Клан Кеннеди
Шрифт:
В период с 13 августа 1961 года по 9 ноября 1989 года было совершено 5075 успешных побегов из Восточного Берлина в Западный, в том числе 574 случая дезертирства из восточногерманской армии. По современным российским данным, общее число погибших при попытке пересечения границы составило 192 человека (погибли от применения оружия пограничниками ГДР, утонули, разбились и т. д.), ранения получили около двухсот человек, свыше трех тысяч были арестованы {947} .
Такова была общая канва возникновения Берлинского кризиса, в котором Соединенным Штатам Америки принадлежала немаловажная роль. Когда началось сооружение Стены, по указанию президента Кеннеди в Западный Берлин были переброшены новые контингента американских
Непосредственно после сооружения Стены Хрущев продолжал угрожать подписанием мирного договора с ГДР Эти заявления воспринимались Кеннеди и другими государственными деятелями западных держав как угроза захвата Западного Берлина.
Вынужденный примириться с разделением территории города американский президент считал для себя долгом чести не допустить поглощения западной его части Восточной Германией. По поручению президента одним из дипломатов был задан вопрос Хрущеву: если сооружена Стена и Берлин рассечен на две части, зачем еще и договор, который будет означать прямую угрозу военного столкновения? Умевший трезво оценивать реалии советский лидер ответил публично, хотя только намеком. В интервью издателю и обозревателю газеты «Нью-Йорк таймс» С. Сульцбергеру он загадочно сказал, что у него есть неофициальная информация для президента. Для устной передачи Кеннеди Хрущев заявил: «Если он (Кеннеди. — Л. Д., Г. Ч.)желает добиться какого-то решения, он может по неформальным контактам выразить свое мнение по поводу различных форм и этапов и о том, как подготовить общественное мнение, не поставив под угрозу престиж Соединенных Штатов». Сульцбергер якобы ничего не понял, зато хорошо понял Кеннеди: СССР на подписании мирного договора настаивать не будет {948} .
Тем не менее напряженность в Берлине оставалась крайне высокой. 17 октября, накануне открытия XXII съезда КПСС, советская разведка сообщила, что американцы якобы собираются снести Берлинскую стену. Действительно, 26 октября возле Бранденбургских ворот появились американские танки, и в Москве это было воспринято как непосредственная подготовка операции. По распоряжению Хрущева с другой стороны к контрольно-пропускному пункту «Чарли» была выдвинута советская бронетехника. Американцы подтянули дополнительные силы. Положение становилось всё более непредсказуемым. Грохот двигателей во много раз усиливался динамиками, остроумно размещенными советской стороной на крышах домов {949} .
Когда Кеннеди доложили о ситуации, он поручил Роберту встретиться с Г.Н. Большаковым. Советский посредник должен был по своим каналам передать Хрущеву, что у американцев нет авантюрных намерений. Кеннеди предложил отвести танки от Стены в течение ближайших суток {950} . Хрущев, которому немедленно доложили шифровку Большакова, распорядился отвести советские танки в соседние переулки Восточного Берлина. Произошло это 27 октября утром. А через 30 минут по распоряжению Кеннеди, переданному генералу Клею, начался отвод американских танков {951} .
Берлинский кризис не был полностью разрешен, но напряженность в центре Европы стала спадать.
Объективно оценивая весь этот комплекс событий, М. Банди почти через четверть века, в 1984 году, писал, что в берлинском вопросе Хрущев проявил «твердую решимость не идти на серьезный риск подлинной войны. Он всегда останавливался, не идя на какое-либо действие, которое вовлекло бы его в кровопролитие, и [сооружение Берлинской] стены явилось последним насильственным действием, которое он предпринял, чтобы остановить бойню. Можно считать, что сооружение Стены было вызвано той атмосферой кризиса, в которую Кеннеди внес такой же вклад… как Хрущев» {952} .
США пришлось примириться с новым положением, которое многие американские политики и аналитики из консервативного лагеря считали политическим крахом. Кеннеди же рассматривал ход событий как компромисс, на который следовало пойти во имя сохранения мира {953} . Он говорил: «Стена, черт побери, намного лучше, чем война» {954} .
На советские вызовы президенту приходилось отвечать новыми мерами по усилению военной мощи своей страны. 25 июля 1961 года он выступил по телевидению и радио с информацией о принимаемых мерах. Увеличивались военные ассигнования, численность сухопутных сил было намечено довести до миллиона человек, выделялись дополнительные средства на нужды гражданской обороны. Были сокращены сроки производства атомных подводных лодок и стратегических ракет {955} . От речи, по воспоминаниям очевидцев, веяло войной {956} . В то же время через Большакова в Москву было передано, что Кеннеди дал указание американским войскам в Берлине «стоять твердо», но не предпринимать провокационных действий {957} .
Американские военные настаивали на возобновлении испытаний ядерного оружия, которые ранее были прерваны. Авторитетным в этом смысле было мнение Э. Теллера, считавшегося отцом американской водородной бомбы. Теллер был убежден, что без испытаний невозможно совершенствование оружия, хотя президент понимал, что такового уже имеется в избытке для уничтожения жизни на земле. Колебаниям пришел конец, когда стало известно, что СССР не просто возобновил ядерные испытания, а стал проводить их не под землей, в шахтах глубокого залегания, как ранее делали обе страны, а в атмосфере. Произошло это 31 августа. Наконец, 5 сентября Кеннеди отдал исполнительное распоряжение о начале новой серии ядерных взрывов в шахтах и подземных галереях штата Невада.
Развернулся новый виток гонки вооружений. Вступал в силу разработанный еще при Эйзенхауэре проект одновременного использования подводных лодок «Поларис», вооруженных ракетами того же названия, стратегических бомбардировщиков Б-52 и межконтинентальных баллистических ракет «Минитмэн». Особенно грозным оружием являлись твердотопливные ракеты «Минитмэн», базировавшиеся в подземных шахтах и приводимые в боевую готовность в течение нескольких минут, тогда как советские межконтинентальные ракеты на жидком топливе требовали длительного периода заправки и подготовки к запуску. Намечены были несколько десятков целей на территории СССР, к которым смертоносное оружие могло быть доставлено в течение не более четырех часов с момента поступления приказа о начале войны.
И всё же Кеннеди не был доволен тем, как развивалась американская внешняя политика. Он полагал, что позитивные инициативы, навстречу которым, по его мнению, мог бы пойти советский лидер, а за ним и весь восточный блок, тонут в бюрократической рутине Государственного департамента. Президент всё более убеждался, что руководитель этого ведомства Дин Раек не проявляет должной инициативы, не находит творческих, неординарных решений. По мнению А. Шлезингера, у Кеннеди всё больше зрело недовольство и даже раздражение Раском. Он, однако, не спешил заменить его другим деятелем, имея в виду приближавшуюся выборную кампанию 1964 года. Именно тогда можно будет произвести замену в руководстве Госдепа, полагал он {958} .