Классно быть Богом (Good to Be God)
Шрифт:
– Мы уже думаем о том, чтобы приобрести здание попросторнее, – говорит иерофант. – “Храм беспредельного изобилия”, видимо, скоро освободит помещение.
– Джин, мне было приятно с тобой работать. Я у тебя многому научился, ты мне очень помог… но сейчас у меня появились другие планы.
Я боюсь, что он спросит, какие именно. Потому что я так и не смог придумать ничего убедительного. Но он лишь улыбается и уходит.
Напалм уже переехал. Даже не попрощался. Мне бы хотелось сделать вид, что меня это нисколечко не задело – и я действительно не особенно переживаю, но это всегда обидно, когда ты протягиваешь человеку руку помощи, а он этого даже не замечает. В общем-то, это хорошая тема для размышления. И я непременно об этом подумаю и проанализирую свою обиду. Но не сейчас.
Дверь в комнату Гулин открыта. Все ее вещи аккуратно уложены в картонные коробки. У меня самого очень мало вещей, так что мне почти нечего упаковывать. Но все равно: надо упаковать то, что есть, и принять хоть какое-то решение. Я думаю о Гулин. Увижу ли я ее до отъезда? И тут раздаются шаги, и Гулин входит в кухню.
– Привет. – Кажется, она рада меня видеть. Это очень приятно, когда кто-то рад тебя видеть. – Как жизнь?
Я отвечаю:
– Отлично. Ты когда переезжаешь?
– Уже совсем скоро. А ты не хочешь спросить, что у меня нового?
– Что у тебя нового?
– Я теперь миллионерша!
Я жду продолжения шутки, но, кажется, это не шутка.
– Босс оставил мне по завещанию ранчо. И пятьдесят акров земли.
Я смеюсь. Даже не знаю, что здесь смешного, но я буквально рыдаю от смеха. Гулин все-таки обхитрила систему. Это действительно лучшая новость за последние несколько лет!
Я понимаю, почему босс решил сделать Гулин такой щедрый подарок. В шестнадцать лет он ушел из дома, и с тех пор вообще не общался с родителями. Приехал из Иллинойса во Флориду. Открыл сеть кинотеатров. Возможно, решающим фактором было то, что он гей. Это была совершенно другая эпоха – середина сороковых, – и тогдашние родители скорее удавили бы сына своими руками, чем смирились с его принадлежностью к сексуальным меньшинствам. Хотя, может быть, дело не в этом. Иногда у людей просто не получается найти общий язык. В Гулин он увидел себя: одинокого, неприкаянного человека, которому не на кого положиться, который всего добивается сам – не потому, что он весь из себя независимый и гордый, а потому что ему просто неоткуда ждать поддержки и помощи. На самом деле таких людей очень мало. У большинства есть семья, или хорошие, надежные друзья, или какие-то сбережения на черный день. И очень немногие решаются в одиночку шагнуть в неизвестность. Я-то уж точно не из таких. Я приехал сюда исключительно потому, что мне нечего было терять. Меня ничто не держало. Мне не пришлось учить иностранный язык. У меня были какие-то деньги.
– Да, я теперь миллионерша, – говорит Гулин, – и мне не на что жить.
Гулин стала владелицей ранчо в пятидесяти милях от Майами, но у нее нет денег на его содержание. Лично я бы немедленно продал и дом, и землю, и все хозяйство, но, как показывает практика, мои решения часто оказываются неверными.
– Нужно придумать, откуда взять денег, – продолжает Гулин. – Раньше там была куриная ферма.
В жизни есть множество недочетов и недоработок, и один из них – это отсутствие отбивок, ярких музыкальных заставок, предупреждающих, что сейчас в твоей жизни случится что-то по-настоящему важное. Самые важные, решающие события обычно неотличимы от самых обыкновенных, давно привычных событий. Хороший друг или кто-то из родственников надевает пальто и уходит, тихо прикрыв за собой дверь, как он это делал уже сотни раз, и ничто не подсказывает тебе, что сегодня ты видишь этого человека в последний раз, и что это прощание – триста шестьдесят пятое по счету, – станет тем самым, после которого все изменится навсегда, хотя оно было точно таким же, как и все предыдущие триста шестьдесят четыре.
Я рад, что мне представилась возможность попрощаться с Гулин.
– Я бы не отказалась взять квартиранта. Ты, кстати, не ищешь квартиру, Тиндейл?
Ориноко пристроен на заднем сиденье. Обычно кошки не любят, когда их сажают в коробку, но Ориноко, как всегда, спокоен и важен. Это очень послушный кот, и при этом исполненный чувства собственного достоинства, как знаменитость, дающая автограф. Наверняка Ориноко – это какой-нибудь древний мудрец, переродившийся в кошачьем теле. Каждый раз, когда я смотрю на этого кота, я ощущаю свою ничтожность – потому что он явно лучше меня разбирается в жизни.
Не горячись. Сохраняй спокойствие. Это все, что ты можешь реально сделать. Спокойно ждать своего часа. Конечно, всегда есть опасность, что спокойствие переродится в полный отказ от борьбы, и ты решишь сдаться. Но все равно по-другому никак не получится. Надо просто спокойно ждать, когда тебе выпадет шанс. Может быть, я упустил не одну замечательную возможность. Может, я делал не то, что хотел, и если бы я мог выбирать, то выбрал бы что-то другое, но мне было весело. Я хорошо провел время. Разрушитель компаний, торгующих осветительными приборами, истребитель крупных международных преступных организаций, низвергатель мошенников от религии – это все я. Во всяком случае, у меня была миссия, и я ее выполнил. Всегда приятно осознавать, что ты выполнил свою задачу.
Не горячись. Сохраняй спокойствие. Или хотя бы делай вид, что сохраняешь спокойствие. Настоящее и напускное спокойствие – это почти что одно и то же. Что ждет нас в будущем? Мы с Ориноко смеемся. Я дотрагиваюсь до сережки с бриллиантом, которую теперь ношу в левом ухе в память о Майами. Этот город меня кое-чему научил, и я, надеюсь, усвоил урок: старайся быть твердым, спокойным и терпеливым, как алмаз, ждущий в недрах земли. Я интересуюсь:
– А Ориноко, он вообще породистый или нет?
– Да какой там породистый?! – отвечает Гулин. – Обычный черный кот. Я взяла его из приюта для брошенных животных. Кто-то выкинул его на улицу. Бывают же бессердечные люди!
Я кладу чемодан в багажник, и меня переполняет странное чувство. Почти позабытое ощущение, которого я не испытывал уже много лет: я еду домой.
Мы уже попрощались со всеми, с кем хотели попрощаться. Пройдоха Дейв подарил мне компакт-диск со сборником музыки, которую он записал специально для меня. Этот диск играет сейчас в машине. Мы едем на юг, в сторону Флорида-сити. Исполнитель, которого я не знаю, поет о том, как хорошо быть везучим. Мне вдруг приходит в голову, что невезение – гадкая, неприглядная сестра удачи – тоже может помочь человеку найти свое предназначение.
– Идиот, – комментирует Гулин, когда ее подрезает какой-то идиот. Она не ругается, лишь констатирует факт. Гулин мастерски водит машину, спокойно, уверенно. Когда едешь в удобной, мощной машине, под ярким солнцем, с хорошим водителем – это дает ощущение, что ты приближаешься к цели.
Несмотря на хронический недуг, о котором не то чтобы стыдно, но как-то не принято рассказывать посторонним, я смотрю в будущее с радостью и восторгом. Что ждет меня впереди? На мне – модная шелковая рубашка, подаренная Глистом. Подходящий наряд для “низвергателя царств” – человека, который способен в одиночку разрушить целую империю, будь то большая торговая компания или крупная международная преступная организация. Хотя об этом никто не узнает. А если даже узнает, то не поверит. Но мне все равно. Солнце светит, и мне все равно. Может быть, это всего лишь житейская мелочь, но и житейские мелочи часто бывают полезными – например, одноразовые носовые платки.
Я размышляю о будущем и о вечности. Если подумать, то вечность – это не так уж и долго. Потому что понятие “долго” – это понятие времени, а в вечности времени не существует. Вполне вероятно, что вечность – лишь мимолетное ощущение. Мгновение, когда ты надеваешь темные очки. Или мчишься по трассе под ярким солнцем, и на тебе – новая модная шелковая рубашка. В самом деле, что хорошего в этом мире? Почему мир обязательно должен быть таким огромным, суетным и захламленным, переполненным какими-то странными персонажами, которые тебе вовсе не интересны, когда в итоге все сводится к нескольким близким людям или даже к одному-единственному человеку?