Клан Пещерного Медведя
Шрифт:
– Прежде чем я скажу свое слово, я учту каждое слово, сказанное вами, – произнес вождь. – А теперь все вы должны дать мне ответ – ясный и определенный.
Мужчины, сидевшие вокруг огня, сжали одну руку в кулак и выставили перед грудью. Движение сверху вниз означало утвердительный ответ, движение из стороны в сторону – отрицательный.
– Грод, – обратился вождь ко второму охотнику в Клане, – считаешь ли ты, что девочка по имени Эйла должна умереть?
Грод замешкался. Он понимал, как трудно сейчас вождю. В течение многих лет он был ближайшим помощником Брана, и из года в год его уважение к вождю возрастало. По лицу Брана он видел, что его обуревают противоречивые
– Грод говорит «да». Что скажет Друк? – повернулся Бран к мастеру-оружейнику.
Друк без колебания сделал жест из стороны в сторону.
– Друк говорит «нет». Что скажет Краг?
Краг поочередно взглянул на Брана, Мог-ура и на Бруда и поднял кулак вверх.
– Краг говорит «да», – оповестил вождь. – Что скажет Гув?
Молодой помощник шамана, не медля ни мгновения, сделал кулаком широкий жест перед грудью.
– Гув говорит «нет». Что скажет Бруд?
Прежде чем вождь успел произнести его имя, Бруд взмахнул кулаком вверх-вниз. Бран едва взглянул в его сторону. Он не сомневался в ответе Бруда.
– Бруд говорит «да». Что скажет Зуг?
Старый охотник гордо выпрямился и сделал решительный жест из стороны в сторону.
– Зуг говорит «нет». Что скажет Дорв?
Кулак второго старейшины Клана устремился вверх, и, прежде чем он опустился, все уставились на Мог-ура.
– Дорв говорит «да». Что скажет Мог-ур? – вопросил Бран. Мнение всех собравшихся было известно вождю заранее. Всех, кроме Мог-ура.
Душу Креба раздирали сомнения. Он чтил законы Клана и корил себя за поступок, который совершила Эйла, за то, что не уследил за ней. Вина его в том, что он слишком любил Эйлу. Вдруг сейчас любовь затуманит его рассудок, вдруг чувства окажутся сильнее долга по отношению к Клану? Кулак шамана медленно двинулся вверх. Да, подсказывал ему разум, за то, что она совершила, есть только одна расплата – смертельное проклятие. Но прежде чем Мог-ур закончил утвердительное движение, кулак его, словно повинуясь чьей-то неведомой воле, дернулся в сторону. Обречь Эйлу на смерть было выше его сил. Но если решение будет принято, он беспрекословно выполнит то, что повелевает ему долг. К счастью, выбирать не ему. Выбор – дело вождя. Только вождя.
– Охотники не пришли к согласию, – провозгласил Бран. – Мне одному предстоит принять решение. Теперь мне известно, что думает каждый из вас. Я буду размышлять о том, что вы сказали сегодня. Мог-ур сказал, вечером мы устроим обряд. Тем лучше. Мне необходима помощь духов. Всем нам нужна их защита. Завтра утром вы узнаете, что я решил. Завтра утром это станет известно Эйле. А теперь ступайте, готовьтесь к обряду.
Мужчины ушли, и Бран остался у костра в одиночестве. Тучи, подгоняемые холодным ветром, проносились по небу. Зарядил ледяной дождь, но Бран обращал на него внимания не больше, чем на гаснущие в костре огоньки. В сумерках он поднялся и, тяжело ступая, направился к пещере. Эйла недвижно сидела на том же месте, что и утром. «Она ожидает худшего, – заметил про себя вождь. – Чего еще она может ожидать?»
Глава 16
Ранним утром Клан собрался на поляне перед пещерой. Резкие порывы восточного ветра обдавали пронизывающим холодом, но небо сияло яркой голубизной. Однако лучи солнца, показавшегося над горным хребтом, не могли разогнать царившее в Клане уныние.
Люди избегали смотреть друг другу в глаза. Руки праздно висели вдоль тел, никто не заводил разговора. Понурившись, люди разбредались по своим местам, страшась узнать участь необычной девочки, ставшей для них своей.
Уба
– Эйла, Эйла, – тихонько окликнул он. Девочка вскинула на него глаза. – Время настало. Ты должна идти.
Ни проблеска чувств не светилось во взгляде Креба.
– Ты должна идти, Эйла, – повторил он. – Бран принял решение.
Эйла покорно кивнула и поднялась. Затекшие ноги плохо повиновались ей. Но она не ощущала боли. Безмолвно шла она вслед за Мог-уром, уперев глаза вниз, на землю, хранившую множество людских следов: отпечатки ног, босых и обернутых в шкуры, круглые отметины, оставленные палкой Креба, борозду, прочерченную его иссохшей ногой. Внезапно перед глазами у нее оказались ноги Брана в пыльных кожаных обмотках. Эйла остановилась и опустилась на землю. Почувствовав, как рука вождя коснулась ее плеча, она заставила себя поднять голову и взглянуть ему в лицо.
Прикосновение Брана вывело Эйлу из оцепенения, и вновь неизбывный ужас овладел ею. Перед ней было знакомое лицо вождя – низкий скошенный лоб, мохнатые брови, крупный крючковатый нос, всклоченная борода. Но суровость, исходившая обычно из холодных глаз Брана, исчезла, сменившись нескрываемой печалью и состраданием.
– Эйла, – вслух произнес вождь и тут же перешел на язык церемониальных жестов, используемый в особо важных случаях, – ты принадлежишь Клану. Клан хранит свои древние законы. С тех пор как возник Клан, их передают из поколения в поколение. Ты родилась среди Других, Эйла. Но теперь ты одна из нас. И должна следовать законам, которые для нас священны. Во время охоты на мамонта мы видели, как ты взяла пращу и пустила из нее камень. Ты призналась, что давно охотишься с пращой. Законы наши гласят, что женщины Клана не смеют браться за оружие. За нарушение этого закона полагается суровая кара. Таковы обычаи Клана, незыблемые и неизменные.
Бран склонил голову и пристально взглянул в полные отчаяния голубые глаза девочки.
– Мне известно, что заставило тебя тогда на охоте метнуть камень, – продолжал он. – Но мне неизвестно, что заставило тебя впервые взяться за оружие. Однако, если бы не ты, Брак, мальчик, принадлежащий Клану, покинул бы мир живых. – Бран выпрямился и неторопливыми, особенно отчетливыми жестами, так, чтобы видели все, торжественно заявил: – Вождь Клана благодарен девочке, спасшей ребенка, которому со временем предстоит стать преемником вождя.
Люди, замершие в ожидании, удивленно переглядывались. То, что мужчина у всех на виду благодарил женщину, само по себе являлось событием исключительным. Но в то, что вождь Клана принес благодарность девочке, не достигшей даже еще женской зрелости, трудно было поверить.
– Наши законы не допускают отступлений, – продолжал Бран. Он сделал знак Мог-уру, и тот скрылся в своем святилище. – У меня нет выбора, Эйла. Мог-ур разложил сейчас священные останки и говорит с теми, чьи имена нельзя произносить вслух. Когда он закончит, ты умрешь, Эйла. Предаю тебя проклятию. Смертельному проклятию.