Клады Отечественной войны
Шрифт:
Так что и в самом деле такая необычайная история вполне могла иметь место. Ведь я неоднократно указывал на то, что в районе Вильно отступающая армия всё ещё располагала вполне приличными средствами в конвертируемой валюте. Пусть некоторая часть из тех ценностей погибла безвозвратно (была разграблена), но гораздо большее количество всё же было спасено и далее проследовало врассыпную. Ведь вспомните, и в Ковно (Каунас) в церкви были спрятаны значительные ценности, и в других местах их тоже прятали. Почему бы некоторой части из них не оказаться и под Белостоком? Ведь на самом деле, что такое семь бочонков? Груз, вполне посильный и одному человеку. Вес одной такой бочечки мог
Неплохая добыча, согласитесь, и можно было бы прямо сейчас ехать и выкапывать её, да вот всё та же незадача. Белосток ныне не имеет к России ни малейшего отношения. Так что, соответственно, в моей книге не будет дано никаких уточняющих указаний по поводу того, где же конкретно лежит как минимум 2 000 000 $ в драгоценных металлах.
***
Наверняка имеются и такие клады, о которых мы даже не подозреваем, но которые могут быть выявлены в процессе поисков уже показанных мною ценных объектов. К тому же не следует думать, что если в книге дано подробное описание того или иного клада, то его уже непременно нашли или хотя бы искали. Вовсе нет. Поверьте, собрать какое-то количество чисто литературных сведений о каком-то объекте гораздо проще и дешевле, нежели проводить реальные поиски на реальной местности. И тут уж по опыту могу вас уверить в том, что поисковыми командами непременно будет найдено много чего, о чём они даже и не подозревали, приступая к обследованию очередного полигона.
* * *
Вот теперь настало самое время вернуться несколько назад и вспомнить просьбу некоего баварца, активно рвавшегося в Россию в декабре 1835 года. И его друг Георг Йозеф Михель тоже намеревался приехать, и господин Де Бре хлопотал о том же. Все они пытались посетить Россию, и все почему-то в Гродненскую губернию метили, именно туда, где некогда агонизировала, распадаясь на составные части, потерявшая человеческий облик Великая армия, теряя вместе с серебром и золотом своё прежнее грозное величие...
То, что иностранцы из определённых государств так настойчиво пытались попасть в некоторые районы России, для кладоискателя очень хороший знак, очень качественный и многозначительный. Почти всегда в том месте, которое жаждали «посетить» господа из Европы, удавалось отыскать либо сам оставленный до востребования клад, либо (на худой конец) приличного размера яму, в которой он некогда лежал.
Другое дело — клады ликвидационные. Здесь дело обстоит куда как сложнее. Туда, где прятались данные клады, почему-то не стремятся приехать ни изящные французы, ни решительные баварцы, ни даже порывистые итальянцы. Почему? Ответ очевиден. Клады данного вида прятались с таким расчётом, чтобы их было практически невозможно достать. Чаще всего их затапливали или зарывали вне привязки к каким-либо природным или же искусственным объектам. И поиски таких кладов составляют самую трудную часть всей поисковой работы, вообще, и по объектам, связанным с нашествием Наполеона, в частности. Несколько примеров подобного рода мною будет рассмотрено в дальнейших работах, а пока хотелось бы всё же довести всё ещё отступающую армию страдающих от голода и холода европейцев до границ России.
* * *
Дело о «гребешках»
Любопытная история, поставленная мной в данный раздел книги, и которую я недолго думая назвал «Дело о гребешках», возникла на абсолютно ровном месте. Начиналась она так...
В конце ноября 2004 года на мой почтовый адрес пришло письмо из Санкт-Петербурга. Совершенно незнакомый мне г-н П. предлагал осуществить совместные действия по розыску весьма крупного и довольно-таки ценного захоронения, о котором я среди прочих историй написал в одной из своих книг. Я, разумеется, ответил в том духе, что ближе к лету будет виднее, и отправил ответ в тот же день, в общем-то, не особо рассчитывая ещё раз увидеть перед собой адрес незнакомца.
Но он написал вновь, видимо, всерьёз рассчитывая укрепить заочное знакомство. И вскоре мне стало понятно, что его волнуют не столько будущие совместные походы, сколько другое, более старое дело, которому он ранее явно посвятил довольно-таки значительное время. Вот как он написал о нём: « Несколько лет назад я работал в архивах Минска, Смоленска, Москвы. В СПб. (Санкт-Петербургском) архиве нашёл дело о двух бочонках монет у г. Красного. Известно ли оно Вам? Несколько поездок туда не дали результата, хотя на старых картах я нашёл это место и определил его на месте точно. Тем более что осталась дорога, речка, где была мельница, всё точно...»
Никакой такой «бочечной» истории, произошедшей именно вблизи г. Красный, я не знал, но, прекрасно понимая, что человек деликатно обращается ко мне за помощью, или как минимум за консультацией, осторожно выразился в том смысле, что причин, по которым он не отыскал вожделенные бочонки, могло быть всего две. (Самая главная причина, состоящая в том, что обе бочки были извлечены из земли ещё 200 лет тому назад, т.е. сразу после Первой Отечественной войны, в данном контексте даже не рассматривалась).
— Первая причина, — утверждал я, — может заключаться в том, что ваш поисковый прибор просто не может вытянуть электронный сигнал отклика от слишком глубоко зарытых монет. — Но, написав данную фразу, я одновременно с этим провёл анализ исторической обстановки, и особенно температурного фона, который в значительной мере диктовал поведение людей то время. Для этого я использовал небольшой отрывок из дневника бравого адъютанта Кастеллана, бывшего во время русской кампании в подчинении у генерала Нарбона. Написаны эти строки как раз в то время, которое соответствует примерной дате сокрытия двух бочонков.
«12 ноября. Обоз с казной готовится к выступлению на следующее утро. Всю ночь идёт ковш лошадей. Коленкур, отвечавший за обоз лошадей, приказал сжечь много экипажей и повозок в соответствии с числом наших лошадей, такую предосторожность он предпринял уже один раз, 10 дней назад.
700 человек вестфальцев под командой Жюно, большой артиллерийский парк и 500 человек безлошадных кавалеристов выступили по дороге на Красный. Отправлен обоз маршала Нея и генерала Маршана под охраной 40 человек».
«Холодно (-17 градусов) и северный ветер. У комиссара по провиантской части мне удалось выменять мешок муки для наших людей. Я отлично сплю на моей медвежьей шкуре, которая пока ещё у меня».
«Четвёртый день пребывания в Смоленске. Наши лошади без пищи, и служители (имеются в виду конюхи) отправились в фуражировку за одну милю отсюда; преследуемые казаками, они ничего не принесли. Из Дорогобужа 4-й корпус свернул на Витебскую дорогу; он прибыл в Смоленск, бросив всю артиллерию. Всё время после полудня слышна пушечная пальба. Вечером дерутся около Смоленска. Холодно, но сухо.