Клан дракона. Книга 4. Исполнение
Шрифт:
Спустившись со второго этажа, дракон с удивлением увидел, что его на столе уже дожидается завтрак. В том, что еда была приготовлена для него, сомнений не оставалось: в зале попросту больше никого не обнаружилось.
– Доброе утро, господин дракон, – за его спиной появилась светловолосая разносчица, – ваша еда уже готова. Госпожа Фалкеста сообщила, что вы с ней улетаете по делам. Она уже собирается и будет готова с минуты на минуту.
Но Дитрих лишь с недоумением смотрел на приготовленную еду. Он же вчера даже слова не говорил о том, во сколько будет вставать и, уж тем более не просил ничего готовить…
– У
Едой и в самом деле, пренебрегать не стоило. Конечно, в обычное время дракон не оставил бы так просто без внимания то, что простые смертные осмеливаются лезть к нему со своими советами, но сейчас он возлагал слишком уж большие надежды на Фалкесту в качестве спутницы.
Дракон еще не закончил трапезу, а из кабинета хозяйки гостиницы послышались шаги. Через несколько секунд Фалкеста вошла в зал. Свое платье и туфли она сменила на более практичные походные штаны и куртку. В руках женщина предусмотрительно держала шерстяную шапочку, которая, стоило признать, на такой высоте будет совсем не лишней. Да, от прямых потоков воздуха Дитрих ее, конечно, закроет, но все равно температура там гораздо ниже, чем на земле. А возможностями Хозяина Цвета, чтобы полностью защитить седока от внешнего влияния, дракон все же не обладал.
Дитрих расправился с едой меньше чем за минуту. Его охватило странное возбуждение, даже предвкушение. Словно ему предстояло что-то очень-очень важное…
– Я готов, госпожа Фалкеста, – кивнул хозяйке Дитрих. – Если вы также готовы – прошу следовать за мной. Мы выйдем за город и уже оттуда…
– Конечно, Дитрих, – кивнула женщина, после чего повернулась к разносчице, – Лесли. Остаешься за старшую. Я также попросила Айрата, чтобы он заходил каждые три дня. Если будут какие-то вопросы с поставками – сообщай ему.
– Хорошо, госпожа Фалкеста, – поклонилась девушка, – доброго пути.
Путешественники направились к выходу из Триниагоса. Город был совершенно пуст, что и неудивительно: сегодня седьмой день седмицы, все стараются выспаться. Хотя сейчас, летом, кое-кто уже направлялся по своим делам.
Когда Дитрих уверенно вывел Фалкесту на подходящий холм, та печально вздохнула.
– Ах, – грустно сказала женщина, – Дитрих, именно тут я тебя когда-то провожала в Анваскор. Если бы я только знала тогда, что вижу тебя в последний раз.
– Ты… – дракон запнулся, – можешь рассказать, каким я был? Что ты обо мне помнишь? Это очень важно для меня сейчас.
– Конечно, – улыбнулась Фалкеста, – мне вот порой кажется, что я для этого всю жизнь и жила. Нет, я, конечно, безмерно люблю Айрата и Сатти, но мне всегда казалось… что это не все. Что есть еще что-то важное.
– Тогда – приготовься, – сказал Дитрих. Он отошел на несколько шагов и обхватил себя руками. Фалкеста зажмурилась от внезапной сиреневой вспышки, а когда рискнула открыть глаза – перед ней уже стоял фиолетовый дракон. И женщина словами не могла передать, как он был красив. Сиреневая спина и цвет шкуры создавали впечатление, что по прочности его кожа не уступит настоящей броне. А вот янтарное брюхо и область под горлом показывали, что эти места нежны и уязвимы. И, конечно, глаза. У Дитриха совершенно не изменились глаза. Да, зрачок стал вертикальным, но это были те же, нахально-синие, лазурные глаза.
В этот момент дракон подошел к женщине и опустился перед ней. Фалкеста пришла в себя, вспомнив, что они здесь, вообще-то, по вполне конкретному делу. Женщина неловко ступила на коленный сустав его лапы и, перебросив ногу, осторожно уселась, обнимая ящера за шею. Однако в следующий момент дракон поднялся, и Фалкесте почудился слабый, почти незаметный магический проблеск, отчего женщина ощутила, что сидит на драконе как влитая. Через мгновение тот резко взлетел и направился в сторону материка. При этом Фалкеста не ощущала ни тяги, ни встречного потока воздуха… лишь стало чуть холоднее, вот и все.
– Я же говорил, – раздался голос в голове хозяйки, – меня учили заботиться о седоках.
– Ты… мысли читаешь? – испуганно спросила женщина.
– Драконья речь в этом облике работает только так, – ответил Дитрих, – малыши, конечно, разговаривают, но взрослые драконы впоследствии перестают. В конце концов, девяносто процентов времени во втором облике они проводят в полете. В это время обычно не до разговоров. Не переживайте, я не стану лезть дальше дозволенного. Просто четко формулируйте вопрос в сознании – и я буду отвечать. Вернее… буду задавать вопросы. Вы же обещали мне рассказать… обо мне.
Фалкеста согласно кивнула. Она стала вспоминать, как познакомилась с Дитрихом в десять лет. Как ее восхищал прямолинейный и деловой принц. Как он выстроил дороги, которые обеспечили Тискулатусу процветание на десятки, если не на сотни лет вперед. Как она попыталась устроить заговор… И как принца за это навсегда вышвырнули из собственного дома.
– Не могу в это поверить, – недоуменно пробормотал в сознании Фалкесты дракон, – ради власти люди готовы так поступать с собственными детьми? Да папа Уталак счастлив был делегировать всем полномочия. Одному – сферу стражников, другому – медицинскую, третьему – общение с учеными и инженерами. А сам сидел дома и проводил время в свое удовольствие. Оно, конечно, с другой стороны и правильно: молодые и горячие драконы реализовывали свои управленческие возможности. А он так… авторитет поддерживал да изредка пальцем, кому надо, грозил.
– И все же, Дитрих, было так, как было, – ответила Фалкеста. – С твоего позволения, твоему отцу – больше двух с половиной тысяч лет. Охотно верится, что власть ему в некотором роде успела надоесть. Что же до Арнольда Четвертого… Людям, которые занимают подобные посты, часто со временем кажется, что лишь они одни и в состоянии управиться со своими задачами. И, как результат…
– А потом, – продолжала Фалкеста, – я тебя увидела, когда ты сбежал от Лазурных драконов к Сиреневым. Ты тогда был сам не свой. Я едва тебя узнавала. Ты стал… дерганым, измученным, неустойчивым. Впрочем, учитывая то, что тогда с тобой сделали драконы, это и неудивительно. Как ты выразился: из-за твоего характера это словно выбило почву из-под ног».