Клеймо бандита
Шрифт:
Я действительно расслабилась.
Боль между ног утихла, перестали мучить кошмары.
А о тех снах, которые пришли на замену… После них я просыпалась вся в поту, мокрой между ног, я предпочитаю не думать. Стыдно. Порочно. Неправильно. Это, что, получается я неправильная, если подсознание освящает этот ужас в таком ключе. Подсовывает не только страх, а картинки того, какой Абрамов красивый дьявол, как хорошо развито его тело, какие сильные руки, татуировки, которые мне так хотелось рассмотреть. Даже то, что борода, за которой он скрывает свое лицо, не царапала, а щекотала
Это пройдет, да. Мысли мои эти. То, что жду его появления. Обида дурацкая, что попользовался и кинул, как тряпку.
Это пройдет. Все ведь проходит.
Я даже решила возобновить пробежки, на которые не решалась так долго.
В первый день все время оглядывалась, во второй просто шла вперед, а на третий уже побежала. Через неделю ощущала себя спокойно и уверенно, в конце концов этот урод добился чего хотел, а с Катей я общаться больше не буду.
Значит, и с ним мне просто негде столкнуться.
Питер, конечно, не Москва, но и не деревня, где можно случайно встретить сутенера и владельца ночного клуба такого масштаба. Он наверняка уже нашел себе новую игрушку и пользует ее как хочет. А обо мне и думать забыл. И это правильно. Неправильно только, что думаю еще об этом. Забыть уже пора все.
Сегодня я вышла позднее обычного, принесли несколько заказов на дипломные, а когда я очнулась, было уже десять.
Я сначала даже подумала просто лечь спать, но на небе мелькали такие заманчивые серые тучи, что я не удержалась, чтобы пробежаться под дождем. Его, что странно, не было уже месяц.
Может быть, он окончательно отчистит душу от грязи, даст забыть об огромных руках, которые мяли мое тело, и как оно вибрировало… Может быть…
И я побежала, остановившись только тогда, когда первые капли попали на губы.
Черт, какой же кайф.
Я не удержалась и вытащила кончик языка, чтобы ощутить вкус самой природы.
Чтобы вспомнить самое раннее детство и то, каким оно было беззаботным в деревне Ленинградской области, пока мать не потащила меня шестилетнюю на огород. Еще одна причина любить дождь, он спасал от почти круглосуточной прополки, пока мать искала пьяного отца по деревенским шлюхам.
Стоило вкусить сладость воспоминаний, щеку нещадно зажгло. Ощущение, словно кто-то прямо сейчас поднес к ней паяльник и выжигает знак. Клеймо.
Я проглотила каплю. Тревога и страх в тиски сжали тело, словно предостерегая.
И не ошиблись. Стоило повернуть голову, как паника, которую я закапывала как можно глубже, вернулась с новой силой.
Все потому что мой палач стоял у большой черной машины и смотрел прямо на меня. Все такой же высокий, с бородой, в кожаной куртке.
Смотрел так, словно готов был сожрать прямо здесь.
Наверное, надо было не реагировать, наверное, надо было просто кивнуть и пойти вперед, но паника была сильнее.
И он словно уловил этот момент перехода от шока к состоянию адреналиновой ломки, когда единственное, что можно сделать – бежать.
Бежать. Бежать. Бежать.
Ноги сами понесли меня вперед. По набережной, мимо людей, мимо машин. Мне нужно было укрытие, мне нужно было хоть что-то, что
А шаги сзади раздавались все отчетливее. И осознание, что я только разжигаю в нем интерес, испугало еще больше, но и сделать с собой я ничего не могла. Увидела спуск и рванула туда.
Почти нырнула в темную Неву, но не успела за доли секунды, оказавшись в ненавистных тяжелых объятиях дьявола.
– Так жарко стало, что решила ополоснуться? – усмехается он, а я рукой замахиваюсь, царапаю его щеку до красных полос, а он только скалится.
Дергает меня к стене, зажимая теперь уже обе руки за моей спиной. Кричу ему в лицо.
– Отпусти! Помогите!
А ему все равно, он так смотрит, словно душу в узел заворачивает, но при этом улыбается и смеётся.
– А я ведь даже по тебе скучал, Мышка.
– Скучай в другом месте, а меня отпусти. Отпусти, скотина! Придурок! Я только в себя пришла, только забыла!
– Пиздеж! – вдруг сжимает он меня так крепко, что кости хрустят, прижимается лбом к виску и шипит. – Первых не забывают.
– А я забуду! Ты не первый! Ты – насильник!
Он смотрит снова, удерживает подбородок, толкая меня к стене, и накрывает ртом губы. Не целует, а словно проглотить хочет. Я не отвечаю, только задыхаюсь, словно в тисках. Кусаю его язык, который пытается в рот мне пробраться, за что тут же получаю затрещину. Не сильно, но голова как на нитке уходит в сторону.
– Помогите, – уже реву я, понимая, что после этой ночи придётся все начинать сначала, все сначала. Почему я, почему я?! – Помогите!
– Я бы мог выебать тебя прямо здесь. Но у меня есть идея поинтереснее.
– Пошел ты. И ты, и твои интересные идеи.
– Да ладно, – он сует резко руку мне в штаны, трусы, толкается влажными пальцами между складок и еще сильнее ухмыляется. – Кажется, ты тоже скучала.
– Дождь вообще-то идет!
– Хотя, – он смотрит по сторонам, потом снова на меня, и я в панике бьюсь в его грубых, сильных, покрытых рисунками руках, чувствуя одним конкретным местом, что ждать он больше не собирается. Его палка уже готова, трется об меня через несколько слоев ткани, напоминая о той боли, которая сопровождала первый половой акт, напоминая о снах, когда она доставляла только наслаждение… Нет, нет, нет. Не хочу… – Раз ты так сильно хочешь.
Глава 5.
Я кричу ему в лицо, но дробь дождя глушит любые попытки позвать на помощь. Захар сдавливает мое тело, давая почувствовать всю силу собственной похоти, кусает за губу, заставляя смотреть прямо в черные глаза. Отпускает и резко юлой разворачивает спиной. Надавливает на поясницу двумя большими пальцами, а когда продолжаю биться рыбой в сетях, толкает к стене и ладонь по спине расплющивает, собирая в кулак ткань футболки, натягивая ее на груди до предела, до треска. Кричу, пока дождь заливает мокрую полуобнаженную спину. Не хочу, не надо! Кричу в дождь, пока он сдирает с меня штаны, тяжелым ботинком ноги раздвигает. А затем делает это, начинает грубо и безжалостно вторгаться в мои зажившие глубины. Член идет тяжело, Захар часто дышит, второй рукой пальцами лицо сжимает.