Клава Назарова
Шрифт:
Теперь надо исчезнуть, но не бегом, а так же деловито и спокойно, как входил сюда.
Через несколько минут Петька был уже за воротами завода. Саша Бондарин медленно прохаживался вдоль забора.
— Ну?
— Всё в порядке… течёт!
— Теперь улепётывай. И сиди весь день дома.
Петька юркнул в переулок.
Саша ещё раз прошёлся вдоль забора, остановился у угла, огляделся, потом достал из кармана промасленную тряпку и чиркнул спичкой. В руках вспыхнуло багровое пламя. Саша швырнул горящую тряпку за забор, и
«Вот вам и праздничный фейерверк!» — подумал Саша, сворачивая за угол и исчезая в переулке.
После удачного поджога лесозавода подпольщики стали подумывать о новых диверсиях, о взрывах мостов, железнодорожных путей, электростанции. Но у них, к сожалению, не было ни взрывчатки, ни мин, ни умения обращаться со взрывчатыми веществами.
Провожая как-то Володю в очередной рейс к партизанам, Клава попросила его передать Седому пожелание ребят обзавестись взрывчаткой.
Володя на этот раз задержался у партизан более недели, и когда наконец вернулся, то сообщил Клаве, что Седой сказал «добро» и прислал подпольщикам немного толу и несколько мин.
— А ты почему задержался так долго? — спросила Клава. — Уж не решил ли в партизанах остаться?
— Да нет, учиться срочно заставили… Как мины ставить да как с толом обращаться. Это ведь не тяп-ляп.
— Ну и как? Научился?
— Соображаю малость. Но я ведь не один пришёл. Седой нам такого инструктора прислал! Ахнешь, когда увидишь.
— Кого прислал, говори скорее!
— Важина. Нашего бывшего командира.
— Василия Николаевича! — вскрикнула Клава. — Так он же…
— Сбежал он от фрицев, — пояснил Володя. — Да не один. Двенадцать беженцев к партизанам с собой привёл. Вот человек!
— А где он сейчас?
— У меня в деревне. В сарае сидит. Просил ребят к нему привести — учить будет.
В этот же день Клава предупредила нескольких подпольщиков, и они по одному пробрались в Рядобжу, в сарай к Аржанцевым.
Клава с трудом узнала Важина. Одетый под крестьянина, он зарос густой бородой, поздоровел, лицо его обветрилось, огрубело.
— Друзья встречаются вновь, — пошутил Важин, здороваясь с ребятами. — Ну что ж, будем брать фашистов не мытьём так катаньем. Садитесь, товарищи, начнём изучать подрывное дело.
— Василий Николаевич, — попросила Клава, — вы бы ребятам ещё о положении на фронтах рассказали. Вопросы у нас всякие накопились.
Пять дней подпольщики постигали секреты обращения с взрывчаткой, учились делать самодельные мины, начинять толовые шашки.
— Курс обучения, прямо сказать, сокращённый, — говорил Василий Николаевич. — Но у партизан он уже проверен. Теперь дело за практикой…
Предложений было много: заминировать шоссе, взорвать цепной мост, подложить взрывчатку под городскую электростанцию. Но тут подоспел со своими донесениями Федя Сушков. На станцию каждый день прибывают
— Это верно, — согласился Василий Николаевич. — Такой случай упускать нельзя. Давайте тогда наметим, кто пойдёт со мной на станцию ставить мины.
Желающими оказались все, кто учился у Важина.
— Неправильно это, — ревниво заявил Федя. — Никого из вас на станцию не пропустят, а у меня как-никак пропуск имеется. И я по всем путям могу ходить. Вот мне и поручите это дело.
Против такого довода спорить было бесполезно. В сарае воцарилось молчание.
— Ну, что ж вы? Голосуйте, если надо, — с досадой обратился Федя к ребятам. — Мне уже на станцию пора. На дежурство.
Клава переглянулась с Василием Николаевичем и, побледнев, подошла к Феде.
— Поручаем тебе. Действуй! Но себя береги! На рожон не лезь. Да вот хоть Сашу возьми. Пусть около станции постоит. На всякий случай.
Саша Бондарин с готовностью поднялся. Василий Николаевич вручил Феде мину замедленного действия и ещё раз проинструктировал его.
— Постарайся установить мину в середине эшелона. Завод рассчитан на два часа. За это время всё надо успеть сделать и быть уже дома. Ну, ни пуха тебе, ни пера!
Положив мину в кошёлку, Федя прикрыл её сверху мотками провода, изоляционной лентой и, сопровождаемый Сашей Бондариным, отправился на станцию.
Посидев ещё немного в сарае, Василий Николаевич и Клава предложили подпольщикам разойтись: если взрыв удастся, в городе может начаться облава.
На улице уже совсем стемнело, когда Клава пришла домой. Она отказалась от ужина и, не зажигая огня, села у окна, чутко прислушиваясь к уличным шумам.
Время тянулось изнурительно медленно. Вот уже прошло более двух часов. В голову Клавы полезли всякие недобрые мысли. А что, если часовой механизм не сработал и эшелон с боеприпасами сейчас уходит на восток, к линии фронта?
Или вдруг поездная охрана, заподозрив электромонтёра Федю Сушкова, схватила его и сдала военному коменданту станции?
— Да ты мне всю комнату выстудишь! — заворчала Евдокия Фёдоровна, когда дочь высунулась в форточку. — И так топить нечем.
— Минутку, мама, сейчас закрою! Душно у нас очень, — сказала Клава, и в тот же миг страшный взрыв потряс окрестности.
Тугая волна воздуха с силой захлопнула форточку, со звоном вылетело из рамы стекло, задрожали стены старого дома.
— Опять бомбят! — всполошилась Евдокия Фёдоровна. — Кто ж это? Наши или немцы?
— Наши, мамочка, наши! — не в силах сдержать своей радости, вскрикнула Клава и вихрем выскочила на улицу. Над станцией бушевало языкастое пламя, беспрерывно рвались снаряды, словно били из орудий крупного калибра.
На улице толпился народ, многие забрались на крыши стараясь получше рассмотреть, что происходит на станции.