Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов
Шрифт:
— Скажи честно, у него с этим бизнесом на Серебряных прудах ничего не случилось? Может, наехал кто?
— Тоже мне, бизнес, — присвистнул Витек. — Да там всего навара хватило на несколько бутылок «Спрайта». На чего наезжать-то? И ребята на Серебряных все свои катаются. Эх, Толька…
— Значит, бизнес ни при чем, — мрачно изрек Кирьян. — Но куда, скажите мне, в таком случае он девался?
–
— Витька, — начал я, — а ты хоть знаешь, Толян вчера после школы домой пошел или еще куда?
— Не,
— А куда? — нестройным хором осведомились мы.
— Мне не докладывал, — обиженно шмыгнул носом Витек. — И с собой не взял. Мол, у него секрет и личное дело.
— А ты участковому рассказал? — уставились мы на него.
— Ну, — кивнул Витек. — И до сих пор жалею. Меня после этого полчаса мурыжили по поводу Толяновых личных дел. А мне почем знать? — Он вновь громко шмыгнул носом. — Раньше у Волобуя с личными делами не очень складывалось. Я вообще, когда он мне заявил про личное, подумал, что пургу гонит. В общем, не знаю я ничего, ребята. А Толика жутко жалко.
И, махнув рукой, он ушел.
После уроков мы с Жанной на всех парах понеслись домой. Она спешила узнать, как мама.
— Федя, зайдешь? — остановилась она возле собственной двери.
Я, естественно, согласился. Жанна, даже не скинув куртку, созвонилась с Ольгой Николаевной. Новости были хорошие. Температура спала. Юлия Павловна чувствует себя гораздо лучше и завтра ждет после уроков Жанну.
— Ура-а! — положив трубку, закричала она. — Федя, я так рада! Так рада!
Я, естественно, тоже был рад. Но Жанна вдруг нахмурилась:
— За маму-то я рада, — уже совсем другим тоном продолжала она, — а вот перед Толяном чувствую себя виноватой. Может, все-таки надо было рассказать, что мы видели? Или хотя бы у Пелагеи спросить? Вдруг она бы нам объяснила?
— Не догадались, — в свою очередь посетовал
я. — Но, с другой стороны, Жанна, когда мы были у Пелагеи, то еще надеялись, что он вернется.
— Надеялись, — словно эхо, повторила она. — Но он не вернулся.
Глава VIII
ЗЛОВЕЩАЯ НАХОДКА
Слушай, Жанна, а пошли к Пелагее прямо сейчас, — предложил я. — Да, так, наверное, будет лучше всего, — согласилась она.
Пирс немедленно протестующим воем дал знать, что придерживается другого мнения.
— Ну, конечно, — спохватилась Жанна. — Он ведь с утра негулянный.
Пирс великолепным прыжком-свечой засвидетельствовал, что именно так все и обстоит на самом деле.
— Федор, — снова заговорила Жанна, — выведи его по-быстрому, а я пока сварганю поесть. Пирса покормим, сами перекусим — и полный вперед.
Последние слова я дослушивал уже на лестничной площадке, куда схватив с вешалки поводок, выбежал вместе с прыгающим псом. В лифте у меня возник план. Я решил совместить необходимое с полезным. Пока Пирс гуляет, потолкусь на детской площадке и еще раз ненавязчиво поспрашиваю, не видел ли кто вчера вечером или сегодня утром снеговика.
Однако мне не повезло. На площадке никого не оказалось. Видимо, мы с Пирсом попали сюда в непрогулочное время. Зато я мог спокойно и неторопливо осмотреть место, где стоял странный снеговик.
Как я ни вглядывался в ровную, утоптанную десятками маленьких детских ног площадку, мне снова не удалось обнаружить ни малейшего признака, что здесь стоял снеговик. Вдруг меня осенило: «А какие, собственно, должны оставаться признаки?» Ну, слепили снеговика, затем кто-то его разрушил и… Нет, все-таки не получалось. Я отчетливо помнил: снеговик был слеплен на славу. А значит, хоть какие-нибудь его фрагменты должны валяться поодаль. Тем более, повторяю, на улице стоял пятнадцатиградусный мороз.
Так ни в чем и не разобравшись, я вернулся с Пирсом в квартиру Тарасевичей. Он мигом кинулся на кухню обедать. Мы с Жанной тоже наскоро пожевали и направились к Пелагее.
Когда мы достигли деревни, уже сгущались сумерки. Подходя к знакомой калитке, я как-то напрягся и с опаскою посмотрел на столбы. Голов Волобуя на них, к счастью, не было, Я дернул калитку. Она не подалась.
— Сильнее, — сказала Жанна. — Разве забыл, что она тугая.
Я удвоил усилия, но по-прежнему не достиг результата.
— Кажется, заперто, — наконец сдался я. — Сейчас перелезу и постучу в дверь.
Перемахнув через забор, я попытался открыть калитку изнутри. Однако и этого мне не удалось.
Я взбежал на крыльцо и заколотил в дверь. Внутри не отреагировали. Я прислушался. Ни звука. Тогда я подергал дверь. Заперто. Приложил к ней ухо. Мертвая тишина. Даже «мяу» не раздавалось. Дом казался необитаемым.
Еще на что-то надеясь, я обежал избу вокруг, попутно заглядывая во все окна. Они были плотно занавешены, и света наружу не пробивалось. Тогда я на всякий случай постучал. Вновь никакого ответа.
Совершенно подавленный, я возвратился к Жанне:
— Ее нету дома.
— Что же нам теперь делать? — с тоскою произнесла девочка.
— Ну, может, она ненадолго вышла, — еще надеялся я. — Подождем.
— А если надолго? — спросила Жанна.
— Сейчас у соседей спросим, — заметил я свет в окошке соседней избы. — Вдруг они чего знают. Это же все-таки деревня, а не город.
— Пошли, — согласилась Жанна.
Соседнюю калитку мы отворили безо всяких приключений. Она была заперта на элементарный шпингалет. На первый же наш стук в дверь внутренность дома ответила шебуршанием, надтреснутым криком: «Сейчас, сейчас», — наконец, шаркающими шагами.