КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

ГОРОДНИКОВ Сергей

В Китае главным идеалистическим учением стало учение Конфуция, которое сосредоточилось на воспитании у каждого человека этики наилучшего личного поведения в военно-бюрократическом имперском государстве. В конфуцианстве отсутствовала опора учения на философские обобщения, на знания о наиболее общих законах природы, мышления и общественных отношений, и оно не несло в себе целостного мировосприятия и соответствующего религиозного содержания. Будучи не в состоянии противопоставить собственного воззрения на мир и вселенную, собственного мировоззренческого целеполагания местным религиозным традициям и культам родоплеменных сообществ, земледельческих общин, конфуцианство переплеталось с ними, и народные общественные отношения в Китае развивались слабо, они мало отличались от народнических общественных отношений, а имперская государственная власть продолжала держаться на военно-бюрократических учреждениях языческого строя. Это предопределяло стремление Китая замкнуться на самом себе, на своём языческом прошлом.

В отличие от Китая в Индии при языческом строе разрабатывалась самостоятельная мировоззренческая философия, отталкиваясь от которой возникли две мировоззренческие идеалистические религии с философскими обобщениями: буддизм и индуизм. В зародившемся в середине 1-го тысячелетия до нашей эры буддизме кастовые традиции преодолевались целеполаганием личного самосовершенствования на основаниях учения Будды, царевича, который стал отшельником, а затем монахом ради поиска духовной связи живущего в условиях кастовой земледельческой цивилизации человека со своей природной общинной сущностью и с окружающим миром вселенской природы. В 3 веке до

н.э. при деятельном участии могущественного императора Ашоки, который установил военно-бюрократическую власть над двумя третями Индии, стала складываться централизованная монашеская организация, которая преобразовывала учение Будды в философскую мировую религию, распространяемую как в самой Индии, так и в соседних с Индией странах. Однако в буддизме слабо разрабатывался идеал устройства государственных и народных общественных отношений, и буддизм не давал цели для государственного и цивилизационного развития, а потому он приспосабливался к обстоятельствам, являлся сопровождающим государственную власть мировоззрением. Это мировоззрение делало упор на использовании оккультных знаний языческого прошлого и не выдержало испытаний потрясениями, в которые была втянута индийская цивилизация с наступлением воинственных распространителей решительнее отрицающего язычество ислама. В самой Индии в 8 веке часть населения приняла ислам. Но большинство индийцев из буддистов стали индуистами, последователями разнообразных идеалистический учений с местным языческим мировосприятием, которое лучше сопротивлялось цивилизационно чуждому для Индии исламу, чем буддизм, однако не позволяло создать единое вероучение и единую религиозную организацию. Индуизм не стал мировой религией и унаследовал, философски обосновал кастовые традиции государственных отношений, которые сложились в Индии при языческом строе, а потому его трудно было навязывать окружающему миру.

Главная мировая религия: земледельческое христианство, – зародилась в римско-эллинистическом имперском пространстве, и её мировое значение определилось обоснованием местнического монотеистического учения иудеев великой греческой идеалистической философией, которая отражала в себе полисное общественное сознание. Другая мировая религия, ислам, возникла под воздействием эллинистического христианства, как ответная реакция на него со стороны кочевых арабских племён, которые не могли приспособиться к земледельческому христианскому мировоззрению, к его представлениям о народном сословном обществе, отрицающем народническое полисное бытиё семейных собственников, которого у арабов никогда не было. Ислам стал крайне упрошённым и поверхностным отражением сущности греческого христианства, приспосабливал его к не европеоидным родоплеменным общинным отношениям, нацеленным исключительно на потребительскую эксплуатацию природы и материальных достижений эллинистической цивилизации кочевыми племенами сначала арабов, а затем тюрок. Он показал полное отсутствие творческой способности воспринять интеллектуальное и духовное богатство эллинистического мира, его поисков нового философского и общественного идеала земледельческого цивилизационного бытия. В конечном итоге ислам стал причиной того, что величайшие цивилизационные традиции Египта, Персии, Месопотамии и Древней Греции, в отличие от традиций Китая и Индии, античного Рима, безвозвратно погибли. А самый величественный, самый творческий и самый развитий в Древнем Мире земледельческий регион эллинистического мира, Передней Азии и Северной Африки вследствие навязанного населению под угрозой его истребления ислама пришёл в состояние непрерывного и необратимого цивилизационного упадка.

Идеалистические учения вдохновлялись борьбой за социальную этику поведения каждого человека, за возвращение к первобытнообщинным представлениям о социальной справедливости в новом, народном обществе. А потому они вольно или невольно, в той или иной мере выступали против господства чуждых социальной этике олигархических торгово-спекулятивных и ростовщических интересов и порождающих такое господство условий хозяйственной жизни. В наименьшей мере это имело место в исламе, созданном пророком Магометом, который первую часть жизни был купцом, посредником в торговых сделках между христианским эллинистическим миром и арабскими кочевниками, что наложило неизгладимый отпечаток на его вероучение, стало причиной возникновения этого вероучения; ибо земледельческое христианство, с которым сталкивался Магомет при своих торговых сделках, отличалось самой явной неприязнью к ничем не сдерживаемым торгово-посредническим интересам. В отличие от христианства, ислам выступил лишь против денежного ростовщичества, которое раздражало купцов, но поощрял дух посреднической торгово-спекулятивной эксплуатации достижений земледельческих цивилизаций.

Поскольку именно хозяйственная жизнь в городах являлась первопричиной появления господства олигархических интересов и в городах порождалась отчуждающаяся от общественной этики среда населения, постольку идеалистическая имперская государственная власть приобретала устойчивость, когда становилась земледельческой государственной властью, останавливающей самостоятельное развитие городского производства. Народное общество в совершенном виде оказывалось земледельческим обществом с соответствующим сословно-кастовым разделением обязанностей между его членами. В связи с этим возникали серьёзные антагонистические противоречия внутри идеалистического строя, которые в наибольшей мере проявились в греко-христианском имперском пространстве, в Восточной Римской империи. Противоречия между церковным общинно-земледельческим христианством и языческими полисными традициями политического самоуправления семейных собственников эллинистического мира порождали всевозможные еретические учения, в той или иной степени стремящиеся отстоять интересы полисных семейных собственников представлениями о личной ответственности человека перед Богом за все свои дела и поступки. Большое влияние на полисные еретические учения оказало учение проповедника Мани, который наполнил христианство представлениями персидского зороастризма. Манихейство отстаивало личную волю и личную ответственность человека в выборе своего места в непримиримой борьбе Бога с Дьяволом, Мирового Добра и Мирового Зла, что было ближе полисному пониманию сущности христианского вероучения. При этом под Добром в еретических учениях осознанно или нет понимались социальные общинно-производственные интересы, а под Злом – асоциальные спекулятивно-коммерческие и ростовщические интересы.

Совершенствование разделения труда и успехи в творческой деятельности каждого члена народнического общества на благо всего общества в любом из полисных городов-государств Древней Греции классического периода намного превосходили то, что имело место при любом другом устройстве государственной власти в Древнем Мире. Особенно впечатляющими они были в Афинах, где общественное сознание средних слоёв горожан развивалось в условиях господства принципов демократического самоуправления. На чаше весов всемирной истории достижения в материальном производстве, в практических знаниях и научных познаниях, в философском осмыслении окружающего мира, в художественном творчестве, в социально-политическом развитии, которые показала относительно небольшая древнегреческая цивилизация, оказались весомее, чем достижения остальных цивилизаций вместе взятых. Но эти достижения древних греков становились возможными вследствие полного раскрепощения рыночного товарно-денежного обмена, которое вело к проявлению самого непримиримого антагонизма между социальными по своей сути производительными интересами ремесленников и земледельцев, с одной стороны, и асоциальными спекулятивными интересами торговцев, ростовщиков, с другой стороны. И еретические учения греческого христианства стремились посредством религиозного мировоззрения объединить полисное население с общественным демократическим самосознанием для противостояния спекулятивному разложению стремящихся к денежному богатству торговцев и ростовщиков, рассматривая их, как дельцов, непосредственно обслуживающих Дьявола, субъективное проявление метафизического Мирового Зла.

В основе успехов древнегреческой цивилизации лежали классовые этнократические общественные отношения и представительная общественно-государственная власть, которые в политической борьбе представителей разных разрядов семейных собственников развились

из северных европеоидных родоплеменных общественных отношений и родоплеменной общественной власти. И христианство явилось следствием развития политической общественно-государственной власти белой расы в условиях полисного государства. История Древнего Мира показывает, что политическая общественная власть может развиваться только в этнократическом расово однородном государстве на основе представительного самоуправления. Лишь в этнократическом государстве возможными становятся подсознательные, архетипические доверительные общественные отношения, которые опираются на традиции этнических родоплеменных общественных отношений, на архетипическое бессознательное стремление к наиболее действенному разделению труда и обязанностей, обуславливающее поведение каждого биологически полноценного члена родоплеменных общественных отношений. Но одного этнократического характера государственных отношений недостаточно, чтобы эти отношения были общественно-политическими. Общественно-политическими государственные отношения делает именно представительное самоуправление семейных собственников, при котором борьбу за представительное содержание власти ведут и направляют политики. Южные земледельческие цивилизации возникали, как этнократические общества без политических общественных отношений. В этих обществах придворная землевладельческая аристократия и языческие жреческие священники становились представляющей местные языческие интересы кастами, чуждыми политическим способам выстраивания государственных отношений. Они не понимали и не принимали представительного самоуправления семейных собственников, ибо в южных земледельческих цивилизациях земледелие осуществлялось общинами, а не семейными собственниками. Южные земледельческие цивилизации создавались надобщественной государственной властью кастовых этнократических обществ, что и позволяло выстраивать огромные по тем временам государства. Однако любая надобщественная государственная власть всегда и везде вызывала ослабление социального взаимодействия между членами государственных отношений и, как следствие, ослабляла социальную ответственность каждого перед другими при разделении труда и при преодолении государственных проблем, ибо проблемы становились не столько общими, сколько кастовыми или общинными. Даже сенатская Римская республика, при всём внешнем блеске своего республиканского правления и военно-политического величия, так и не смогла подняться до того уровня общественно-политических отношений и общественного созидательного творчества, какой имел место в истории городов-государств Древней Греции, так как в сенате изначально были посеяны зёрна стремлений выстраивать надобщественную государственную власть.

Надобщественной власти для её существования необходимы чиновничий аппарат управления и военно-полицейские подразделения для подавления любой общественной власти, то есть она возможна лишь при наличии значительных материальных средств на содержание учреждений надобщественного управления. Она может временно делать уступки противоборствующим с ней общественным отношениям и интересам, пока средства на содержание чиновно-полицейских учреждений незначительны. Так было, например, в республиканский период истории Древнего Рима. Но, когда военно-политическая экспансия Римской республики, грабёж других цивилизаций, огромный приток способных к земледелию рабов на земли патрициев привёли к значительному обогащению класса патрициев, этот класс стал способствовать созданию мощного аппарата чиновно-бюрократического и полицейского управления, призванного отстаивать их классовые интересы, неуклонно усиливать исполнительную власть при постепенном ослаблении значения законодательной власти. В результате власть закона, на которой держались республиканские отношения, стала заменяться властью бюрократии и военщины, с помощью которой правящий класс принялся изменять закон исключительно в своих интересах, навязывать своё право скупать земли граждан республики, превращая их самих в безземельных люмпенов. Короткого исторического срока оказалось достаточно, чтобы республиканский Рим скатился к череде кровавых диктатур, гражданских войн между патрицианским сенатом и отстаивающим демократические идеалы плебсом, а затем к установлению имперской военно-бюрократической власти, которая искала поддержки среди люмпенов, подкупала люмпенов, стремилась расширить численность люмпенов. Эта власть постепенно уничтожила и республиканские полномочия сената на осуществление законодательной власти, и участие во власти плебса, она стала всё откровеннее защищать интересы только богатых владельцев земельной собственности и рабов, а так же интересы купцов, спекулянтов и ростовщиков. Само устройство государственной власти республиканского Рима, в отличие от общественно-политических полисов Древней Греции, позволяло перейти от общественно-государственной власти города-государства к надобщественной чиновно-полицейской власти полиэтнической империи, что было причиной быстрого роста имперского могущества, но так же и быстрого упадка и гибели собственно Римской империи.

( Следует уже здесь указать на следующий вывод. Современные различия политических систем республиканских США, с одной стороны, и европейских демократий, с другой стороны, только повторяют то различие, что имело место в античной Европе между республиканским Римом и демократиями полисов Эллады. И по существу дела развиваются капиталистические страны западной Европы и США тем же путём, каким шло развитие полисов Эллады и Древнего Рима, но уже на новом витке диалектической спирали исторического развития.)

Как показала история Древнего Мира, главная проблема общественно-государственных отношений заключалась в том, что такие отношения могли развиваться только на основе развития общественно-производственных отношений. То есть отношений, в которые вовлечены все члены общества ради общей эксплуатации государственной собственности, – что имело место лишь в полисах. При господстве земледельческого способа производства средств жизнеобеспечения, которое было свойственно языческому строю, для развития общественно-производственных политических отношений необходимо и достаточно развития такого разделения труда семейных собственников, которое складывается при объединении нескольких племён вокруг общественно-государственной власти в одном полисе. В полисе ремесленниками создавались обслуживающие земледелие орудия производства и оружие для защиты от врагов, городская общественная культура, основанная на господстве языческого освящения первостепенного значения земельной собственности, и у общественной власти каждого города-государства не было внутренних побудительных причин стремиться к развитию разделения труда между несколькими городами-государствами. Тем самым, у неё не было стремления к налаживанию таких устойчивых производственных отношений, которые привели бы к появлению единой общественно-государственной власти этих городов-государств, к единому политическому самоуправлению. Устойчивое объединение нескольких земледельческих городов-государств в единое государство нельзя было осуществить без надобщественной государственной власти с растущим влиянием чиновно-полицейских учреждений управления, власти, которая чаще заинтересована не в общественном производстве, а в сиюминутном получении наибольшей дани или налогов с результатов труда подвластных городов-государств и пошлин при налаживании торговли между ними. Однако усиление надобщественной власти, которое совершалось в эллинистических державах для объединения полисов и земледельческих цивилизаций, в конечном итоге влекло за собой разложение местных общественно-производственных отношений, падение производительности труда, уменьшение производства товаров и, как следствие, вызывало упадок торговли. После чего начинался распад самой надобщественной государственной власти, теряющей средства для содержания необходимого военно-чиновничьего аппарата удержания такой власти. В южных земледельческих цивилизациях кастовая этнократическая власть позволяла предельно замедлить процесс кризиса надобщественных государственных отношений, растянуть его на многие века и тысячелетия. А в эллинистическом мире и Римской империи при господстве рыночного товарно-денежного обмена и классовых интересов разных разрядов семейных собственников упадок производственных отношений, сокращение производства и распад военно-бюрократической власти происходили очень быстро. Нашествия соседних варварских племён лишь ускоряли этот катастрофический упадок, вызванный не самими нашествиями, а распадом языческих общественных и семейных отношений.