Клан. Человеческий фактор
Шрифт:
— Ну ты и гад, холодно же! И вообще, это антигуманно, — сжалась девушка. Зубы у нее еще стучали. Хрустальные прожилки в ауре погасли. Но антигуманный душ, как ни странно, принес облегчение. На смену пережитому ужасу, путаным мыслям и разрывающим изнутри эмоциям пришло лишь желание согреться. Даже злиться на мага не было ни сил, ни желания. Жалость к врагам тоже исчезла — после того, через что равнодушно провел ее Высший, не осталось никаких эмоций. Только бесконечная усталость.
— Я предупреждал насчет ледяного душа. Этот способ прекрасно проясняет сознание, если не помогают слова. Если же сознание прояснилось недостаточно, мне несложно повторить.
— Не надо повторять, я с первого раза
— Ух, какая мстительная! — прищурился Виктор. — Объявить мне вендетту всегда успеешь, сначала научись хоть чему-то, чтобы при попытке реванша в очередной раз не сесть в лужу.
Девушка сердито сверкнула зелеными глазами и отвернулась. Иерарх молчал, задумчиво крутя в пальцах ручку. Наконец Кира не выдержала.
— Ты действительно устранил бы ребенка?
Мужчина долго смотрел на нее изучающим взглядом. В серебристо-стальных глазах промелькнула тень грусти, но исчезла прежде, чем девушка ее заметила, оставляя лишь привычное бесстрастное, слегка насмешливое выражение.
— Зачем? В этом нет необходимости, необходимость была в том, чтобы ты в это поверила.
Девушка молчала, обжигая собеседника укоризненно-вопросительным взглядом.
— Ключ не отозвался на твои моральные терзания. И не отзовется. Я это понимал, но ты воспринять это была не в состоянии и уперлась в свои заблуждения, подобно упрямому ослу. Я лишь показал тебе и попутно убедился сам, что разумная Сила, проявленная через тебя, откликается на твои глубинные, истинные намерения, проявления сущности, а не капризы, — терпеливо объяснял маг. — На угрозу ребенку реакция оказалась мгновенной. Ключ не будет спасать твоих врагов по твоей детской блажи, но будет любой ценой защищать невинного ребенка, потому что это — истинное желание твоей души. Иначе существовать ты просто не сможешь или это будешь уже не ты. Ключ достаточно пробудился, чтобы реагировать не спонтанно, а избирательно, и не солгу, если скажу, что в ситуации выбора теперь он скорее подчинится мне. Результаты эксперимента просто превосходны!
— Ты… ты… эксперименты надо мной ставишь? Подчинение отрабатываешь? — вскочила Кира рассерженной шипящей кошкой. — Тебе нужен Ключ? Да забирай его, к демоновой праматери! Козел!
Девушка, едва сдержав слезы, отвернулась и бросилась к дверям, но через пару шагов застыла на месте, остановленная обездвиживающим заклинанием.
— Ты забываешься, — слишком спокойно произнес Виктор, небрежно бросая на дверь запирающее заклинание. — И с образом врага снова промашка. Но это мы исправим. Раздевайся! Полностью.
Приказ, усиленный заклинанием подчинения, прозвучал, как выстрел. Магическое плетение, со стороны похожее на многослойную рабицу, не оставляло ни единого шанса противиться, и в то же время не гасило сознание, которое присутствовало, но против воли Высшего ни на что не могло повлиять. Девушка с ужасом наблюдала, как ставшие словно чужими руки медленно стягивают свитер, непослушные пальцы, дрожа, расстегивают пуговицы на рубашке, которая вскоре бесформенной кучей упала на пол. Вслед за рубашкой отправились джинсы.
Оставшаяся в одном белье Кира, изо всех сил зажмурив глаза, еще пыталась сопротивляться подчинению ментально, закрываться щитами, разорвать плетение грубой силой и даже бороться позавчера прочитанным контрзаклинанием, которое с перепугу всплыло в памяти. Это дало ей лишь пару минут отсрочки, и только потому, что маг не давил в полную силу. Он с интересом наблюдал, как малявка пытается выкрутиться. Когда все известные Кире возможности, включая Ключ, были испробованы, а ресурсы исчерпаны, Ивашин разочарованно вздохнул, слегка усилил нажим, и на пол, с отчаянным всхлипом, опустился простой белый бюстгальтер, а непослушные руки, которыми девушка пыталась прикрыть грудь, независимо от ее воли опустились вдоль тела и потянулись к резинке трусиков.
— Хватит, перестань! — взмолилась Кира. — Это нечестно!
— Почему же? — трусики медленно поползли вниз. — Это всего лишь обычное подчинение, которое, по твоим словам, я и так постоянно применяю. К тому же, я не отключил твое сознание, не лишил тебя воли и разума, не блокировал магию. Вряд ли в реальной боевой обстановке с тобой бы так церемонились враги. И вряд ли они приказали бы снять одежду и любовались твоей фигуркой, пока ты лихорадочно пытаешься совместить контрзаклинание с одним из их родовых щитов. Скорее, тебе приказали бы спрыгнуть с моста или небоскреба. Помочь спрыгнуть кому-то еще. Или, к примеру, подписать то, что в противном случае ты бы не подписала и под дулом пистолета. Приказать можно что угодно, сейчас ты это узнаешь на себе. Не бойся, сводить счеты с жизнью заставлять не буду.
Последняя эфемерная защита — трусики — с тихим шорохом соскольнули на пол.
Девушка вскинула на мужчину испуганные глаза и сразу опустила побледневшее лицо. Слишком глупой была такая попытка магического сопротивления, слишком выматывающей и все более дискомфортной — сама ситуация, слишком хищным и опасным — непривычно пустой, холодный и жесткий взгляд мага, сухой отстраненный тон, в котором не было ни капли тепла или нежности. Только сейчас она в полной мере поняла, кто сидит за столом, хищно пожирая прищуренными глазами ее тело. Кто заключил с ней договор, ввел ее в свой род, спас ее жизнь. К кому она доверчиво прижималась по ночам и бежала, когда ей плохо, обидно, страшно или грустно. Кого просила остановиться, двигаться быстрее или медленнее, быть нежнее, не оставлять ее, потереть спинку или показать заклинание. Кого она осмелилась называть козлом, наследником драных штанов и посылать в Бездну. Под взглядом сильнейшего иерарха Кире захотелось самой отправиться в Бездну или хотя бы замотаться в занавеску, если это невозможно.
— Отпусти, пожалуйста, — одними губами прошептала девушка. — Мне… плохо и страшно. Не надо… так!
Подчиняющее плетение вспыхнуло и бесследно растворилось. Кира замерла горгульей и неверяще рассматривала магическим зрением ту область пространства, где оно только что было.
— Иди ко мне, моя девочка, — мягко поманил Виктор. Кира не тронулась с места, глядя на него с настороженностью, страхом и растерянностью. Увидев ее колебания, маг вздохнул и мгновенно оказался рядом, обнял напряженную, как струна, девчонку и прижал к себе. Худенькое обнаженное тело не сопротивлялось, но и не льнуло к нему. Девочка как будто смирилась с неизбежным, в глазах стояла лишь апатия и равнодушие ко всему. Рубашка девушки, оказавшаяся в руках у мага, бережно легла на еще подрагивающие плечи, а легкие успокаивающие поглаживания по спине и волосам унесли, растворили последствия шока, вернули хотя бы шаткое, но ощущение безопасности. Какое-то время Кире еще понадобилось, чтобы прийти в себя, прежде чем маг услышал тихое:
— Прости, у меня опять язык мелет прежде, чем голова сварит. Я не хотела тебе грубить, просто сорвалась, как демонова истеричка. Самой тошно.
— Ничего, я уже привык, что ты сначала накосячишь, а потом извиняешься, — устало отмахнулся Виктор. — И ты меня прости, малыш, перегнул палку. Хотел проучить, а получилось, что запугал. Не подумал, что ты можешь меня испугаться всерьез.
Кира рассеянно кивнула, зябко кутаясь в рубашку. Ее руки еще мелко подрагивали. Иерарх вздохнул, покачал головой и потянулся к бару. Плеснув на дно стакана немного бренди, маг протянул его девушке.