Клевые
Шрифт:
— Но ведь я дважды прерывала беременность искусственно! И ничего!
— Это и сказалось! Наступил предел! Организм не выдержит. У вас нет шансов выжить!
Райка пыталась обратиться к абормахерам. Но и те, прощупав живот, качали головами и отказывали.
— Рожай! — советовали в один голос.
Легко сказать, а как родить, куда деваться с ребенком? Да и не хотелось связывать руки в неполных девятнадцать лет.
— Успею, если надумаю! С этим спешить не следует, — говорила сама себе, вглядываясь в темноту комнаты.
— Нет! Надо навестить мамашу! Уж та
— решила Райка и, помня, что трезвой мать можно увидеть только ранним утром, едва проснувшись, заспешила в метро.
В бараке за все время отсутствия ничего не изменилось. Та же свора грязных ребятишек носилась вокруг, грозя всякому незванно- му гостю расшибить голову бутылкой. Те же запахи неслись из коридора, каждой комнаты.
Взрослых нигде не было видно. Куда все подевались, детвора не знала.
Райка подошла к двери матери. Сюда ей запретили входить. Но, может, забылась обида? Дернула дверь, вошла в камору.
Мать стояла у корыта, стирала. В комнате было непривычно убрано. Да и сама — причесана, подвязана платком.
— Заявилась? Не запылилась? — сказала вместо приветствия и добавила: — Где носило? Тебя весь барак и я разыскиваем уже второй месяц.
— Соскучилась? — удивилась Райка.
— Еще чего? Ишь, размечталась! Тут вот какое дело выгорает, наш барак сносить собрались. Подчистую. Хотят на этом месте высотку строить. А нас переселить в новый дом. Со всеми условиями. С туалетом и ванной на каждую семью. Ну и всех уже переписали. Если мы вдвоем, обещали дать однокомнатную, потому что мы — однополые с тобой. А если ты сумеешь зацепить хахаля, то и двухкомнатная выгорит.
— Не надо никого цеплять. Я беременна!
У матери из рук выпала мокрая юбка.
— Опять? — но тут же сообразила и сказала спокойно: — Это нам теперь на руку! Смотри, не скинь. Справку возьми у врачей, скажи, что рожать будешь.
— Когда сносить собираются? — перебила Райка нетерпеливо.
— Через полтора месяца. В том доме, куда нас собираются поселить, уже малярка началась. На переезд дают неделю.
— А где тот новый дом?
— В Строгино. На метро до станции Щукинской, а там автобусы ходят.
— Далековато. Считай, окраина города!
— Зато здесь — на окраине судьбы живем. В змеюшнике! Ко мне когда из мэрии пришли, чтоб в список внести, так и предупредили: если в другой раз к их приходу не приберусь, не дадут квартиру, а отправят на высылку — на принудительное леченье до конца жизни. И я никогда не выйду из-за решетки.
— На это лечение принудительно не посылают! — не поверила Раиса.
— То было раньше! Теперь Москву решили очистить от всякого сброда. От бомжей и алкашей, от воров и проституток. До всех доберутся. Раньше, сама знаешь, как бухали в бараке! Теперь всяк день лягавый патруль навещает нас. В каждую комнату нос суют. Чуть не нюхают. Вишь, все на работе! А почему? Пригрозили, что тунеядцам квартиры не дадут! И заставили вкалывать!
— Но ты ж не работаешь!
— Я — на лечении. Еще две недели мой курс продлится. Если сорвусь и выпью, обещают вшить в пузо какую-то ампулу. Она за первый же глоток
— Выходит, скучно у вас стало?
— И не говори! Раньше все в одной постели спали! Кто от кого родил, не знали. Все ели за одним столом. Детей растили вместе. Теперь все по своим клетухам сидят. Тихо. Друг к другу не ходим. Боимся! Без бутылки чего соваться? А принеси — любой взашей выставит. Никто не хочет лишаться возможности переселения в новый дом. Уж там мы свое наверстаем!
— Ты-то как выдерживаешь? — удивилась Райка.
— Поначалу невмоготу было. Спать не могла. Все болело, пропал сон, аппетит. Нервы в струну. Но теперь легче.
— А живешь на что?
— Кое-как перебиваюсь. Даже побираюсь в метро. Но мне мало подавали. Чаще ругали. Мол, молодая, ступай работать. Куда пойду? Кто возьмет меня? А вот тебе надо что-то найти! Иначе менты прикапываться станут. Им только дай повод.
— Лихо тебя наполохали! Теперь по городу полно путанок. Ни одну не забрали в лягашку! Не имеют права! У нас свобода! И на профессию тоже! А может, я всю жизнь хочу быть путанкой! Кто запретит? Это мое право! Я не ворую, не убиваю, не граблю! А собой распоряжаюсь, как хочу! Кто меня выселит за это? Пусть попробуют! Да я любого… — вздрогнула от внезапного стука в дверь.
На пороге стоял участковый.
— Сама объявилась? Или знакомые передали, чтобы пришла? — усмехнулся, глянув на Райку.
— Сама пришла! А что? Или по мне соскучился?
— Боже упаси! Никто даже вспоминать не хочет! Яведь к чему! Тебе надо пойти в мэрию с заявлением, что иной жилой площади, кроме как у матери, нигде не имеешь и просишь включить в список жильцов!
— Я еще и беременна!
— Ну тем более справками запасись. И хорошо бы на работу устроиться, чтобы у мэрии все сомнения отпали.
— Да кто меня возьмет с таким пузом?
— Я попытаюсь помочь. Ведь нынче по уходу за ребенком можешь два года сидеть дома! И деньги получать! Понимаешь? Если образумишься, может еще замуж выйдешь!
Увидев, что обе женщины трезвые, участковый вскоре ушел. А мать, закончив стирку, села напротив.
— А что, Райка! Рожай! Два года — большое дело! Палец о палец не бей, а деньги будут идти. Да еще пособие, как одиночке! Вырастишь незаметно для себя. Да и я, пока жива, помогу!
— Ты что? Свихнулась? Только мне и не хватает обрасти этими гнидами! Всю жизнь на них потратить, чтобы в старости одной жить! Ну уж нет!
— Дура! Тут все от тебя! Как вырастишь, то и получишь взамен.
— Не хочу!
— Молчи! Нам от него теперь никак нельзя избавляться! Двухкомнатную квартиру получим на троих! Она тебе на всю жизнь! И ребенку места хватит!
— Вырастим? А на что?
— Найдет участковый, раз обещал! А ты время не теряй! Завтра же стань на учет, возьми справку в поликлинике, все остальное сама сделаю! — уговаривала мать, успокаивала Райку, как когда-то в детстве.