Классная штучка
Шрифт:
Подняв на него измученные глаза, Элламария поправила воротничок его сорочки.
— Ты меня любишь, Боб? Правда? Пожалуйста, скажи, что это так. Ты ведь любишь меня?
— Милая, ты ведь сама знаешь, что да.
— Скажи, — молила Элламария. — Я хочу это слышать.
— Я люблю тебя, Элламария, — пылко сказал он. — Больше жизни люблю.
Она поперхнулась и зашлась в рыданиях.
— Обними меня. Боб, — умоляла она. — Обними крепче.
Он притянул ее к себе, так что Элламария оказалась почти у него на коленях,
— Прости меня, любимая, я не хотел причинить тебе боль. Клянусь, что никогда больше не обижу тебя.
Элламария отшатнулась от него и посмотрела ему в глаза. Затем замотала головой, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
Боб обнял ее за плечи.
— Что случилось, Элламария? Скажи мне.
Ее губы опять предательски задрожали, лицо сморщилось, и Боб подумал, что она снова расплачется. Но на сей раз актриса сумела овладеть собой. Ее грудь судорожно вздымалась, а дыхание стало прерывистым.
— В чем дело, Элламария? — взволнованно спросил Боб.
— О, Боб! — всхлипнула она. — Если бы ты только знал, как мне плохо! Господи, ведь я даже сказать об этом не могу! Нет, не могу… — Ее плечи затряслись.
— Успокойся, милая, — участливо уговаривал Боб. — Постарайся взять себя в руки. Ты должна все мне рассказать. Вот увидишь, тебе станет легче.
Судорожно сглотнув, Элламария набрала в грудь побольше воздуха и… в отчаянии покачала головой. Нет, ничего не получится.
— Не бойся, родная моя. Все будет хорошо.
— Это было так страшно, — залопотала Элламария. — Я просто обезумела.
— Но почему? Что это было? Скажи, не бойся, — увещевающим тоном говорил Боб. — Не торопись, расскажи обо всем по порядку.
Элламария в отчаянии заломила руки.
— Не могу. Боб! Не могу.
— Ну и ладно. — Он махнул рукой. — Давай тогда вообще забудем об этом. Будем считать, что ничего не случилось.
Глаза Элламарии сверкнули.
— Меня изнасиловали. Боб! — вскричала она. — Изнасиловали, понимаешь? Осквернили! Опоганили!
— Перестань! — взвился Боб.
— Изнасиловали, изнасиловали, — как в бреду бормотала Элламария.
Боб обнял ее и, сжав в объятиях, прижался головой к ее плечу; он не хотел, чтобы Элламария видела сейчас его лицо. Слепо глядя перед собой, он пытался вникнуть в смысл сказанных ею ужасных слов, одновременно отгоняя прочь бешеную ярость, которая душила его и застилала глаза.
— Когда это случилось? — наконец прохрипел он. — Скажи мне, Элламария, когда?
— В ту самую ночь, когда твоя жена приходила на спектакль, — выдавила она сквозь слезы. — Я была дома одна, и я подумала, что… это ты. Что ты забыл свои ключ. Я его впустила. Дверь… я открыла, и он меня толкнул… У него был нож… Я умоляла его пощадить меня, но он… О, Боб, как это ужасно! Ты не представляешь, что я пережила! Но только не бросай меня, Боб! Пожалуйста, умоляю тебя, не оставляй
Он прижал ее к себе и зашептал:
— Не бойся, мое солнышко, я никогда больше не уйду.
Я всегда буду с тобой. О, Элламария, любовь моя, ведь, будь я с тобой в ту ночь, ничего бы не случилось. Что же я наделал? Что тебе пришлось пережить из-за меня! Прости меня, родная. Господи, как мне искупить свою вину?
— Только обними меня крепче, — шептала Элламария. — И скажи, что не разлюбил меня. Что по-прежнему меня любишь.
— Ну конечно, люблю, родненькая моя. И всегда буду любить.
— Нет! — вскричала она, отталкивая его. — Этого не может быть. После всего этого…
— Не говори глупости. — Боб снова попытался привлечь ее к себе. — Ты моя самая любимая на свете. Я всегда буду с тобой.
— Нет! — твердо сказала Элламария. — Ничего у нас не выйдет. Боб. Я беременна. Ты слышишь? Беременна!
Боб и Элламария просидели едва ли не всю ночь, то плача, то разговаривая; до рассвета никто из них так и не сомкнул глаз. Никогда они еще не были так близки, как той ночью.
Забрезжил рассвет, и только тогда у Боба хватило мужества задать вопрос, который мучил его всю ночь.
— А ты не думала об аборте? — осторожно спросил он, памятуя о кошмаре, что выпал на долю бедняжки Кейт. — Не знаю, может ли это быть выходом из положения, но все-таки…
Элламария кивнула:
— Да, конечно. — Она опустила голову и невидящим взглядом уставилась на свои колени.
— Ну… и что?
— Я бы пошла на аборт, но я не уверена, что это… не твой ребенок.
— Но разве ты не предохранялась? — изумился Боб.
— Разумеется, — кивнула Элламария. — Но я совершила глупость. Когда Кейт была беременна, я решила, что ребенок — это именно то, что нам с тобой нужно, и… перестала принимать таблетки. О, Боб, я понимаю, что не имела права так поступать, не посоветовавшись с тобой, но я боялась, что ты откажешься. К тому же я надеялась, что, когда ты узнаешь о моей беременности, тебе легче будет принять решение. — Элламария сокрушенно потупилась. — Ведь у нас с тобой все было так хорошо, и я думала тем самым доказать, насколько я тебе верю, как безотчетно тебя люблю. А теперь все пошло прахом. Но все-таки пока есть вероятность, что ребенок твой…
Боб обхватил се лицо ладонями и впервые более чем за два месяца поцеловал ее. Мягкие губы Элламарии раскрылись ему навстречу, и от их прикосновения Боба как током ударило. Он понял, что должен — просто обязан — навсегда сохранить эту женщину, всегда оставаться с ней рядом.
Их поцелуй продолжался целую вечность. Наконец Боб с сожалением оторвался от трепетных губ Элламарии и посмотрел ей в глаза.
— Как я тебя люблю, — прошептала она. — И знаешь, Боб, мне все-таки кажется, что это твои ребенок. Я это чувствую.