Клеопатра. Последняя царица Египта
Шрифт:
Услышав об этом, царица решила убить себя немедленно, так как ее отчаяние было таково, что сам факт существования стал для нее невыносим. Мысленно Клеопатра, вероятно, рисовала себе картину триумфа Октавиана в Риме, на котором она со своими детьми будет фигурировать в качестве главных экспонатов. Ее поведут в цепях на Капитолий точно так же, как ее сестру Арсиною во время триумфа Юлия Цезаря. И в своем воображении она уже слышала издевки и гул голосов римлян, которые не забудут напомнить Клеопатре ее хвастливые слова о том, что однажды она будет вершить царский суд на том самом месте, где ей придется терпеть унижения. Эта мысль, которая сама по себе была невыносима, соединилась с уверенностью в том, что, если она продлит свою жизнь, ей придется также пережить удар от жестокой смерти ее любимого сына, так как его гибель уже казалась неизбежной.
Поэтому, приняв решение, Клеопатра послала записку Октавиану, спрашивая разрешения посетить место погребения Антония, чтобы сделать обычные жертвоприношения его духу. Такое разрешение ей было дано, и на следующее утро, 29 августа, ее в сопровождении прислужниц отнесли на паланкине к могиле Антония. Оказавшись на месте, она бросилась на могильный камень и обняла его, охваченная горем. «О любимый Антоний, – вскричала она сквозь слезы, текущие по ее лицу, – не много прошло времени с тех пор, когда я вот этими руками похоронила тебя. Тогда они были свободны; теперь я пленница, и я отдаю тебе последний долг, находясь под стражей, так как враги боятся, что мое естественное горе и печали ослабят мое жалкое тело и сделают его негодным для того, чтобы быть выставленным на всеобщее обозрение во время триумфа в честь победы над тобой. Не жди больше от меня жертвоприношений, Антоний; это – последние почести, которые Клеопатра сможет воздать твоей памяти, потому что ее спешно увозят от тебя. Ничто не могло разлучить нас, пока мы были живы, но смерть угрожает нам разлукой. Ты, римлянин по рождению, нашел могилу в Египте, а я, египтянка, должна искать только этой милости, и никакой другой в твоей стране. Но если боги там, под землей, с которыми ты теперь пребываешь, могут или захотят сделать что-нибудь для меня, раз уж те, которые на небесах, предали нас, не позволяй им покинуть твою живущую супругу, не допусти, чтобы меня вели во время триумфа над твоим бесчестьем. Спрячь, спрячь меня, похорони меня здесь, с собой. Ведь из всех моих жестоких несчастий не было ни одного столь же ужасного, как это короткое время, которое я жила вдали от тебя».
Некоторое время она лежала на надгробии, страстно целуя его; все ее прошлые ссоры с умершим были забыты, вытесненные желанием быть с ним теперь в этом ее одиночестве, и лишь ее былая любовь вспоминалась Клеопатре в этом смятении чувств. Потом она встала, положила на могилу венки из цветов, села в паланкин, и ее унесли назад в мавзолей.
Как только она прибыла туда, она приказала приготовить ей ванну. Ее вымыли, натерли благовониями, волосы тщательно уложили в прическу, и она легла на ложе и вкусила великолепных блюд. После этого она написала короткое письмо Октавиану, прося похоронить ее в одной могиле с Антонием, и, отправив его, она приказала всем покинуть мавзолей, за исключением Хармианы и Ирады, будто бы не желая, чтобы ее беспокоили во время дневного отдыха. Затем двери заперли, и часовые встали на постах снаружи, как обычно.
Когда Октавиан прочел письмо, которое принес ему посланец Клеопатры, он сразу же понял, что случилось, и поспешил к мавзолею. Но, передумав, он вместо себя послал своих военачальников, которые, прибыв на место, увидели, что часовые ничего не понимают. Взломав дверь, они взбежали по лестнице в комнату наверху, и сразу же их худшие страхи оправдались. Клеопатра, уже мертвая, лежала распростертая на своем золотом ложе, одетая в парадное царское греческое платье, в убранстве из всех своих царских драгоценностей и царском венце Птолемеев на челе. На полу у ее ног испускала свой последний вздох Ирада, а Хармиана, едва стоявшая на ногах, пыталась поправить корону на голове царицы.
Один из римских военачальников сердито воскликнул: «Хармиана, хорошо поступила твоя госпожа?» Хармиана, держась за царское ложе, повернула к говорившему свое мертвенно-бледное лицо. «Очень хорошо, – задыхаясь, сказала она, – как и подобает наследнице стольких царей»; и с этими словами она упала замертво рядом с царицей.
Отправив гонцов, чтобы сообщить Октавиану о трагедии, римские военачальники, видимо, немедленно провели расследование причин этих смертей. Сначала часовые не могли ничего сказать, но наконец выяснилось, что в мавзолей был впущен крестьянин с корзиной винных ягод; и часовые решили, что фрукты предназначены для стола царицы. Солдаты заявили, что поднимали листья, которыми были прикрыты фрукты, и отметили отличное качество ягод, на что крестьянин засмеялся и предложил им взять несколько штук, но они отказались. Возможно, было известно, что Клеопатра хотела умереть от укуса ядовитой змеи, и поэтому все решили, что одну из этих небольших змеек ей могли принести, спрятав ее под инжиром. Стали искать змею, и один из солдат сказал, что он, кажется, видел на песке след змеи, ведущий от мавзолея в сторону моря. Теперь слуга, который впустил крестьянина, сообщил о том, что, когда Клеопатра увидела фрукты, она воскликнула: «Ну, вот она!» – факт, который свидетельствовал в пользу этой теории. Другие предположили, что змею в течение нескольких дней держали наготове в сосуде и что царица в конце концов раздразнила ее настолько, что та ужалила ее. Осмотр тела ничего не показал, за исключением двух маленьких отметин на руке, которые, вполне возможно, остались от укуса змеи. С другой стороны, было высказано предположение о том, что царица могла носить яд в полости гребня для волос или каком-нибудь другом предмете вроде этого. И эта версия, вероятно, получила некоторую поддержку благодаря тому факту, что смертей было три.
Вскоре, видимо, прибыл Октавиан и немедленно послал за знахарями змеиных укусов psylli (псиллы – североафриканское племя, жившее к юго-западу от залива Большой Сирт [Сидра], славившееся искусством заклинания змей и лечения от их укусов. – Ред.), чтобы они отсосали яд из раны, но они пришли слишком поздно и не смогли спасти Клеопатру. И хотя Октавиан выразил огромное разочарование ее смертью, он не смог удержаться от восхищения перед способом, которым Клеопатра ее добилась. Лично он, по-видимому, склонялся к той версии, что ее конец наступил от укуса змеи, и позднее, во время своего триумфа, приказал, чтобы всем было продемонстрировано изображение Клеопатры со змеей, обвившей ее руку. И хотя совершенно невозможно с уверенностью утверждать, как все произошло, нет причины возражать против широко принятой сейчас версии о том, что змея была принесена Клеопатре в корзине с винными ягодами. Я не сомневаюсь в том, что у царицы имелись и другие яды, которыми, наверное, воспользовались две ее верные прислужницы. И следует понимать, что к идее с корзиной ягод – если она вообще верна – Клеопатра прибегла лишь для того, чтобы самой умереть тем способом, который прельстил ее благодаря проведенным экспериментам.
Октавиан распорядился, чтобы царицу похоронили со всеми почестями рядом с Антонием, как она того пожелала. По-видимому, Октавиан отправил гонцов в Беренику, порт на Красном море (называлось тогда Аравийским заливом), пытаясь не допустить отъезда Цезариона в Индию, ведь он, без сомнения, слышал о том, что молодой человек решил оставаться в том городе до самого последнего момента. Наставник Цезариона Родон порекомендовал ему довериться Октавиану, и по его совету они возвратились в Александрию, куда прибыли, вероятно, вскоре после смерти Клеопатры. Октавиан приказал немедленно казнить Цезариона, оправдывая этот шаг тем, что двум Цезарям опасно находиться вместе в мире. Так умер последний фараон Египта из рода Птолемеев, сын и единственный настоящий наследник великого Юлия Цезаря. Двое других детей, которые оставались во дворце, Птолемей и Клеопатра Селена, с первой оказией были отправлены в Рим, а в Мидийскую Атропатену, видимо, были посланы гонцы, чтобы завладеть Александром Гелиосом, который, как мы уже видели, вероятно, отправился туда ранее.
По моему мнению, Октавиан теперь решил вступить во владение Египтом лично. Он не хотел вызвать в стране революцию, провозгласив ее римской провинцией. Он, видимо, оценил непрерывные усилия Клеопатры и ее подданных, направленные на то, чтобы предотвратить ассимиляцию своей страны таким образом. Поэтому он решил действовать по-другому. Не коронуясь как действительный царь Египта, Октавиан стал им по молчаливому согласию египетских жрецов. На самом деле он, видимо, заявил, что является наследником трона Птолемеев. Юлий Цезарь был признан в Египте супругом Клеопатры, а он, Октавиан, был приемным сыном и наследником Цезаря. Устранив троих детей Клеопатры, он стал законным претендентом на египетский трон. Египтяне сразу же приняли его как своего монарха, и на стенах их храмов мы постоянно находим его имя, написанное иероглифами: «Царь Верхнего и Нижнего Египта, сын Солнца, вечно живущий Цезарь, любимый Птахом и Исидой». Октавиан также носил титул диктатора, который он взял у Антония и который в египетских надписях считался чем-то вроде наследного царского имени и вписывался в картуш фараона. Таким образом, преемники Октавиана (с 27 г. до н. э. – Цезаря Августа), римские императоры, становились последовательно царями Египта, словно возглавляя правящую династию; и каждого императора при восхождении на римский трон приветствовали как монарха Египта, а во всех египетских надписях его называли фараоном и Сыном Солнца. Поэтому египтяне, делая уступку Октавиану, стали считать себя не вассалами Рима, а подданными своего собственного царя, который одновременно был римским императором. Таким образом, обрела существование великая египетско-римская империя, за которую и боролась Клеопатра. Всех римских императоров стали признавать в Египте не как правителей иностранной империи, частью которой являлся Египет, а как настоящих фараонов египетских владений, частью которых был Рим.
Ушли в небытие древние династии Аменофиса (греческая транскрипция имени Аменхотеп; в XVIII династии было четыре Аменхотепа. Наиболее известны Аменхотеп II, при котором завоевательная политика Египта достигла высшего развития (фараон в 1491–1465 или около 1440 – около 1415 гг. до н. э.); Аменхотеп III (фараон около 1405–1367 гг. до н. э.), соорудивший храм Амона-Ра в Луксоре и заупокойный храм (колоссы Мемнона – статуи этого фараона); Аменхотеп IV (Эхнатон) – реформатор, который пустил по ветру достижения предшественников, сильно ослабив Египет. – Ред.), Тутмоса, Рамсеса, Псамметиха и многие другие. А теперь точно так же наступил конец дома Птолемеев, и трон Египта оказался занятым династией Цезарей. Эта династия и так поставляла Риму монархов (династия Юлиев-Клавдиев пресеклась в 68 г. до н. э. – Ред.), а тот факт, что египтяне назвали Октавиана царем Египта немного раньше, чем он был признан императором в Риме, придал в глазах тщеславных египтян трону империи некое фараоново начало. Обычно считалось и считается, что Египет стал провинцией Рима. Но Октавиан устроил так, чтобы этой страной правил praefectus, который должен был действовать как его наместник, и сохранил в своей личной собственности большую часть доходов Птолемеев. И если в Риме считалось, что царство Клеопатры присоединилось к римским владениям, в Египте все понимали, что страна осталась по-прежнему монархией.
Октавиан относился к памяти царицы с уважением, раз уж он продолжал ее династию, и не позволял уничтожать ее статуи. Однако все великолепные сокровища египетской царицы – золотая и серебряная посуда и украшения – были переплавлены и обратились в деньги, которые шли на выплату жалованья римским солдатам. Царские земли были захвачены, дворцы в основном разграблены, и, когда весной 29 г. до н. э. Октавиан возвратился в Рим, он стал сказочно богатым человеком.
13, 14 и 15 августа того же года были отпразднованы три великих триумфа: первый день был посвящен завоеваниям в Европе, второй – битве при Акции, а третий – победе над Египтом. Статую Клеопатры со змеей, обвившей ее руку, провезли по улицам столицы, а двух плененных близнецов царицы, Александра Гелиоса и Клеопатру Селену, заставили идти пешком в этой процессии. По улицам везли образы, олицетворяющие Нил и Египет, а на триумфальных повозках лежали огромные груды интересных трофеев. Поэт Проперций рассказывает нам, как ему виделись «шеи царей в золотых цепях и флот Акция, плывущий вверх по Виа Сакра (улица, по которой проходили триумфальные шествия в Риме. – Пер.)». Все были воодушевлены, и со всех сторон слышались уничижительные слова в адрес Клеопатры. Гораций в своей замечательной оде выразил общие чувства и осудил несчастную царицу как врага Рима. На Октавиана градом посыпались почести, а вскоре после этого ему был дан титул Август, и его стали называть Divi filius как наследника Dicus Julius. Он получал удовольствие, прославляя память Великого диктатора, которого теперь считали одним из богов римского мира. И вот важный факт: Октавиан Август возродил и изменил луперкалии, тем самым каким-то образом отдавая дань уважения Цезарю.