Клеймо
Шрифт:
Он проснулся раньше обычного, а уж для воскресенья и вовсе в несусветную рань. Круглые белые часы на стене показывали половину седьмого. Костя приподнялся, покрутил шеей.
В квартире было тихо, и он отчасти надеялся, что ночная гостья, не прощаясь, покинула его жилище. И отчасти боялся этого, почему сам не знал. Но, зайдя в гостиную, Костя увидел девушку, сидящую на диване еще в его рубашке.
Она была немного заспанной и серьезной. Он не знал, что сказать — доброе утро? Да черта с два оно доброе. Хоть за ночь и улеглись эмоции, отступила обида и прошел шок. Она ведь не обязана,
— Я не успела уйти, простите.
Нежный голос снова вызвал непрошенную жалость.
— Соня, что вас заставляет этим заниматься?! — не выдержал Костя. — Почему вы стали…
— Проституткой? — она вскинула на него смелый взгляд. — Называйте вещи своими именами, Константин Константинович. Какой ответ для вас желаем? Не поступила в институт, не вернулась в провинцию? У меня есть образование. Мне просто нужны деньги. И такую сумму в такие сроки я больше нигде не могу зарабатывать.
— Зачем вам финансы? — спросил Константин.
— Уж не для лечения или еще какого-то сопливого повода. И это не ваше дело, — она опустила глаза.
Костя вновь почувствовал, как сжимаются его кулаки. Дерзость ночной бабочки сводила его с ума.
— Послушайте вы! В вашем мире вообще есть такое понятие, как благодарность?! С вами по-человечески… — он махнул рукой.
Софья поднялась на ноги и встала перед ним.
— Я вам благодарна, Константин. И за больницу, и за сегодняшнюю ночь. Но к чему этот разговор? Думаете, я дура и не заметила ваших эмоций? Как быстро вы отбросили церемонии и начали мне тыкать. Как вас передергивало от моего присутствия в вашей машине, вашем доме. Если бы не последствия для вашего дяди, вы бы спокойно оставили меня там, в промзоне. И, несмотря на расхераченный лоб, даже бутылкой перекиси в меня не кинули. По-человечески в моем «мире» — это немного другое, простите.
Она отчитала его как мальчишку, а он себя именно им и почувствовал. Обиженным подростком, потерявшим самоконтроль. До жути захотелось в горы — идти долго-долго до предела усталости, а потом сидеть в одиночестве. Но он был в городе, в своей квартире. Со странной собеседницей, поражавшей его раз за разом.
— Простите, Софья, — он растерянно развел руками, — правда. Я был в шоке. Примите душ, позавтракайте, и я вызову вам такси. Сейчас ведь вам есть, куда идти?
— Да, — кивнула она, — только есть я не буду. А то вам придется еще и кухню дезинфицировать.
Почему он у нее как на ладони, а она для него — глухой сосуд? Соня взяла предложенное полотенце, свою одежду и скрылась в санузле.
— Как нога?
Они стояли в прихожей и ждали сообщения о приезде машины. Есть девушка так и не стала.
— Вроде нормально.
Соня обулась и прислонилась спиной к косяку.
— Вы все же сходите к травматологу.
Она посмотрела на него как на идиота, он мог бы поспорить. Автомобиль уж ждал ее.
— Спасибо, Константин. Прощайте.
— Прощайте…
Он поднял трубку и пригласил уборщицу на три часа. Как раз в это время съездит на мойку. Но почему-то провести внутри себя чистку не спешил. Не включал свою сверхсилу, чтобы вытравить эмоции.
Костя зашел в комнату, забыв о брезгливости сел на диван. От постели шел запах табачного дыма, которым девушка пропиталась в клубе. Но наряду с этим чувствительный нюх уловил сладковатый аромат женского тела. Костя нахмурился и тряхнул головой.
Пока сотрудники автомойки занимались машиной, Константин неспешно прогуливался по торговому центру. Заходить в отделы не хотелось, он просто смотрел разномастные витрины и такой же разнокалиберный народ, снующий туда-сюда. На выходе из игрушечного отдела бледная молодая женщина никак не могла успокоить щекастого четырехлетку.
Тот верещал на все лады, раскраснелся, вспотел. Мать стыдливо прятала глаза от прохожих. Костя усмехнулся. Пара секунд и он поймал детский бирюзовый взгляд, послал ему чуть-чуть доброй энергии. Ребенок стих и принялся сосредоточенно разглядывать маленькую машинку, которую упорно не хотел брать из рук мамы.
Шутливый магический жест утомил Константина. Хотя раньше это хулиганство представляло для него пустяк. Все же он невероятное количество энергии потратил на эту ночь, на Соню. Он вспомнил мокрую улицу, заплаканное лицо. Вздернутый подбородок и синяк на пол лба. Какая же ты на самом деле, Софья? Заглядывать в ее судьбу, используя способности, он не хотел. Теперь уже не из этики, а из банального желания просто забыть о ее существовании.
Ожил телефон. На дисплее высветилось «Маруся».
— Костя-я! — пропела девушка. — Я хочу сделать тебе сюрприз! Ты дома?
— Я на мойке, — спокойно.
— Отлично! Тогда я поеду к тебе, приготовлюсь.
— Там будет уборщица до пяти.
— Я как раз доберусь.
Девушка радостно отсоединилась. Маруся любила баловать его романтическими вечерами, изощренной эротикой и вкусной едой. Она пребывала в уверенности, что не стоит ждать милостей от мужского пола, и нужно вовремя взять одного из лучших представителей за рога. Костя не задумывался, откуда у него рога, и вообще ее суета его мало трогала. Хотя изысканные салатики и горячий секс периодически радовали.
У нее были ключи от его квартиры, это было просто удобно. Они могли не зависеть друг от друга в приходах и уходах. Маша тоже была довольно-таки занятым человеком и также медиком. Она трудилась в частной клинике своего отца, там они с Костей и познакомились, он тоже работал в этом центре пару лет.
Костя повернул три раза ключ в замке, распахнул створку, и тут же ощутил на своей шее нежные объятья. Энергичная брюнетка бросилась на него, едва он вошел.
— Костик, я соскучилась!
— Я тоже…
Сладкий поцелуй, его губы стали липкими от блеска. Ее пальцы проникли под черный свитер, ногти легонько вырисовывали узоры на сильной спине.
— Марусь, дай хоть руки помою, — улыбнулся Константин.
Он сходил в санузел, а когда вышел, она уже ждала его в комнате. Приглушенный свет, романтичная музыка и поза девушки. Она сидела, изящно закинув ногу на ногу. Облегающее трикотажное платье цвета слоновой кости выгодно демонстрировало стройную спортивную фигуру. Прямые темные волосы шикарной копной спадали ниже плеч. Черные глаза смотрели игриво.