Клевые
Шрифт:
ни, ни друзей, ни бабы! — устало опустился на парапет. И глянул в темное небо. — Там звезды живут. Даже черноту разрывают! Светят кому-то! В моей судьбе ни одной искры! Как в могиле заживо! И даже плюнуть некому станет вслед, — подумал невесело.
Бродячий пес, подойдя к Егору, обнюхал человека и, повиляв хвостом, отошел, словно понял, что этот мужик голоднее его и угостить ему нечем.
— Что делать? Среди людей как в пустыне остался! Да и чему удивляться, сам от себя устал! — почувствовал, как леденеют ноги, холодный ветер морозит лицо.
Некуда податься. Колючий снег застревал в волосах, сыпал за шиворот, вышибал из глаз слезы.
Двигаться… Только этим можно согреться и прогнать из тела леденящую стужу. Но к чему? Отодвинуть смерть на завтра? И знать наверняка: ее не избежать. Тогда к чему усилия? Они излишни. Все равно идти некуда.
— Что с вами? Почему вы здесь сидите? — услышал Егор удивленный вопрос. Он оглянулся. Увидел невысокую женщину. Та подошла поближе: — Кто вы? Приезжий?
Егор хотел ответить, но скулы свело холодом. Человек мучительно пытался открыть рот.
— Да вы совсем окоченели! Вставайте! Живее! Пойдемте со мной!
Егор сделал шаг и упал на обледенелые широкие ступени. Женщина взошла по ним и, войдя в громадный, освещенный дом, кого- то позвала.
Двое людей, подхватив Егора, потащили на руках к зданию.
— Гостиница «Россия», — прочел он вывеску из разноцветных огней. — Мне нечем платить за ночлег. Я не могу туда идти! — хотел, но не смог сказать человек.
Его внесли в вестибюль, усадили в мягкое кожаное кресло.
— Девчата, помогите человеку! — открыла женщина двери в ресторан.
Возле Егора засуетились люди. Кто-то принес горячий чай, другие предложили закурить.
— Нина Владимировна! Где вы его нашли? Еще немного и конец пришел бычеловеку!
— Он внизу сидел. Почти не ступенях, едва заметила, — ответила та, которую назвали Ниной Владимировной.
— Наверное, бомж! — предположил вахтер, вглядевшись в лицо Егора. Тот отрицательно замотал головой.
— Вы из Смоленска?
Егор отрицательно качнул головой — нет!
— Попейте горячего чая! Согрейтесь! — предложила Нина Владимировна. И, подойдя к женщине, выглянувшей из ресторана, сказала тихо:
— Накормите человека…
Егора завели в небольшой кабинет. Предложили снять куртку.
— Так скорее согреетесь! Это что же за беда выгнала вас в такую погоду на улицу? — хлопотала вокруг человека молодая горничная.
— Он, наверно, напился и заблудился!
— Нет, он немой!
— Девчата, отстаньте, дайте согреться. Пусть поест, попьет чаю. Не мешайте!
— Я случайно здесь! — еле вытолкнул Егор слова сквозь стучавшие зубы.
— Случайно около гостиницы или в Смоленске? — подошла Нина Владимировна.
— Везде случайный…
— Даже так? У вас беда? Хотя о чем я спрашиваю? От радости никто не замерзает на улице! Вы уж не обижайтесь за вопрос. Ешьте! Потом поговорим, — хотела уйти Нина Владимировна, но Егор попросил:
— Можно в вестибюле побуду?
— Зачем?
— Мне нечем платить!
— Успокойтесь! Придите в себя!
— Свои выгнали! Выдавили, как собаку! Здесь же… ну кто я им всем? — пил Егор чай, согревая ладони и душу. Клацали зубы о края стакана. Ведь умереть хотел. Не дали… А ведь чужие, совсем незнакомые люди… Не оставили на улице. Выходит, правду сказала Нинка, уходя в тот день из дома, что в Смоленске не перевелись люди, — снова вспомнилось человеку.
Его кормили, поили чаем. Не требовали плату. Он чувствовал себя неловко.
— Нина Владимировна! Я очень благодарен за все. Возможно, не стоило обо мне беспокоиться. Ведь я всюду лишний, везде помехой стал, — начал тихо. И рассказал женщине обо всем, что случилось. О пережитом и передуманном, о выстраданном и, признавшись, как оказался у гостиницы, сам того не зная, добавил: — Я ни на что не надеялся. Ни на сочувствие, ни на доброту. Потерял веру в эти качества. Ведь теперь живут инстинктами, как в зоне. Есть сила и деньги — выживешь. Ослаб — сдыхай. А у меня нет сил! Нет ничего. Что-то потерял, другое — отняли, иное — вытравили. У меня нет главного — смысла, ради которого стоит жить!
— Сейчас вы не в том состоянии. Слишком жива обида. Не стоит на ней зацикливаться. А о жизни, смысле в ней еще будет время подумать, когда отдохнете! Хоромы предложить не могу. Но койка имеется. Горничная вам покажет, где вас поместим! — сказала уходя женщина.
Егора поселили в маленькой комнате, где горничные хранили постельное белье.
— Здесь тепло и сухо, а главное, никто не беспокоит, — пожелала спокойной ночи и тихо прикрыла за собой двери.
Утром Егор проснулся от шума в коридоре. В гостинице начинался рабочий день. Убирали в номерах, в коридоре, вестибюле. Вскоре и к нему постучалась горничная, ей потребовалось постельное белье. И женщина, открыв шкаф, пожаловалась, что дверцы плохо закрываются, а столяра в гостинице никак не найдут.
Егор подошел, глянул, попросил найти ему стамеску и отвертку. Через десяток минут двери шкафа закрывались легко и плотно.
Горничная тут же рассказала об этом Нине Владимировне. Та ничего ей не ответила. Решила сама поговорить с человеком. Тот не заставил себя ждать.
— Как вы намерены жить дальше? Что решили для себя? Я вчера думала, как помочь вам. Конечно, проще всего было бы дать деньги на обратный билет, чтобы вернулись домой! Семья есть семья! Может, помиритесь, все наладится, ведь там мать, она, конечно, беспокоится! Матери каждый ребенок дорог, и о вас ее сердце болит. Но… Станет ли это помощью? Где гарантия, что случай вчерашний не повторится вновь? А ваша сестрица не воспримет возвращение как ваше поражение? И уж тогда постарается взять реванш! Может, нужно переждать время, чтобы ваша семья поняла, что вы способны прожить без них, прокормить самого себя? Это было б вашей победой! Но решайте сами, как разумнее и правильнее поступить.