Классические книги о прп.Серафиме Саровском
Шрифт:
Правда, дела ее требовали помощи и младшего сына: кроме кирпичного завода и постройки храма у них была еще своя лавка в городе. Преподобный впоследствии рассказывал: “Я родом из курских купцов, и когда не был в монастыре, мы, бывало, торговали таким товаром, который больше нужен был крестьянам: дуги, шлеи, железо, веревки, ремни и т. п.”
Юный Прохор не отказывался и от этих трудов, но сердце его было уже отдано Богу. Однако он сначала старался совместить и то и другое: рано, зимой, еще до света, спешил он в храм к заутрене, а потом отдавал день занятиям по торговле. Но чем дальше шло время, тем больше убеждался святой юноша, как трудно совместить всецелую любовь к Богу с служением миру. “Невозможно, — поучал он после, — всецело и спокойно погружаться в созерцание Бога, поучаться в законе Его и всей душою возноситься к Нему в пламенной молитве, оставаясь среди неумолчного шума страстей, воюющих
Окружающие примеры увлекали: в это время многие куряне спасались уже по близким и дальним монастырям; не один уже из них дошел и до дремучих Саровских лесов, увлекая туда сердца ищущих безмолвия и строгой иноческой жизни. Между ними особо выделялся благочестием о. Пахомий, из курских купцов Леоновых.
Благочестивая Агафия давно заметила эти святые устремления и не противодействовала им. Как ни любила мать своего сына, она не могла забыть и чудес Божиих над ним, не могла не видеть и необычное его усердие к молитве, любовь к уединению от мира и равнодушие к земным делам; и сердце ее давно уже готовилось к жертве. Потому, когда Прохор дошел до зрелого юношества и открыл свои заветные думы любимой матери, она не удивилась этому, а с кротостью приняла и этот крест, усмотрев в нем святую волю Божию: святая мать добровольно соглашается отдать сына Богу. Тогда преподобный юноша хлопочет об увольнительном свидетельстве от Курского общества для поступления в монашество и, как свободная птица, решается сначала отправиться в Киево-Печерскую обитель вместе с пятью своими единомышленниками.
Происходит трогательно-умилительное прощание его с родными. Сначала, по благочестивому обычаю, молчаливо посидели. Потом святой юноша встает и кланяется родимой матери в ноги, прося у нее благословения на иночество. Обливаясь слезами, мать прежде всего дала сыну приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, а потом благословила его на крестный путь большим медным крестом. И это благословение преподобный всегда носил открыто на груди до самой смерти. С ним и скончался.
Оставив тихий родительский кров и родной Курск, шестеро богомольцев задумчиво направили стопы свои к колыбели Русской Земли, богоспасаемому Киеву…
Почти восемь веков тому назад туда же, из того же Курска, тайно убежал другой великий подвижник — “железный” Феодосий Печерский, “общего жития начальник”. Но то было вопреки воле одной матери, а ныне — по благословению другой.
Что ждет впереди чистые души, горящие святою любовью? Бог весть… но сейчас они благую часть избрали (Лк.10,42).
* * *
Примечание: По установившемуся общепринятому счислению времени событий из жизни преподобного Серафима рождение его относится обычно к 1759 году.
Но по справкам, добытым в Курской Духовной Консистории ко времени открытия мощей Святого Угодника, оказывается, что этот год, как и некоторые другие даты, подлежат еще пересмотру. Прежде всего, по метрическим книгам оказалось, что отец преподобного, Исидор Иванович Мошнин, скончался 10 мая 1760 года, 43 лет от роду, а не в 1762 году, на третий год по рождении Прохора, как писалось доселе во всех житиях.
Затем мать его, Агафия Фотиевна, почила блаженным сном не во время его послушничества, а несравненно позже, в 1800 году, 29 февраля. Следовательно, будучи в Курске за сборами на храм между 1784 и 1786 годами, Прохор, если был у брата Алексия, то без сомнения видел и мать свою. Обычно же доселе писалось, что он уже не застал ее в живых и поклонился лишь ее могиле.
Но более важный вопрос о годе рождения его самого. В исповедных записях Ильинской Церкви, куда была приписана семья Мошниных, за 1762 год прописаны, как имеющие быть у Святого Причащения: Агафия Мошнина и дети ее: Алексий — 11 лет и Прасковья — 14 лет. О Прохоре же здесь не упомянуто: можно бы думать, что ему тогда было всего лишь три года и он не мог еще исповедоваться. Но, к удивлению, за 1768 год в тех же исповедных записях помечено: “Вдова Агафия 50 лет; дети ее: Алексий — 17 лет, Прохор — 14 лет, Прасковья — 19 лет”. Если это точно, то Прохор родился не в 1759 году, а в 1754 году, т. е. на 5 лет ранее; и в 1760 году по смерти отца ему шел шестой год, а не третий. Следовательно, в 1762 году ему было семь лет; хотя по обычаю дети 7 лет уже бывают у исповеди, но ему лишь шел восьмой, и исповедь была еще впереди.
Может быть, цифры исповедных записей неточны? Это естественно: записывали без особой осторожности, по заявлениям исповедников. Есть основания сомневаться: Агафия умерла в 1800 году, 72 лет, как записано о ней. В таком случае, ей в 1768 году было 40 лет, а не 50, как написано. Или же она умерла 82 лет, что менее вероятно. Но зато другие данные, 1768 и 1762 годов, об Алексии и Прасковье совпадают (у Прасковьи и разница в один год не важна, в зависимости от месяца рождения). И в таком случае, есть весьма большое основание предполагать, что Прохор родился на 5 лет ранее обычно принимаемого срока; и тогда все данные его жизни, от богомолья в Киеве до смерти, передвигаются на 5 лет возраста его.
Дальнейшая история должна расследовать этот вопрос.
Глава II. НА ПУТИ В САРОВ
2
Старец Досифей — в миру был девицей Дарьей Тяпкиной, скрывшей свой пол дабы нести свой подвиг под видом монаха-мужчины.
В этих немногих словах пророчественно не только было указано место подвижничества Прохору, но и определено было главное “обучение” монашеское — внутреннее делание молитвы Иисусовой. А особенно примечательно, что преп. Досифей ясно указал ему основную цель всей духовной жизни: “Вселится в тебя Дух Святый”. Таково всегда было учение христианское: начиная от Самого Господа, обещавшего послать Утешителя, Духа Истины (Ин.14,16–17;16,13–15), сию воду живую (Ин.7,38–39), чрез Апостолов (Деян.10,44–45; Рим.8; Гал.3,14; 4,6; Еф.2,22; 5,9; Евр. 10, 29), затем — чрез всех святых Отцов до Григория Паламы, с его учением о благодатном Фаворском свете. На этом единственно истинном воззрении всегда воспитывались опытно руководимые Самим Духом Божиим и наставляемые преемственным преданием Православной Церкви все истинные православные подвижники Христовы. Таков был и прозорливый Досифей.
Этот благодатный завет воспринял и вложил в сердце свое к неуклонному исполнению чуткий, горевший уже духом Прохор. А спустя много лет, в поразительной беседе с Н.А.Мотовиловым, мы уже от него самого услышим те же самые заветы: “Цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божия: Дивная цель духовная!”
Так решился теперь для него навеки вопрос и о монашестве, и о монастыре: Бог изрек Свою волю устами прозорливца. Можно сказать, что здесь, в Китаевской обители, произошло духовное помазание святого, заложено благодатное зерно всей будущей жизни его и восхода в славу Божию; здесь невидимо миру рука Господня уже почила на нем. Келия Досифеева стала иноческою купелью Прохору: в ней тайно совершилось монашеское обручение Духа Божия с духом его. Отсюда святой вышел, в сущности, уже иноком. Позднейший постриг лишь явно запечатлеет сие избрание Духом. И как Господь после крещения Иоаннова веден был Духом в пустыню, дабы путем искушений приготовиться к прохождению Своего служения, так и Прохор из Киева не сразу идет в Саров, а возвращается еще в дом матери, в родной Курск.