Клейма ставить негде
Шрифт:
Хозяйка квартиры выглядела под стать своей обстановке. При внешности финалистки крупного конкурса красоты, в эффектном черном платье от лучших европейских мастеров швейного дела она смотрелась замороженной куклой. Станиславу открыла дверь и впустила в прихожую хорошенькая служанка в белом фартуке образца девятнадцатого века. Ответив на его приветствие, девушка сообщила, что «Альбина Вениаминовна готова его принять, но уделить гостю более пятнадцати минут никак не сможет».
Они прошли в гостиную, где в глаза Стасу и бросились все эти люстры, трюмо, шкафы-«витрины» и шкафы-«сейфы». Давишина стояла у стола, высящегося на единственной, но толстой узорчатой ножке, который окружали четыре дорогущих стула,
– Я слушаю вас… – закуривая длинную, тонкую сигарету, скучающе обронила хозяйка квартиры.
– Ну, первый вопрос, можно сказать, «традиционный», – коротко кивнув, заговорил Крячко. – Кто, по-вашему, мог хотеть смерти вашего мужа?
– Не знаю… – все с тем же равнодушием произнесла Давишина, пуская кольца дыма.
– Ну а какие-то враги у него были? – Стас задал следующий вопрос, изо всех сил стараясь говорить ровным, в чем-то даже доброжелательным тоном.
Но ответ был все таким же, достойным мороженой трески или минтая:
– Возможно…
Внутренне начиная не на шутку закипать (вот же, стерва занудная!), но внешне изображая безмятежную улыбку, Станислав продолжил эту словесную игру в «кошки-мышки»:
– Во время вашего отдыха на юге муж вам когда звонил в последний раз?
– Не помню…
– Но он вам звонил?
Как видно, необходимость дать хоть какой-то конкретный ответ Давишину очень раздосадовала. Помрачнев, она недовольно выдавила:
– Да.
Задав своей собеседнице еще несколько вопросов и получив на них все такие же обтекаемо-пустые ответы, Крячко объявил, что очень признателен ей за «содержательный и интересный» разговор, который, безусловно, поможет в расследовании гибели ее «горячо любимого» супруга. Покидая апартаменты Давишиных, Стас усиленно изображал чуть ли не ликование и довольство состоявшейся встречей. Он уже заметил, что чем позитивнее и жизнерадостнее он выглядит, тем более желчной становится Альбина. И лишь выйдя на улицу, Стас дал волю своим эмоциям, сообщив Гурову все, что он думает об «этой дебильной кошелке, курице нагламуренной, козе прибабахнутой и макаке шандарахнутой». А потом, немного поостыв, добавил, что устроить «дорожное приключение» Феликсу Батумскому сегодня не получится – еще вчера он куда-то смылся и до сих пор в границах Москвы не появлялся, поэтому намеченное откладывается на завтра-послезавтра.
– А от кого ты узнал об отсутствии Гурманидзе? – поинтересовался Гуров.
– Лева, у меня тоже есть свои информаторы! – со значительностью в голосе ответил Станислав, – Леня Шустрый – не помнишь такого? Вот он меня время от времени снабжает информацией. Причем, заметь, без пива и воблы!
– Тоже, блин, сказал!.. – негромко рассмеявшись, иронично парировал Лев, – Понятное дело, тебе он «кое-чем» обязан. Так, «ерундой», «пустячком»… Скажем, если бы ты не смог найти настоящего убийцу, когда мы расследовали дело банкира Трофимова, то он оказался бы главным подозреваемым и гарантированно сел бы лет на двадцать. Еще бы он не стал бы тебе помогать! Ага! Ладно, вернемся к нашим текущим делам. Раз уж ты на сегодня уже свободен, могу подбросить… Ну, или как модно говорить сегодня – подогнать непыльную работенку. Надо бы заехать в редакцию газеты «Грани неведомого», поговорить с автором материала про аномальную зону на месте аварии Давишина…
– Лева, ты решил проверить еще одну версию – мистическую? – хохотнул Крячко.
– Нет, Стас, мистику приплетать к этому ДТП я не собираюсь. Надо проанализировать их информацию и уточнить: нет ли каких-то закономерностей во всех былых авариях, которые произошли на том участке Репеевского шоссе. Справишься? – подначил Гуров.
– Ха! Он еще спрашивает! – фыркнул тот. – Они где базируются?
– Да там же, на Малой Весенней, двадцать два, где и «Росвести». Здание приметное – сделано под старину. То ли рококо, то ли барокко…
– То ли баракко… – сострил Станислав. – Ладно, выезжаю. Созвонимся!
Поскольку времени у Гурова было еще в достатке, он решил перекусить в замеченном им неподалеку небольшом кафе, а потом встретиться с экс-депутатом Цеблентальским. Лев созвонился с информотделом Главка и, шагая к заведению общепита, попросил разыскать контакты и реальное местоположение Цеблентальского. В кафе было малолюдно, он сел за столик у окна и заказал себе антрекот и кофе со сдобой. Разъедаться и рассиживаться он не собирался – времени было хоть и в достатке, но и транжирить его было бы нежелательно. Как говаривали встарь: из раннего – да будет позднее.
Приступив к еде, Гуров незаметно для себя ушел в размышления, осмысливая услышанное от Ксении Люташкиной. Прежде всего у него вызвала сомнение случайность приключившегося с ней ДТП. Как ни верти, но что-то подсказывало: это очень ловко организованная «подстава». Устроили ее исключительно для того, чтобы таким способом заставить женщину работать на наркомафию. Видимо, где-то, как-то она попалась на глаза Давишину, приглянулась ему, и тогда была организована еще одна «подстава» – с задержанием. Бедолагу психологически сломали для того, чтобы она согласилась стать секс-рабыней Давишина. Кстати, не исключено, что и «подстава» с ДТП преследовала ту же самую цель.
Еще один вывод из разговора с Ксенией – Давишин был достаточно тесно связан с Гурманидзе. Теперь уже вполне определенным фактом можно считать их если не дружбу, то весьма крепкие деловые взаимоотношения. А это говорит только о том, что Давишин и не вчера, и не позавчера, а уже очень давно начал якшаться с крупным криминалитетом. Проще говоря, с большой долей вероятности, он был «кротом» в своем ведомстве, снабжающим уголовщину информацией и спасающим главарей от ответственности. Хорошенькие дела!..
И еще… Очень занятен пассаж Люташкиной о месте рождения Давишина. Конечно, сам тезис о том, что по особенностям произношения слов можно определить территорию, где тот или иной индивидуум появился на свет, вполне резонно было бы считать спорным. И тем не менее… Разнобой с данными о месте рождения, выхолощенность личного дела усопшего генерала чуть ли не в лоб бьет несгибаемо-упрямым вопросом: что же такого в былые времена сотворил Давишин, если сегодня он предпринял все имеющиеся у него возможности, чтобы сделать свое прошлое совершенно безликим? Тайну о каких своих преступлениях унес с собою в мир иной?
Лев взглянул на часы. С минуты на минуту ему должна поступить информация о Цеблентальском. Конечно, было бы наивным надеяться на то, что экс-депутат согласится на полную откровенность и расскажет что-то, разом раскрывающее суть личности Давишина, все его грехи и преступления. Тем более что он мог и не знать о настоящей жизни усопшего генерала. Судя по рассказу Люташкиной, Давишин был крайне скрытен и не склонен к откровенности. Это и понятно: имея явные психические отклонения, будучи подверженным весьма неприглядным половым извращениям, идти на откровенность даже с тем, кому доверяешь в самой полной мере, рискнешь едва ли – а вдруг или случайно, или по пьяни тот возьмет и проболтается? Впрочем, Гуров и не ждал от встречи с Цеблентальским чего-то очень уж значимого, чего-то такого характерного, существенного… Даже если тот даст информацию о каких-то других людях, знавших Давишина, – уже будет очень даже неплохо…