Классные и внеклассные приключения необыкновенных первоклассников
Шрифт:
Бухгалтер попросил сыновей нарисовать на бумаге фасон так называемых клеш. Затем вручил им ножницы и снятую с окна штору в желтых ромашках, сказал:
– Пожалуйста, кроите и шейте сами.
– Что ж мы будем ходить в цветочках? – жалобно спросил Дырк.
– В цветочках, – подтвердил бухгалтер. – Клеши в цветочках – очень модно.
– Да нас засмеют! – обиделся Одноух.
– Другого материала у меня нет! – сурово заявил Нехлебов.
Клеши отпали. Штаны увенчала заплата. Ее целый вечер старательно пришивал Дыркорыл.
Но несмотря на небольшие
Они любили осень со всеми ее дождями и непролазной грязью, но особенно – короткие солнечные минуты, какой-нибудь необитаемый островок высохшего бурьяна, на котором можно залечь и наслаждаться одиночеством.
На бурьянном островке увидела их корреспондент районного радио Ирина Силкина, спросила на ходу:
– Что спрятались, братцы? Может, на кого-то обиделись?
– На ябед! – дружно ответили братцы.
Девушка остановилась Машинально сняла с плеча тяжелый звукозаписывающий аппарат «Репортер». И неожиданно улыбнулась:
– Это замечательно!
Корреспондентские сапоги, весь день месившие осеннюю грязь, легко перепрыгнули канаву и ступили на остров. То, что Ирина искала в школе, на улице, во дворах, она нашла здесь – на тихих задворках, в бурьяне.
Фельетонисты
Как всегда, в среду вечером из репродукторов раздался знакомый голос радиокорреспондента:
– Говорят Ерши! Говорят Ерши! Начинаем очередной выпуск районной радиогазеты…
Наши герои уткнулись носами в репродуктор.
Они повизгивали и похрюкивали от волнения: представить только – сейчас их услышит весь район, все ребята и их родители, собственный отец, задержавшийся в конторе, и даже директор совхоза!
Великое изобретение нашего века – радио – работало на всю мощь!
Передача посвящалась детям района.
Сначала радио рассказало, как школьники заканчивают четверть: в основном это трудовые победы над неизвестным прежде, четверки и пятерки в подавляющем большинстве на полях тетрадей и дневников. Вывод ясен: на отличников должны равняться отдельные отстающие ученики.
Вторая страничка радиогазеты посвящена юному изобретателю. Мальчик Саша, четырех лет от роду, изобрел лекарство, известное в аптекарской науке как средство от истощения. Произошло это случайно: за ужином Саша смешал печеночный паштет с сахарным песком, а бабушка, страдавшая отсутствием аппетита, механически съела новое блюдо. Головные боли у бабушки мгновенно прошли, настроение поднялось, и она, узнав причину чудесного исцеления, от души расцеловала внука. Открытием заинтересовался районный врач Самохвалова.
«Закончим нашу передачу радиофельетоном „О ябедах“, – бодро объявило радио. – У микрофона ученики первого класса „А“ Одномах и Вертохвост».
Авторы
«Дело было так, – прозвучал приятный голос Вертохвоста, и Дыркорыл очень удивился: что значит техника – ты сидишь дома с закрытым ртом и слушаешь сам себя! – Итак, все было обычно: ярко светило солнце за окном, пели птички, а я сидел в классе и решал трудную задачку. Как вдруг кто-то дерг меня сзади…»
– За хвост, – подсказал Дыркорыл. Но эти слова, записанные на магнитную ленту, в передаче не прозвучали.
«Я оборачиваюсь, – продолжал репродуктор голосом Дыркорыла, – и вижу: это мой товарищ Яша П. Я махнул ему: привет, Яша, как у тебя с задачей?! А он сразу жалуется учительнице: „Дыркорыл поставил мне на рубашку кляксу!“ И тут начались неприятности…»
Дыркорыл вспомнил с неудовольствием все события того дня: как он языком слизнул кляксу с Яшиной рубашки, как Яшка нажаловался потом своим старшим братьям и те трогать малыша не стали, а обозвали свининой, а он их – ябедой-говядиной, как потом Нехлебов с неудовольствием заметил, что Дыркорыл зря отвечал на грубость…
Эти подробности не были упомянуты в фельетоне. Но и так каждый слушатель догадался, что история не закончилась мирным рукопожатием.
Зазвучал мягкий бархатный голос Одномаха.
Одноух ни на кого не жаловался, но давал понять, что каждый, даже незначительный жалобщик, вовлекает в круг своих интересов множество занятых людей. Только три случая затронул выступавший – с надоевшей всем зачерствелой булочкой, со своими неподатливыми ушами и с изгрызанным мягким ластиком, но вывод его оказался точен: в эти истории были втянуты пять бабушек, трое дедушек, две мамы, один папа, трижды учительница в одном лице – итого двенадцать взрослых.
«Кар, кар, кар-р-р!» – возмутилась со своего места Картина. А я, мол, в свои двести с лишним лет – не в счет? Я разве не участвовала?!
– Ты – своя, – махнул лапкой Одноух.
«Подведем итоги, товарищи, – объявил репродуктор, – и задумаемся, так ли мы тратим свое общественно полезное время?..»
– Так ли?! – подхватили в один голос Вертохвост и Одномах в своей квартире.
Репродуктор ответил и на этот вопрос:
«Вывод ясен: ябедизм нетерпим в рядах школьников!»
И умолк.
В ту же секунду зазвенел телефон и пронзительно-веселый голос спросил:
– Кто говорит со мной? Одномах или Вртохвост?
Дыркорыл, взявший трубку, струсил, пролепетал:
– Я еще не говорю… Это вы говорите…
– Ты кто? Не бойся назвать себя! – язвила трубка, и в задорной интонации Дыркорыл уловил голос отца.
– Я, – вздохнул он, – Дырк…
– Вы что? – взревел неожиданно Нехлебов. – Наябедничали на весь район и – довольны?
– Кто – мы?! – обиделся Дыркорыл. – Ты разве не слышал? – И объяснил словами корреспондента Силкиной: – Это фельетон, а критика – острое оружие… Понимать надо, – добавил он от себя.