Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха
Шрифт:
Грузный, раскормленный, самодовольный Геринг источал гостеприимство, предупредительность, любезность и светскость, принимая подругу жены в своей роскошной библиотеке, где даже обои были изготовлены из пергамента.
– Эмма расхваливала мне вашу последнюю работу в кино. «Пути к хорошему браку», кажется? Я уже заказал копию для своего домашнего кинотеатра. Поэтому свое мнение пока придержу при себе, сообщу его попозже, хорошо? Что привело вас ко мне, очаровательная фрау Ольга? Могу ли я чем-нибудь помочь?
Выслушав печальную историю «Дианы» и связанных с нею финансовых трудностей, Геринг помрачнел, ему стало скучно:
– На кой черт вам сдался этот Штерн, Олли?
Чехова вновь
– Ну что вам стоит помочь человеку, который фактически спас меня от разорения и нищеты?! – вновь возвращалась к своей просьбе Ольга.
Геринг смотрел на нее и лениво думал: «Да ничего не стоит. Конечно, Штерн – лакомый кусочек. Да и эта козочка тоже… Может, и впрямь, пусть на сей раз Генрих оближется. Пусть не забывает, что делиться надо… И у него не убудет… До чего же сладкое, черт возьми, это патрицианское право казнить и миловать…»
Когда гостья удалилась, министр авиации переоделся в свой любимый зеленый панбархатный халат, расшитый золотом, подпоясался золотым же поясом с кистями. Потом подошел к книжному шкафу, открыл тщательно замаскированную дверцу небольшого домашнего сейфа, о котором не догадывалась даже Эмма. Вытряхнул из заветной коробочки пару таблеток, сунул в рот и проглотил, не запивая. Сейчас, нет, минут через пять, он проверял, голова сперва затуманится, а потом эта пелена начнет медленно таять, теснимая теплой волной несравнимого блаженства, и тело охватит легкость…
Он поднес поближе к глазам часы – осталось совсем немного, минута-две, успел критически осмотреть кисти: заусеница, а вот еще одна. Непорядок! Вечером, когда Эмма уедет на свой благотворительный вечер, он обязательно пригласит маникюршу… На толстых пальцах сверкнули золотом перстни с изумрудами – в тон халату…
Как бы там ни было, но господин Штерн беспрепятственно покинул пределы родной и любимой Германии. До самой смерти банкира Ольга Чехова поддерживала с ним любезную, хотя и преступную, с точки зрения государственной безопасности, переписку.
А коллекция рейхсминистра авиации пополнилась шестью уникальными перстнями с изумрудами чистой воды. Он верил, что эти самоцветы вселяют радость и бодрость духа в их обладателя. Недаром же буддисты утверждают, что изумруды должны принадлежать людям с чистой кармой, до конца познавшим себя, достигшим ясности мыслей и чувств и находящимся на вершине духовного совершенства.
Йом Кипур?..
США – Англия – США,1935–1938 годы
После гастрольного турне по странам Старого Света «Театр Чехова» зимой 1935 года отправился покорять Соединенные Штаты. Но в Америке европейских актеров публика приняла прохладно. «Чеховы уехали гастролировать в Филадельфию и Бостон. К сожалению, русская колония и там, и здесь невелика, а американцы, несмотря на великолепные отзывы газет… все же посещают спектакли не в очень большом количестве, – сетовал художник Константин Сомов. – Боюсь, что Юрок [23] , не сделав на них денег, не захочет их привезти на будущий год, и мы лишимся этого наслаждения…»
23
Юрок Сол (Гурков Соломон Израилевич) (1888–1974) – американский продюсер, выходец из России. В США проживал с 1906 г.
Языковой барьер по-прежнему оставался непреодолимой преградой, несмотря на все старания Чехова и его непоколебимую веру в искусство без границ.
По возвращении в Европу Михаила Александровича ожидало счастливое знакомство с одной из пылких своих
Новые знакомые оказались людьми замечательными. Чехов был уверен, что время подобных подвижников, бескорыстных меценатов давно миновало. Ан, нет. Беатрис рассказала ему, что несколько лет назад Элмхерсты приобрели в южной части Англии, в графстве Девон, средневековый замок Дартингтон Холл, где собирались создать некое подобие культурного центра, который, по ее словам, был «призван способствововать материальному и духовному развитию крестьян местных общин». Чехов, услышав громкий тезис, хмыкнул, вопросительно поднял бровь, но благоразумно промолчал.
Первыми пристанище в Дартингтоне нашли бежавшие из уже больной фашизмом Германии артисты балетной труппы Курта Йосса и ученики танцевальной школы Зигурда Ледера. Вместе с ними оттуда же прибыли композитор Фриц Коэн и художник Хайн Хекрот. Затем здесь обосновалась оперная студия дирижера Ханса Оппенхейма. Потом сцену «летнего театра» облюбовали танцовщики группы Удая Шанкара из далекой Индии…
Однако владельцы Дартингтона полагали, что сердцем культурного центра должна стать драматическая студия, к созданию которой они и намеревались привлечь Михаила Чехова.
Размышляя над предложениями Элмхерстов, Чехов мысленно перелистывал страницы произведения их великого земляка Томаса Мора «Остров Утопия», «золотой книжечки, столь же полезной, сколь и забавной, о наилучшем устройстве государства», и чувствовал себя одним из тех, кто не погиб в кораблекрушении, а Божьим провидением был выброшен на берег чудесного острова и спасся. Не о нем ли писал бывший лорд-канцлер британского короля и великий мечтатель Мор: «От выброшенных чужестранцев утопийцы научились всякого рода искусствам, существовавшим в Римской империи и могущим принести какую-нибудь пользу, или, узнав только зародыши этих искусств, они изобрели их дополнительно»?
Он решил не противиться судьбе и принял слова Томаса Мора как духовное напутствие: «Ты поступишь с полным достоинством для себя и для твоего столь возвышенного и истинно философского ума, если постараешься даже с известным личным ущербом отдать свой талант и усердие на служение обществу…»
Для Чехова «остров» Дартингтон казался обитаемым, потому что там обретали его единомышленники.
Обжегшись в Америке, он, перебравшись в Великобританию, сразу занялся языком и оказался настолько прилежным и талантливым учеником, что уже через полгода стал выступать в Лондоне с лекциями «О четырех стадиях творческого процесса» на вполне приличном английском. Потом вместе с Дороти Элмхерст сочинил рекламную брошюрку «Чеховская Театр-студия», в которой соавторы излагали свои основные задачи – подготовка молодых актеров, способных вывести театр на новый уровень, создание постоянной гастрольной труппы, а также детальная программа трехлетнего курса обучения. Основатель студии провозглашал: «Композиция, гармония и ритм – вот силы нового театра. Такой спектакль будет понятен каждому зрителю».
Изящно изданная книжка с портретом Михаила Чехова и соблазнительными ландшафтными видами Дартингтона рассылалась по всему миру. Первыми ее читателями, а затем и учениками стали актеры-любители из Америки, Канады, Австралии и европейских стран. «Мы были самыми привилегированными студентами, – вспоминал Пол Роджерс, ставший позже известным актером, – нас учили алгебре театра».
Чехову была предоставлена полная свобода, выдан своего рода «carte blanche» в осуществлении заявленной программы. В Дартингтоне его радовало все. Он был очарован зданием театра, перестроенным из старинного амбара, уютным общежитием для слушателей, расположенным рядом. А ведь в центре была еще и превосходно оборудованная сцена под открытым небом. Это было реальным воплощением неосуществимых мечтаний Чехова!