Клеопатра, или Неподражаемая
Шрифт:
Потеряв много крови, Антоний впадает в беспамятство; но к тому времени, как он приходит в себя, кровотечение останавливается. Он собирается с духом и зовет на помощь. Сбегаются люди; он умоляет их его прикончить. Они тут же в испуге исчезают; тогда Антоний, сотрясаемый жестокими конвульсиями, вновь начинает кричать. Это продолжается до тех пор, пока не появляется Диомед (секретарь Клеопатры, как уточняет Плутарх), «которому царица велела доставить Антония к ней в усыпальницу» [129] .
129
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, 76. В пер. С. П.
Текст Плутарха, если понять его внутреннюю логику, позволяет совершенно ясно представить картину случившегося: Клеопатра через слугу хотела сообщить Антонию, что, несмотря на его гнев, назначает ему свидание в своем мавзолее — чтобы они умерли вместе, согласно договоренности, к которой пришли в момент создания своего нового общества. Однако гонец, как в плохой мелодраме, неправильно понял ее слова; и это дало Октавиану повод утверждать впоследствии, будто царица до конца вела себя подло, будто даже в момент, когда она потеряла свой город, у нее было только одно желание: отделить свою участь от участи Антония, толкнуть его на самоубийство, чтобы после гибели этого человека, ею же и подстроенной, вступить в переговоры с его врагом.
Это, конечно, низкая клевета; и все же даже в тот печальнейший миг судьба играла на руку Клеопатре: известие о смерти царицы Антоний воспринял как приказ, которому не мог не повиноваться, ибо он исходил от самого близкого ему, Антонию, существа.
И таким образом, благодаря этому трагичному недоразумению, Клеопатра сдержала слово, данное ею шесть месяцев назад человеку, который, в конце концов, тоже стал для нее самым любимым существом: она помогла ему умереть — после того, как дала испытать великолепнейшие из всех земных наслаждений.
Но в результате весь детально продуманный план их совместного ухода из жизни оказался под угрозой; Антоний, почувствовав приближение агонии, вспомнил об их договоренности и попросил слуг отнести его к мавзолею царицы, чтобы он мог умереть в ее объятиях, прежде чем она подожжет гробницу и, в свою очередь, заколет себя кинжалом.
Рабы быстро выполняют его просьбу и зовут царицу, которая видит окровавленного Антония у них на руках. Однако, забаррикадированная за всеми этими цепями, подъемными решетками и засовами, она понимает, что, пока будет открывать вход в гробницу, пройдет слишком много времени — а враг уже ворвался в ворота Александрии; увы, она не подумала о том, что втаскивать в комнату на последнем этаже квадратной башни, где она укрылась, придется не пышущего здоровьем атлета, а умирающего.
И все же ее ничто не может остановить: она сбрасывает сверху веревки и приказывает слугам обмотать ими раненого.
И начинается ужасная сцена, что-то вроде снятия с креста, только наоборот: три женщины изо всех сил тащат наверх окровавленное тело Антония, а он в отчаянии простирает руки к окну, словно умоляя о спасении. «Клеопатра, — продолжает свой рассказ Плутарх, — с исказившимся от напряжения лицом, едва перехватывала снасть, вцепляясь в нее что было сил, под ободряющие крики тех, кто стоял внизу и разделял с нею ее мучительную тревогу» [130] .
130
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, 77.
С помощью Ирады и Хармион ей удалось, наконец, втащить тело внутрь башни. И тут она, проявляя поразительное самообладание, мгновенно превращается в того персонажа, которого Антоний хотел увидеть в мавзолее: в Исиду-утешительницу, склонившуюся над телом Осириса, который стал жертвой ненависти своего завистливого брата. Подобно этой богине, она укладывает его на постель, снимает с него тунику, разрывает ее на полосы и перевязывает раны своего мужа-любовника; потом, тоже воспроизводя действия богини, раздирает свою
131
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, 77.
Антоний постепенно успокаивается, он чувствует, что уже готов принять смерть; и зная, что, если выпьет чего-нибудь, это ускорит его агонию, просит Клеопатру поднести ему бокал вина.
Сценарий их совместной смерти она продумала в мельчайших деталях, так что в гробнице имелся запас вина. Она повинуется. Антоний утоляет жажду, потом произносит несколько последних фраз: он уже забыл, что она тоже хочет расстаться с жизнью, и советует ей, как мог бы сделать герой Софокла или Еврипида, попытаться спастись, сохранив, если это возможно, свою честь. Затем в голове его всплывает смутное воспоминание, и он говорит, что из приближенных Октавиана ей лучше не доверять никому, кроме Проку-лея. Наконец, он снова возвращается к театральщине и убеждает ее не оплакивать его участь. Он был, говорит он ей, самым прославленным, самым могущественным из людей и покидает этот мир без стыда, потому что его, римлянина, победил римлянин.
Клеопатре больно слышать, как человек, которого она так хотела сделать настоящим греком, в момент кончины возвращается к словесным формулам и нравственным ценностям Волчицы. Но в этот день, определенно, все оборачивается против нее: в тот самый миг, когда агония Антония достигает конечной стадии, кто-то начинает стучать в дверь гробницы.
Это тот самый Прокулей. Он явился по поручению Октавиана, узнавшего о местопребывании Антония и о том, что его враг находится при смерти.
Но царица уже поняла, что предательство распространилось повсюду, и, едва взглянув на этого римлянина, возвращается к умирающему. Антоний испускает дух. Внизу Прокулей продолжает колотить в дверь; но Клеопатра, сознавая, что Октавиан хочет сохранить ей жизнь лишь для того, чтобы провести по улицам в своем триумфальном шествии, где будут выставлены напоказ и ее сокровища, упорно не открывает.
Была ли у нее уже тогда, в той комнате, где нашлись бокалы и бурдюки с вином, корзина со змеями? Наверняка нет: ведь они с Антонием намеревались поджечь гробницу и, когда начнется пожар, вместе с Ирадой и Хармион покончить самоубийством, заколов себя мечами. И потом, под туникой, запачканной кровью Антония, Клеопатра прятала очень острое лезвие, незаметное и смертоносное оружие: пиратский кинжал.
Но хитрый Прокулей начинает, стоя под окном, говорить с ней о ее детях: они станут сиротами, кричит он, сиротами, лишенными всех прав, и, несомненно, будут казнены, если она не откажется от своего замысла. Царица попадается в ловушку, вступает в переговоры: если Октавиан поклянется, что сохранит за ними египетский трон, она не станет поджигать гробницу.
В этот момент появляется самый надежный офицер Октавиана, Галл. Он тоже, оставаясь внизу, у двери, пытается внушить ей надежду; и настолько преуспевает в этом, что, слово за слово, между ними завязывается разговор. Между тем люди Октавиана прохаживаются вокруг гробницы, то и дело докладывают о положении дел самому Октавиану, который расположился поблизости; он выслушивает их сообщения, размышляет, отдает приказы. Галл уговаривает царицу спуститься на первый этаж, под предлогом, что им будет легче разговаривать, если они встанут по разные стороны двери. Она дает себя уговорить. Прокулей тут же пользуется этим, чтобы применить силовой прием: он приставляет к стене гробницы лестницу, мгновенно взбирается по ней и через окно вспрыгивает в комнату, где лежит тело Антония.