Клеймо ювелира Перхина

«Волхвы не боятся

Могучих владык…»

А.С. Пушкин «Песнь о Вещем Олеге»

2004 год, Москва

Апрель. Восторженный юноша, обещающий возрождение.

Не так давно ей стало всё равно, какое время года. До банка оставалось совсем ничего – перейти дорогу у метро и немного по Мясницкой. Шляпка бы не слетела от весеннего ветра. Улетит, не угонишься. За многим уже не угонишься. Дошла.

– Конечно, можно. Давайте паспорт, – напротив сидела девчонка в застиранной белой кофточке и с длинными ногтями. Все красные, один зелёный. Достала из сумочки паспорт и положила перед девушкой. Год

рождения тысяча девятьсот шестнадцатый. Отцу было пятьдесят шесть, когда она родилась. С матерью жили плохо, вежливо безразлично, но её, умную, трудолюбивую красавицу-дочку, он любил. Она тоже стала психиатром, и сын продолжил традицию, а Варенька пошла на филфак. Достоевский, Шекспир, Набоков… А может, вообще скандалистка Саган виновата. Так и живёт девочка между строк.

– Какую ячейку вы хотите?

– Самую маленькую, – улыбнулась Мария Сергеевна. У неё были «прекрасные фарфоровые зубы», как она сама любила подшучивать над собой. Гриша помог с дантистом.

– Всё готово. Вот здесь подпишите.

Рука ещё оставалась твёрдой, не тряслась. Подпись получилась сложная и цельная. Сколько она их поставила за свою жизнь! Не счесть.

– Пройдёмте!

В хранилище пахло деньгами. Четыре стены, утыканные доверху ящичками с замочными скважинами, источали запах купюр. В центре хранилища – серый железный столик. Девушка открыла одну из ячеек, вытащила ящик и поставила на стол. Движения чёткие и уверенные.

– Это ваша ячейка, номер 113, – обратилась она с важным видом к Марии Сергеевне, точнее, с лёгким превосходством, – вы кладёте в ящик то, что нужно, закрываете крышку, вставляете ящик обратно в стену и запираете ключом. Ключ берете с собой. Вот, – она показала рукой на вставленный в замочную скважину ящика маленький ключик с биркой, – я выхожу. Вам всё понятно?

– Да, – кивнула Мария Сергеевна, – благодарю!

Постояла с полминуты, одна среди чужих денег, в тишине. Они больше её не интересовали и не волновали, она волновалась по другому поводу. Медленно поставила сумочку на столик рядом с открытым ящиком.

Больше откладывать было нельзя. Утром за кофе, который старалась часто не пить, но сегодня заварила себе чашечку, ещё раз взвесила все «за» и «против». Решила, что Варя справится. Она верила в свою внучку. Позовёт её на разговор и отдаст письмо, которое уже почти написано. Вздохнула. Осторожно достала из сумочки небольшой предмет, обёрнутый в лоскут из красного бархата. Развернула. В руках сверкнула старинная золотая табакерка. На крышке табакерки цветной эмалевый портрет молодой женщины, обрамлённый бриллиантами. Мария Сергеевна осторожно погладила портрет ладонью. Она как будто прощалась с этой вещью, а может быть, с чем-то ещё из далёкого прошлого.

– Я всё сделала, – сказала она табакерке, или портрету, или просто самой себе. И добавила тихо, – с Богом!

Перекрестилась, перекрестила табакерку. Еще раз взглянула на неё и завернула в красную бархатную тряпочку. Положила в ящик.

Дом №6

Варя шла пешком от Нового Арбата. Полчаса назад она встречалась с известным музыкальным продюсером и его протеже, молодой длинноногой певицей. Продюсер заказал статью о восходящей звезде шоубиза и пригласил на интервью в свой подмосковный особняк. Не вопрос.

Варя перешла дорогу на Моховую, думая о трёх вещах одновременно: о провокаторах в среде русской эмиграции первой волны, о Париже и об ананасе, который не успела купить. Подняла голову посмотреть,

как всегда, на дом № 6. Старая усадьба, построенная в восемнадцатом веке, много раз менявшая своих владельцев и много раз перестраивающаяся, особой красотой не отличалась. Не чувствовалось яркого архитектурного замысла – просто двухэтажное здание с портиком в центре, четырьмя ионическими колоннами и пристроенными флигелями. На левой створке входной двери вывеска: «Центр восточной литературы». Но каждый раз, проходя мимо, хотелось заглянуть в окна, будто там был другой мир и жили другие люди, хотя там давно никто не жил.

В правой руке Варя несла тяжёлый рюкзак. Он периодически бил её по ноге, но она не обращала внимания. Джинсы, кеды, черная китайская кепка с красной звездой, подаренная подругой-переводчицей. Она почти всегда так одевалась. В редакции с трудом, но привыкли. «Новенькая неплохо пишет», – сказал как-то главред на летучке. После этого Варин внешний вид никого не интересовал.

Виктор, жених, постоянно пытался упрекнуть за такую неприхотливость; для журналистки в «глянце» могла бы и приодеться, тем более с её-то ногами. Варя отшучивалась: «Мне некогда, а тебе спокойнее». Сам же высмотрел её на вечеринке, и кеды не помешали. А когда начали разговаривать, понял, что скучать с ней не будет. Три месяца уламывал, влюбившись в первый вечер. Она сама пригласила его в театр и пришла в платье. В антракте он наконец утащил её к себе.

Толчея. Первые тёплые весенние деньки выгоняют людей из квартир. В глубине рюкзака зазвонил мобильный. Варя остановилась и начала расстёгивать молнию, которая почти всегда заедала, потому что рюкзак был старый, и она таскала его ещё с универа. Психанула, дёрнув замок посильнее, молния наконец сдалась. Варя лихорадочно вытащила сначала толстую книгу, потом вторую, тоньше. Телефон продолжал звонить. Опустила руку в рюкзак и стала шарить, – попалось, животное!

– Часа через два буду точно, у меня всё готово, – коротко сказала в телефон и ускорила шаг. Книги под мышкой. Навстречу шла молодая женщина. Поравнявшись с Варей, она показала глазами на раскрытый рюкзак.

Что-то в этой женщине очень знакомо. Знакомая незнакомка. Варя обернулась, ища её глазами, но не нашла. На мгновенье исчез шум улицы, и послышалось пение птицы – далёкое, едва различимое. А потом она чётко увидела себя в огромном светлом белом зале…

Кругом высокие мраморные колонны, арки. Пальмы в кадках и гроздья красных шаров. На одном надпись «Прiютъ Над?жда». Она стоит у накрытого скатертью длинного стола, на котором выставлена фарфоровая посуда, серебряные корзинки, коробки конфет. Она видит свои руки в белых шёлковых перчатках. Кругом люди: мужчины в смокингах, женщины в длинных белых платьях, шляпах. «Его Величество! Его Величество пожаловали», – слышится шёпот. Она оборачивается.

Да нет, показалось. Птицы так не поют. Всё по-прежнему, и всё нормально. Она опять взглянула на дом, – только что в окне горела люстра, а сейчас оно тёмное и зашторено. Хватит уже! Осталось пять минут до метро, потом одну остановку до Лубянки, быстро в книжный – и в редакцию. Успею.

Когда она первый раз спросила бабушку, почему так бывает, что иногда ты как будто в другом мире, и сама там другая, и даже время другое, она ответила, что у всех творческих людей бывают видения. У неё тоже. Серое вещество мозга более активное, чем у остальных. Ты спрашиваешь – оно отвечает, как может. А некоторые ничего не спрашивают.