном платьице кричала: «Я люблю тебя, Тигра! Я люблю тебя, Тигра!»
Они с сыном были на дежурстве. Они с сыном дежурили в этой волшебной стране, бесконечно кружа в своем белом фургоне с красным крестом. Они не ждали беды, но были готовы встретиться с нею лицом к лицу. А беда и здесь, в этом безмятежном месте, была рядом: весельчак, идущий по Мэйн-стрит в кино, мог схватиться за грудь в припадке сердечной боли, беременная женщина могла внезапно почувствовать схватки, спускаясь по ступеням Небесной Колесницы, девочка, хорошенькая, как кукла, могла забиться
И ее тонкий голос кричал: «Я люблю тебя, Тигра! Я люблю тебя! Я верю в тебя, Тигра! Я всегда любила тебя, и навсегда останусь молодой, и Оз будет всегда жить в моем сердце!
Мы кружим по городу... мы с сыном... потому что вся жизнь, с ее войнами и сексом, — это только бесконечная и безнадежная битва с Озом Великим и Узасным. Мы кружим в нашем белом фургончике под ослепительным небом Флориды, кружим. И красный свет не горит, но мы готовы, мы-то знаем... и никому, кроме нас, не нужно это знать, потому что земля тверже человеческого сердца; человек растит, что он может...
С такими тревожными, полуспутанными мыслями Луис Крид начал засыпать, время от времени просыпаясь, пока окончательно не погрузился в темное забытье без сновидений.
Еще до того, как на Востоке появились первые лучи рассвета, по ступенькам проскрипели шаги. Они были медленными и неуклюжими, но целеустремленными. Среди теней холла проскользнула еще одна. С ней явился запах... зловоние. Луис, даже во сне, пробормотал что-то тревожное и перевернулся на другой бок. Ему не хватало воздуха.
Тень некоторое время стояла на пороге комнаты, не двигаясь. Потом она вошла. Лицо Луиса утонуло в подушке. Белые руки показались из темноты, и в черной докторской сумке послышалось звяканье.
Тихое звяканье перебираемых предметов.
Руки рылись, перебирая лекарства, ампулы и шприцы, пока не нашли что-то. В первых лучах солнца оно отсвечивало серебром.
Тень вышла из комнаты.
Часть третья
Оз Великий и Узасный
«Иисус же, опять скорбя внутренно, подходит
ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней.
Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего,
Марфа, говорит ему: Господи! Уже смердит,
ибо четыре дня, как он во гробе...
...Иисус же воззвал громким голосом: Лазарь!
Иди вон! И вышел умерший, обвитый по рукам
и ногам погребальными пеленами, и лицо его
обвязано было платком.
Иисус сказал им: развяжите его, пусть идет».
(Евангелие от Иоанна).
«Я только что подумала об этом, — сказала она
взволнованно. — Почему я не догадалась раньше?
И почему ты не догадался?»
«О чем?» — спросил он.
«Другие два желания, — ответила она быстро. —
Мы использовали только одно».
«Тебе этого мало?» — сердито осведомился он.
«Нет! — крикнула она торжествующе. —
Мы сделаем это еще раз. Иди скорее, возьми ее
и пожелай, чтобы наш мальчик снова был жив».
(У. Джекобс. Обезьянья лапа).
58
Джуд Крэндалл проснулся мгновенно, едва не свалившись при этом со стола. Он не знал, сколько он проспал: это могли быть и пятнадцать минут, и три часа. Он взглянул на часы и увидел, что уже пять минут пятого. У него было ощущение, что в комнате что-то переменилось, а спина тупо ныла, как всегда, когда он засыпал сидя.
«Старый дурень, как ты мог заснуть?»
Но он знал. В глубине души он знал это. Он не просто уснул; его что-то усыпило.
Это «что-то» напугало его, но еще больше пугала его мысль о том, что его разбудило. Ему казалось, что он слышит какой-то звук, какое-то...
Он затаил дыхание, прислушиваясь к учащенному биению своего сердца.
Звук действительно был — не тот, что разбудил его, другой. Слабый скрип двери.
Джуд знал в своем доме все звуки — знал, как скрипят полы, как скребутся мыши, как завывает ветер в каминном трубе, когда разгуляется вовсю. Он узнал этот звук. Открылась тяжелая передняя дверь, отделяющая крыльцо от прихожей. Осознав это, он понял и то, какой звук его разбудил. Это был медленный скрежет пружины входной двери, ведущей на крыльцо.
— Луис? — позвал он без особой надежды. Это не мог быть Луис. Это пришла кара за его гордыню и суетность.
Медленно заскрипели ступеньки, ведущие из холла наверх, к его комнате.
— Луис? — попытался он позвать еще раз, но из его горла вырвался только хрип, когда он учуял, как пахнет то, что пришло к нему в дом глухой ночью. Это был густой, тяжелый запах — смрад гниющего трупа.
Джуд мог различить в темноте очертания предметов — гардероб, шкаф с посудой, комод, — но очень смутно. Он попытался встать, чтобы укрыться в ванной, подумав при этом, что теперь он слишком стар, чтобы видеть это без подготовки; с него хватило Тимми Батермэна, а ведь тогда он был еще молод.
Дверь в комнату открылась и впустила тени. Одна ил них казалась более плотной, чем остальные.
«Боже, какая вонь».
Шаркающие шаги в темноте.
— Гэдж? — Джуд, наконец, смог подняться. Краем глаза он увидел аккуратную горку табачного пепла в пепельнице. — Гэдж, это ты?..
В ответ раздалось ужасное мяуканье, пронизавшее Джуда страхом до глубины души. Значит, это не сын Луиса, восставший из мертвых, а какой-то другой монстр, не менее жуткий.
Но это был всего лишь Черч, стоявший в двери и кричавший. Глаза его светились, словно фары, залепленные грязью. Потом они метнулись в другом направлении, обратившись к тому, что вошло в комнату следом.
Джуд начал пятиться, пытаясь собраться с мыслями, пытаясь сохранить рассудок перед лицом этого смрада. Ему было холодно, словно неведомое существо принесло холод с собой.
Джуд почувствовал неожиданный толчок — это кот кинулся ему под ноги, заставив пошатнуться. Джуд пнул его, отгоняя прочь. Черч оскалил зубы и зашипел.
«Решай! Решай же, старый болван, еще не поздно, даже теперь еще не поздно... оно вернулось, но его можно убить еще раз... если попытаться... ты должен попробовать это сделать..».
Он попятился на кухню и вдруг вспомнил о мойке возле раковины. Там лежал нож для мяса.
Он пнул ногой дверь кухни, заставив ее распахнуться. Существа, вошедшего в дом, все еще не было видно, но Джуд мог слышать его дыхание. Тут он увидел белую руку, мерно взмахивающую чем-то в воздухе — чем, он не мог понять. Когда он вошел в кухню, дверь захлопнулась, и он, наконец, повернулся и кинулся к мойке, ища нож. Нащупав деревянную рукоятку, он сжал ее в руке и снова повернулся к двери. Он даже сделал шаг-другой по направлению к ней, ощущая некоторый прилив мужества.