Клён и братья Гнева

Райнеш Евгения

– Два глотка, – сказала я, не выпуская ладоней Тео. – Ложку нашли? Разожми ему зубы и вливай.

– Я буду, я! – раздалось рядом, и я чертыхнулась:

– Какого такого, Юса, ты не задержал малышей в столовой?

– Но это мы нашли ложку, – заверещал Юль, и Рос, взяв на полтона выше, подтвердил:

– Нашли! Мы! Ложку!

– Молодцы, – произнесла я, с одной стороны, внимательно наблюдая, как по подбородку Тео стекают капли драгоценного отвара, не попавшие по назначению. А с другой, тянула его руки, не отпуская в совершенное беспамятство. Зубы Тео, стуча о ложку, которую Ранко пихал ему рот, издавали жуткий

скрежещущий звук. – Без вас мы бы все тут пропали. А теперь поищите подушку. В дальней спальне!

Это я крикнула уже вслед убегающему топоту.

– Ле, – испуганно прошептал Юса. Его нежные длинные ресницы трепетали, отбрасывая тень на щеки. – Ты же сама… Зачем ты взяла билет с попутчиком?

Значит, почему я ушла, их пока не волновало. Они забыли об этом в суматохе. Но только пока.

– На соло-купе у меня не хватило денег, – бросила я через плечо. Это было правдой.

Ледяная ладонь в моих руках стремительно теплела. Пальцы шевельнулись, и нездоровая прозрачная бледность сходила с лица Тео. Он дышал уже гораздо спокойнее, голубое свечение плазмы из носа тускнело на глазах, сворачивало сияние. Поток, прерванный гневом Шиори, восстанавливался, все органы возвращались к своей привычной работе.

– Ты сама… – повторил Юса, раздираемый двумя истинами. Он хотел бы остаться и на моей стороне, и на стороне Тео. Больше всех в наших ужасных ссорах, становящихся все безнадежнее и глубже, страдал он. Самый ранимый. Между нами разверзалась бездна, которая с каждым днем становилась все шире и глубже, а Юса уже еле держался, зависнув прямо на середине этой пропасти.

– Да, – ответила я, потрепав его яркую мягкую челку. Потом осторожно спустила голову Тео со своих колен на диванную подушку. Он глубоко, со всхлипом вздохнул, словно расставался сейчас в своем забытьи с чем-то очень дорогим, но глаза не открыл.

– Сама, – подтвердила я, поднимаясь. – Я это сделала сама… Пока не трогайте его. Он спит. Пусть отдохнет.

О, да. Этот монстр, несомненно, нуждался в отдыхе после того, как искалечил невинного попутчика.

***

Я со злостью швырнула баул в угол комнаты. Он вдруг раскрылся, явив забитое суетой чрево, на пол вылетала ярко-розовая тряпка, жахнула о поверхность золотой отделкой. А потом из него вылетел и старинный меч Шиори. С грохотом не меньшим, чем драгоценные брюлики, свисающие с горловины платья почти до пояса. Меч я стащила из оружейной (просто из соображений, что там, куда я отправлялась, мне пригодилось бы оружие), а с этого платья и началась наша последняя ссора.

Вернее, последняя ссора началась с раута, который Дома Гнева объявили впервые после Вторжения. Все-таки прошло уже пять лет, и за это время многое из того, что было разрушено, восстановили.

Жизнь входила в прежнее русло, и свободную любовь, набравшую силу за время беспорядков, требовалось опять взять под контроль. Дома Гнева возобновляли ежегодные рауты – ярмарки женихов и невест. Продолжение избранных Гневом родов под пристальным взглядом старших. Это было сейчас главным: восстановить чистоту крови. Ну и рождаемость, конечно. После таких-то потерь.

Как правило, до Вторжения на рауты ежегодно собирались девушки, накануне вступившие в брачный возраст. Я, по всем меркам, уже давно перешагнула его, и известие о возобновление раутов, которое так воодушевило все Дома Нижнего Ронга, не очень-то меня тронуло.

Это хорошо, что жизнь входит в свою колею, но та ее часть, которая связана с браками, меня не касается. Я пропустила свою весну, так же, как и большинство моих ровесниц, попавших в романтическом возрасте в период Вторжения. И ни капли не жалела. Вернее, вообще об этом не думала.

Тем неожиданней оказалось розовое вечернее платье в руках у Тео, с которым он появился на пороге гостиной.

Мы, как всегда, собрались там вечером. Уютно, тепло и беззаботно. Я – на небольшом диванчике, Ранко и Юса прижались с двух сторон, грели теплыми боками. Малыши устроились у меня в ногах перед креслом на большой мохнатой шкуре, так и не очищенной мной до конца от въевшихся пятен, что остались со времен Вторжения. Мы так и называли гостиную – «шкурная».

Белоснежная шкура изрядно истрепалась и потемнела, но в этом был даже какой-то обжитый уют. Рос и Юль любили валяться на ней, зарываясь в высокую шерсть, пахнущую немного дезинфектором, немного духами. Странно, что этот роскошный запах жизни до Вторжения за много лет так и не выветрился из шкуры неизвестного зверя. Тео говорил, что это запах маминых духов, а зверя убил на охоте папа. Где-то на краю света, в одной из своих экспедиций. Из очередной отец так и не вернулся. Наверное, Вторжение застигло его прямо во время работы.

– И пролился огненный дождь, и шел он три дня и три ночи, выжигая все, что попадало под его смертоносные струи. Братья, скрывшиеся в пещере, могли только наблюдать, как уничтожает он все, что было им дорого. Стонали и кровоточили их сердца, наполовину стерлись зубы, которые они сжимали в бессильной ярости, разбились кулаки, которыми они били в припадке отчаянья о холодные и равнодушные стены грота. Но огонь был неумолим. И на четвертый день сказал один из старших: «Если мир уничтожен, то не стоит и нам жить. Не будем прятаться, как последние трусы, достойно уйдем вместе с тем, что было смыслом нашего существования». И молча кивнули остальные пять братьев, соглашаясь с ним. И взялись они все за руки, крепко сцепившись ладонями, и шагнули разом под золотой дождь…

Я читала вслух книгу Гнева, как раз нашу любимую легенду о шести огненных братьев Дома Керро, когда на пороге нашей любимой «шкурной» появился Тео – невероятно довольный и торжественный. С розовой тканью в руках. По насыщенному пурпуру блестела золотая вязь пластин, тяжело натягивая нежный шелк, слепя глаза. Богатое платье. Очень красивое. Я это сразу поняла. Врожденной особенностью, которая позволяет девушкам даже при мимолетном взгляде определить роскошь и дороговизну наряда.

– Клен, – не снижая торжественности, произнес Тео. – Ты идешь на раут.

Все еще не отрывая взгляда от яркой ткани у него в руках, я равнодушно произнесла:

– И с чего это?

– Магистрат объявил, что на этот раут, первый после Вторжения, приглашаются все девушки, что пропустили свою брачную весну. За все пять лет.

Тео совсем недавно вошел в возраст Хозяина и очень гордился, что теперь обязан посещать собрания Домов Гнева, как главный представитель Дома Шиори. Хотя служил Магистрату всего несколько месяцев, и вчера представлял наш Дом только на третьем собрании, вид у Тео был умудренный и знающий. Ах, да, теперь он в числе тех, кто принимает решения. Тогда меня это очень умиляло. И совсем не насторожило.