Кладезь погибших сюжетов
Шрифт:
Блэр вскинула глаза, понимая предостережение, ведь читала «Песнь льда и пламени». Но Никлаус уже снова улыбался.
– Что ж. Здорово поболтали. Еще увидимся, пчелка.
Никлаус пошел к выходу, а Блэр смотрела ему вслед, борясь с собой: она хотела, чтобы он остался, хотела узнать его, затащить в постель, но вместе с тем желала, чтобы он ушел и больше не возвращался в ее жизнь.
– И это все? Так зачем приходил-то?
Его губы дрогнули, он опустил руку, что уже тянул к дверной ручке, и повернулся. Блэр поежилась, ощущая на себе его тяжелый
– Твоя душа… эх, не должен я раскрывать все карты… нехорошо получается, конечно…
– Говори или я тебя врежу! – Блэр схватила его руку и ощутила чужое удивление. Всего секунда. Мимолетная вспышка, словно колибри, что коснулась и скрылась. Она не сдержала восторг, радуясь победе, но Никлаус уже взял себя в руки и вновь выстроил барьер.
– Во время первого воплощения твоя душа была Любовью. Я не смог справиться с искушением… мне стало так любопытно, едва нашел тебя.
Никлаус нежно провел пальцем по ее щеке.
– У тебя ее глаза, пчелка. Жаль, ты никогда не вспомнишь те времена…
– Катись в подземку!
Блэр оттолкнула Никлауса, и он послушно отошел, склонил перед принцессой голову.
– Вообще-то меня не пускает туда бывшая жена.
– Еще раз тронешь мою дочь – выколю тебе глаза.
Блэр обернулась на голос Элайджи и облегченно выдохнула. Как бы сильно она ни пыталась строить из себя отца, быть такой же сильной и бесстрашной, как он, рядом с Хаосом все попытки с треском проваливались.
– Зачем помог остановить время? Разведка сказала, ты навещал Флоренс. Желал ей смерти.
Никлаус тяжело вздохнул, сделал шаг к Элайдже и посмотрел на него так, словно он был рядовым, что никак не понимал, что не стоит лезть в дела высших чинов.
– Планы изменились. Я думал, будет весело, но выяснилось, что кое-кто уже ждет ее душу в подземке, чтобы кое-что сделать, что будет совсем не весело. Поэтому, Элайджа, мой король, – с издевкой сказал Никлаус и положил руки на его плечи, заглянул в злые глаза, продолжая ухмыляться, – сохраните жизнь стервы, пока я не придумаю, как быть.
Элайджа стряхнул руки с плеч, а потом сгреб Хаоса в охапку и прижал к стене. Тот даже не вырывался, пока Элайджа грубо касался его груди, пытаясь нащупать душу, но тот насмешливо глядел, как искажалось от злобы лицо короля, который впервые в жизни потерпел неудачу. Казалось, Клаус искренне наслаждался каждой секундой: флиртом с принцессой, спором с ее отцом. Сексуальный пройдоха не умел быть серьезным, хотел веселиться и сеять тот самый хаос, в честь которого себя величал.
– Твое дело, Элайджа, сохранить жизнь этой сумасшедшей девки. Она моя дочь, кстати… В каком-то смысле.
Блэр тонула в тревоге, наблюдая, как отец проигрывал сражение, что еще даже не началось. Она сделала небольшой шаг в сторону спящей Коры. Никлаус оттолкнул Элайджу, а его улыбка все же погасла. Глаза стали черными, словно в них плескалась сама тьма, что норовила утянуть за собой в ничто. Блэр сделала еще шаг к Коре, не отводя глаз от противостояния, но мужчины не замечали, как она шла к богине леса.
Элайджа вытянул руку, материализуя меч, объятый черными нитями. Никлаус устало вздохнул, но потом тряхнул плечами и вызвал колючий дым, состоящий словно бы из тысячи иголок, который преобразовался в меч.
– Серьезно думаешь, что сможешь убить меня?
– О, не убить! Отрубить руки, чтобы не распускал их! – воскликнул Элайджа и занес меч.
Блэр упала на колени рядом с Корой и приложила палец к вене на шее, вспоминая уроки отца, ведь ни разу не усыпляла и не пробуждала кого-либо. Облегченно выдохнула, едва Кора открыла глаза, а татуировки замерцали красным, показывая взволнованность.
– Тихо! – прошептала Блэр, прикладывая палец к губам. Кора оценила ситуацию, кивнула.
Элайджа прижал Никлауса к стене, приставил меч к его шее, но Хаос выдохнул, заставляя сталь расплавиться. Кора свела руки, чтобы колючки оцепили руки Никлауса в наручники, а Блэр подула, окружая шею Хаоса черным дымом, таким же колючим, как его меч. Как же жаль, что под рукой нет наручников, что могли бы лишить магии!
– Молодец, – улыбнулся Элайджа, заставляя Блэр гордиться собой, но лишь на секунду.
Никлаус закатил глаза, тяжело вздохнул, а потом резко развел руки, избавляясь от наручников. Шипы, острые, словно иголки, вонзались в его шею, но он даже не морщился.
– Серьезно? Ребят, я – первоисточник магии.
Хаос схватил руками ошейник, кровь потекла по пальцам, но он выглядел все таким же спокойным, словно это не причиняло ему боли. Ошейник растворился.
– Слушайте, я всегда за диалог! – весело воскликнул Никлаус.
Блэр подошла к замершему отцу, коснулась его руки, чтобы считать эмоции: обескуражен, насторожен, но не злится. Определенно не доверяет Никлаусу, но интересуется им.
– А еще лучше просто сходить на свидание с твоей дочерью! По-моему, я отличный такой вариант для зятя…
Ярость отца едва не сбила Блэр с ног. Она успела заметить довольную – такую хитрую и лукавую, что хотелось врезать по лицу! – улыбку Никлауса, который играл, наслаждался шоу и вниманием. А потом Элайджа, наплевав на магию и оружие, попытался ударить Никлауса в нос, но тот умело увернулся и дал обидчику под дых.
– Прекратите уже! – закричала Блэр.
Ее не слышали. Элайджа и Никлаус продолжали наносить друг другу удары, продвигаясь к двери. Кора устало вздохнула и положила руку на плечо Блэр.
– Знала я, что Элайджа будет всех твоих хахалей бить. Эх… он слишком тебя любит.
– Клаус не мой хахаль!
– Угу.
– Кора!
– Да верю я, верю.
Элайджа сумел схватить Никлауса и выкинуть на улицу. Дверь сорвалась с петель, Хаос упал на землю. Улыбка погасла. Он поднялся, отряхнул майку и брюки. Блэр выбежала следом за отцом, увидела, как он вызвал крылья и едва не выругалась: что за безумие тут происходит?