Клан. Человеческий фактор
Шрифт:
— Снеговика лепить! — с восторгом выдала Кира и потянулась за одеждой. — А что, третий час ночи — самое время, ни тебе офиса, ни универа. Ну что ты на меня смотришь, как на живое воплощение демоновой праматери? Одевайся, иначе я решу, что в Высших совсем пропал дух авантюризма и они превратились в замшелые пни, поросшие поган… опятами, опятами!
— Вот как пташечка запела! Так, значит, поганками? — Высший, практически названный замшелым пнем, с очень грозным видом резко повалил не успевшую одеться девчонку обратно и подмял под себя, вздернув руки над головой. Мимолетный испуг в зеленых глазах сменился предвкушением, сердце, пропустившее удар, затрепетало в ускоренном ритме, сливаясь с ударами его сердца. Кровь, прихлынувшая к лицу и жар, уже начавший разливаться по телу, казалось, заполыхали
Мужчина словно пытался забыться в этом сладостном безумии, утонуть, раствориться в расплавленном золоте ауры девушки, вспыхивающей то ослепительными, как ядерный взрыв, протуберанцами острой до исступления страсти, то тягучими, как дикий мед, водоворотами нежности, то разноцветными искорками всех оттенков наслаждения. Он целовал ее и не мог насытиться, самоконтроль таял стремительно, как таяли бесчисленные ледяные бастионы, старательно возводимые годами. Но это стало совсем неважно, когда зеленоглазая девушка с тихим стоном прильнула к нему всем телом, открылась, подаваясь навстречу. В ауре проявились и замерцали тоненькие нити, отдаленно напоминающие люрекс или ветвящиеся прожилки хрусталя. Таких странных включений маг никогда не встречал. Но сознание уже соскользнуло в бескрайний океан наслаждения и оказалось неспособным замечать такие пустяки. От хриплого прерывистого стона девушки и ее призывного, нетерпеливого движения навстречу тормоза, удерживаемые из последних сил, отказали окончательно.
— Доигралась, — выдохнул Виктор ей на ухо, слегка прикусывая мочку. — А я предупреждал насчет провокаций. Теперь точно не остановлюсь. Моя!
— И не надо, — путано отозвалась Кира, цепляясь за его плечи, словно боялась, что он передумает.
Градус желания накалился до предела, сметая последние остатки самоконтроля и похоронив под ними то, что осталось от разума, уступившего место дикой, всепоглощающей, первобытной страсти. Одним движением он погрузился почти полностью в податливое лоно, преодолевая упругое сопротивление разгоряченной шелковистой плоти и едва сдержавшись, чтобы не ворваться слишком стремительно и не причинить своей малышке боль — размерами маг был явно не обделен. Но его опасения оказались напрасны — сгорающая от страсти девушка с готовностью откликалась на каждое движение и ласку, подаваясь ему навстречу. Они двигались как единое целое, задыхаясь от растущего с каждым толчком
наслаждения, доходя до того предела, за которым стираются все границы. Тела сплавились, сплелись, чтобы ощутить, что и это не предел, и продолжить танец на грани безумия, безумие на грани танца.
Пик наслаждения ослепил обоих одновременно, подобно вспышке сверхновой, пронзив каждую клетку тела мощной судорогой оргазма, накрывая блаженным полузабытьем и заставляя обессилено откинуться на подушки и раствориться в объятиях уже родных рук.
Давно Виктору не было так легко и спокойно на сердце — словно пленка жизни отмоталась назад лет на пятнадцать, он снова счастливый и беззаботный мальчишка, у которого все впереди, рядом лучший друг и любящая семья, и не было ни боли, ни потерь, ни предательств, ни смертей за плечами. Он словно был приговорен, а теперь вдруг получил помилование. С чем это может быть связано, маг не представлял, но по большому счету это было и неважно. Весь бескрайний, непостижимый космос, многомерное кружево миров, пространств, времен и вероятностей сжалось до размеров их комнаты, или они развернулись на всю Вселенную? Мужчина просто держал в объятиях свою женщину, любуясь мерцающими хрустальными прожилками в ее сияющей ауре, перетекающей, наложившейся на его огненную, оттененную всполохами бархатной Тьмы.
— Тебе больше не будет больно, — прошептала девушка, коснувшись его груди. — Я не могу изменить реализованную вероятность или факт слияния, но могу перекрыть кислород той, что продлевает псевдожизнь и улучшает ее качество за счет Силы твоего рода и твоей души. Хватит, всему есть предел. Пожалуй, давно пора прикрыть эту лавочку…
Зрачки ее резко увеличились, залив чернотой всю радужку, от которой остался только мерцающий хрустальный контур. С тонких пальцев вытянулись длинные хрустальные лучи, проникая под кожу, внутрь тела, души, всего его существа. Хрустальные лучи развернулись в объемные сплетения тончайших нитей, на фоне которых огромной опухолью запульсировал комок жидкой грязи, черной, как нефть, но отвратительно живой, инородной, чуждой, не имеющей никакого отношения к гармоничной и совершенной Изначальной Тьме.
Виктор никогда не видел такого и не понимал действий Киры, но не удивился, не оттолкнул, позволил ей это, находясь в каком-то странном состоянии, напоминающем гипноз или искажение реальности. Хрустальные нити мерцающим коконом обхватили пытающуюся сопротивляться "живую грязь", проросли сквозь и вокруг, после чего полыхнули особенно ярко, растворяя энергетическую опухоль со всеми метастазами. Выполнив свою задачу, нити проделали ту же последовательность действий в обратном порядке, собрались в лучи и снова втянулись в пальцы девушки. Хрустальные включения в ауре медленно погасли, словно елочная гирлянда, глаза приобрели обычный человеческий вид. Только после этого маг словно очнулся. Теперь он точно смотрел на Киру, как на воплощение демоновой праматери.
— Что ты сделала? — спросил Ивашин. В его взгляде полыхала смесь удивления, смешанного с недоверием, подозрением и совершенно детской, безумной, невероятной надеждой.
— Я? Я… не знаю, о чем ты? — девушка растерянно заморгала и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Мир для нее тонул в тумане, голова кружилась, не хватало воздуха, сознание медленно гасло.
На другом конце страны, за тысячи километров отсюда с диким криком подскочила на кровати Тамила, вырываясь из удушающего бликующего кокона. Еле-еле выровняв дыхание, суккуба рванула в ванную и жадно набросилась на воду — так плохо ей не было около двухсот лет, с тех пор, как ее едва не упокоили. Потенциал упал настолько, что холеные пальцы скрючились узлами, глаза ввалились, а кожа высохла подобно пергаменту и пошла трещинами. Взглянув на себя в зеркало, Тамила закричала снова — дико, отчаянно. Ее крик разбудил и испугал дочь, но ей было плевать. Из зеркала на нее смотрел иссохший полутруп с белыми, абсолютно седыми волосами.
Та же картина промелькнула и в сознании Виктора — связь, созданная при слиянии, даже "обезвреженная" энергетически, информационно сохранялась. Моментально сопоставив все факты, маг сложил для себя целостную картину произошедшего и выбросил суккубу из головы. Сейчас, непонятно как лишенная мощного источника Силы, Тамила была в ярости, а не в опасности, но ее состояние мужчину интересовало не больше, чем мантикор — идеи вегетарианства. Намного сильнее его волновало состояние Киры, в котором Высший сразу определил сильнейшую перегрузку и магическое истощение.
Девушка побелела, как мел, вокруг глаз расползлись огромные серые тени, в лице не осталось ни кровинки, на лбу выступил холодный пот. Подняться с постели она не могла — от головокружения Кира была на грани потери сознания. Выплеснув в хрустальные лучи почти всю Силу, аура почти погасла, и лишь едва заметное свечение показывало, что девушка еще жива. Внешне она напомнила Виктору мертвяка или жертву вампира, но сейчас ему на все было плевать — маг знал, что если срочно не восстановить ее потенциал, девушка впадет в кому, и даром не терял ни секунды.
— Проклятие, какого демона ты натворила? Ты вообще соображаешь, горе мое, или опять на премию Дарвина претендуешь? — еще ворчал мужчина, держа в руках ее холодные ладошки, впитывающие его Силу, как потрескавшаяся земля — живительную влагу. Ответ девушки ему был не важен — самое важное, что на ее щечки снова возвращался румянец, аура светилась все ярче, а зеленые глаза приобретали осмысленное выражение. Некстати мага болезненно укололо запоздалое чувство вины — как он мог прежде даже подумать о том, чтобы осознанно подвергнуть эту девочку съему потенциала, не то, что сплести заклинание отбора Силы. Мудак! Вовремя остановился? На редкость идиотское, жалкое оправдание, достойное презрения не меньше, чем сам подобный поступок.