Клан Кеннеди
Шрифт:
Однако, как только «свободные путешественники» въехали в Алабаму, начались опасные столкновения. Возле города Аннистон в автобус была брошена самодельная бомба, вызвавшая пожар. К счастью, его удалось потушить. В городе Монтгомери на «свободных путешественников» обрушился град камней, бутылок с горючими веществами и другими самодельными средствами нападения.
Правительство было вынуждено вмешаться. С согласия президента министр юстиции Роберт Кеннеди заявил, что в связи с неспособностью властей штата защитить мирных путешественников, обеспечить их конституционное право ездить и выступать там, где им угодно, это право должно быть гарантировано федеральными властями. 21 мая по приказу Роберта в Монтгомери было направлено лично ему подчиненное полицейское подразделение в количестве четырехсот человек. В свою очередь президент, демонстрируя, что министерство юстиции выполняет не только свой долг, но и его распоряжение, заявил: «Я надеюсь, что чиновники штата Алабама и отдельных его районов выполнят свои обязанности. Что же касается правительства США, то оно их безусловно выполнит» {1049} .
Путешественникам удалось покинуть Алабаму без новых столкновений, но в следующем штате Миссисипи они были арестованы и заключены в тюрьму в городе Джексон.
На этот раз попытка вмешательства Роберта Кеннеди привела к неожиданному результату. «Свободные путешественники» отказались покидать тюрьму под прикрытием федеральных сил. Они требовали, чтобы местные власти не только их освободили, но и принесли извинения. В связи с этим состоялось несколько острых телефонных разговоров между Робертом и М.Л. Кингом, организация которого теперь взяла на себя ответственность за весь этот рейд. «Это вопрос сознательности и морали», — заявил Кинг. «Тот факт, что они остаются в тюрьме, не произведет на меня ни малейшего впечатления», — сухо ответил младший Кеннеди, возмущенный тем, что его помощь была отвергнута. «Может быть, поможет, если сюда приедут сотни студентов. — Кинг остановился на секунду и исправил себя: — Сотни тысяч студентов». Звучало это смешно, такая гигантомания пока еще явно не соответствовала реальному положению дел в антисегрегационном движении, но его слова просто взбесили вспыльчивого Роберта. Он еще более резко ответил: «Страна принадлежит вам точно так же, как и мне. Вы можете определять, что лучше для вас, как и я, что лучше для страны, но не пытайтесь угрожать. Если вы будете так себя вести, у вас ничего не получится».
Постепенно обе стороны, однако, смягчили резкость спора и договорились об освобождении заключенных, формально по решению местных властей, но без их извинений; фактически же произошло это под нажимом министерства юстиции {1050} .
Естественно, все эти действия министра не могли быть осуществлены без ведома и одобрения брата-президента. С первых дней пребывания в Белом доме Джон Кеннеди использовал рычаги исполнительной власти для расширения реальных прав черного населения. В значительной мере его действия носили демонстративный характер, касались частностей, но создавали определенный климат, указывали вектор намерений.
Первая такая акция была предпринята уже через несколько дней после инаугурации. Узнав, что Космос-клуб, в котором он состоял, отказал в членстве только что назначенному черному сотруднику Госдепартамента Карлу Рауэну, Джон объявил о выходе из этого клуба {1051} .
В следующие недели Кеннеди назначил около сорока афроамериканцев (из числа имевших хорошее университетское образование) на ответственные административные посты. Среди них были Роберт Вивер, ставший руководителем Агентства по финансированию строительства жилья, Эндрю Хэтчер, занявший пост заместителя пресс-секретаря Белого дома, Карл Рауэн, направленный в Госдепартамент в качестве помощника заместителя министра по связям с общественностью. На должности судей федерального уровня были в свою очередь назначены пятеро черных. Среди них был Тёргуд Маршалл, ставший уже после гибели Кеннеди первым цветным членом Верховного суда США {1052} . Во всех этих назначениях Кеннеди воспользовался тем, что некоторые афроамериканцы (их было немного), несмотря на дискриминацию, смогли получить превосходное образование в лучших университетах севера страны, где ограничение прав черного населения было значительно меньшим, чем на юге.
Эти действия высоко оценили либеральные круги, выступавшие за предоставление неграм подлинно равных прав или, по крайней мере, за постепенное расширение их гражданских свобод. Президент Гарвардского университета Джеймс Набрит отмечал: «Президент Кеннеди за несколько месяцев сделал больше, чтобы повысить уважение к неграм, чем любой другой президент за всю мою жизнь». Создавалось курьезное положение. Высокообразованных негров, имевших хотя бы какой-то опыт государственной деятельности, было очень мало. Между тем руководители министерств и других федеральных ведомств (за исключением Гувера!) стремились выслужиться перед президентом, требовавшим включения представителей черного населения в число ответственных государственных чиновников. Рой Вилкинс вспоминал: «Кеннеди был так требователен по отношению к руководителям департаментов, чиновникам кабинета, главам агентств, что каждый из них стремился найти для себя какого-нибудь негра, чтобы президент слез с его шеи» {1053} .
Особенно озабочен был министр юстиции, отлично понимавший, что назначение малокомпетентных лиц на судейские и прочие юридические должности было чревато немалыми опасностями, но в то же время он и в соответствии с требованиями брата-президента, и по собственному убеждению стремился к фактическому уравниванию черных с белыми в своем ведомстве. В мае 1961 года Роберт направил письма деканам сорока пяти школ права, в которых просил рекомендовать на судейские и прокурорские должности наиболее отличившихся черных выпускников, подчеркивая, что в первую очередь необходимо учитывать их способности, честность и трудолюбие. В течение следующих двух лет только в состав его министерства были включены 90 новых сотрудников из числа чернокожих {1054} .
В качестве министра Роберт Кеннеди обращал особое внимание на соблюдение властями избирательных прав черного населения. Это было естественно, так как право голоса закреплялось за всеми гражданами конституцией, и с этим смирились и те южане, у которых сохранялись расовые предрассудки. Отстаивая неуклонное выполнение конституционного требования, Роберт, однако, не упоминал, что это дает немалые дивиденды его партии, так как абсолютное большинство негров голосовало за демократов. Некоторые наиболее умудренные лидеры негритянского движения обнаруживали эту хитрость, добавляя, что министр стремился конституционными мерами «убрать ниггеров [74] с улицы» {1055} .
74
Презрительная кличка негров, широко распространенная на Юге США до 70-х годов XX века.
Даже с исполнительными распоряжениями по вопросу о равных правах президент не торопился. Активисты негритянских организаций чуть ли не ежедневно напоминали ему о неосторожно вырвавшихся у него во время избирательной кампании словах, что он покончит с дискриминацией «одним росчерком пера». Теперь же Кеннеди отрицал, что это были его собственные, спонтанно произнесенные слова, он сварливо обвинял своих сотрудников, то Соренсена, то кого-то еще, что они написали их для какого-то выступления, а сам он необдуманно включил их в текст. Вполне возможно, это так и было. М. О'Брайен, например, полагает, что написана эта злосчастная фраза была Ричардом Гудвином {1056} .
Буквально в муках рождалось первое исполнительное распоряжение по негритянскому вопросу, касавшееся равных прав на жилье и запрещения дискриминации при государственных и штатных субсидиях на жилые помещения. Даже некоторые либеральные демократы, заседавшие в конгрессе, предупреждали президента, что такое распоряжение нанесет удар по их позициям в избирательных округах. Член палаты представителей Марта Гриффите, избранная в Мичигане, писала Кеннеди через М. О'Брайена: «Ни один конгрессмен-демократ, избранный в городских пригородах, с которыми я говорила, не считает, что существует опасность потери голосов цветных; но каждый из них полагает, что такое распоряжение может стоить им голосов белых» {1057} .
В конце концов вымученное исполнительное распоряжение было подписано 20 ноября 1962 года, то есть тогда, когда соотечественники чуть легче вздохнули после завершения Кубинского ракетного кризиса, да еще накануне расслабляющего Дня благодарения, означающего четыре праздничных дня (два дня собственно праздника, присоединяемых к обычным выходным). Распоряжение относилось только к жилым помещениям, которые в той или иной степени финансировались федерацией или штатами, и распространялось на 20 процентов квартир, находившихся в стадии строительства {1058} . При всей ограниченности и частичности предусмотренных здесь мер оно было немаловажным в том смысле, что определяло направление дальнейшей деятельности высшей администрации в пользу решительной ликвидации дискриминационных традиций в области жилищного строительства и расселения малоимущих.