Клич мятежников (сборник)

Арсеньев Сергей Владимирович

Ник положил руку на плечо американца. Уилф кивнул ему мельком и продолжал петь - словно бы бросая вызов мертвечине и разору, охватившим это место...

– Посмотри, посмотри, мой брат!

Это Родина Дикси! Ура! Ур...
– Уилф осекся. Ник перехватил оружие и прицелился, как могло показаться, в... землю. Уилф мигом позже вскинул своё и разом обвёл им, готовый открыть огонь, весь доступный сектор.

А из одного из подвальных окон на них смотрели глаза. Большие, полные настороженности, готовой перейти в испуг, серые глаза на смутно маячащем в сумраке подземелья чумазом детском лице.

Странным было то, что прятавшийся в подвале окликнул вооружённых

парней первыми.

– Эй, вы кто?
– детский высокий голос был любопытным и опасливым.

– Мы "серые", - отозвался Уилф радостно. И тут же подумал - неужели только этот ребёнок жив?! И ещё - хорошо хоть - кто-то!

Глаза стали недоверчивыми:

– Побожись, - потребовали из подвала. Ник хмыкнул. Но Уилф перекрестился и добавил:

– Вот тебе крест, что мы "серые".

Глаза исчезли. Ник тут же прицелился вновь... но из подвала высунулась лохматая светлая голова, потом - грязные руки в царапинах, и с лёгким пыхтением мальчишка лет восьми-девяти, одетый в плотную драную рубашку, джинсы и расхлябанные кроссовки на босу ногу. Секунду постоял у подвального окошка, потом осторожно подошёл к партизанам и обошёл вокруг них. Потрогал маленькой ладошкой подсумки, оружие - не осмелился. Постоял, вывернув шею, глядя на нашивки и шевеля губами - как большинство американских детей этого возраста, он был не очень-то грамотным и когда в школу ходил, а уж последнее-то время и вовсе... Ещё раз тронул оружие стоящих неподвижно парней. И вдруг вскинул голову - и оно расцвело, как цветок, такой неистовой надеждой и верой, таким детским счастьем, что Ник тихо ахнул, а Уилф почувствовал, что у него болит горло. Болит и окаменело. И это... это... это... Он схватился рукой за горло, чувствуя, как тает в нём тяжёлая злая боль. Не уходит, но - тает и становится горькой, травяной и спокойной, но не мертвящей, как безжизненный гладкий камень. Так он себе представлял это...

А мальчишка круто повернулся - и бросился бегом по улице, бешено размахивая руками. Кроссовки слетели у него с ног, он чуть не упал, но лишь досадливо проскакал сколько-то смешной и дикой припрыжкой, а потом только наддал. И - закричал... Так, что Уилф и Ник вздрогнули.

– Наши! Наш...
– мальчишка захлебнулся счастливым восторгом и несколько секунд бежал просто молча, чтобы потом вывизжать: - Ииииииии! На-ши! Наши пришли! Наши! Наши!
– уже почти истерично, с радостью - и в то же время с болью и жалобой на свой страх, который наконец-то ушёл, убежал прочь, сам перепуганный вернувшимися "нашими"!

И - за ним следом - как по волшебству оживали припортовые развалины... Неверящие, испуганные, настороженные - но ЖИВЫЕ лица тут и там появлялись в них, не сводя изумлённых взглядов с тех, кто шёл по улице.

Идущих людей было не очень много. Усталые, разно вооружённые, они, конечно, совсем не держали строй и ничуть не напоминали те "серые легионы", что когда-то - почти два века назад - уходили на войну за Юг, полные надежды и веры в то, что мужество угодно Господу и оно принесёт победу... Но Уилфу казалось - ему на самом деле так казалось!
– что по улице идут не только его товарищи. Нет. Нет же, да нет! Зыбкие тени, поднимавшиеся от земли, как марево над полями в жаркий погожий день, обретали плоть и строились в ряды и колонны. Их шаг был слитен и тяжек. Звенела медь полковых оркестров. Развевались яркие знамёна. Эти люди вставали в строй - сзади идущего отряда своих потомков. Им не было числа. Они текли могучей серой рекой - и всё ярче сверкали над качающимся строем искры штыков...

И в тот самый момент, когда Уилф уже различал лица - его схватили за руку. Он сердито опустил взгляд - это был тот самый мальчишка, который первым выскочил из подвала. Для американского ребёнка ещё недавнего времени вот

так взяться за чью-то руку - значило навлечь и на себя и на того, за кого хватаешься, кучу самых поганых подозрений. Но те странные, неестественные, как больное комнатное растение, дни сдохли вместе со всем, что было в них - хорошим и плохим. И в глазах спешащего рядом с Уилфом мальчишки были вечные, священные восхищение и восторг - он держался за руку мужчины с оружием, который защитил и спас его!

– Эй, мистер!
– мальчишка не сводил с Уилфа блестящих глаз и едва ли понимал, что "мистер" хорошо если на пять лет старше.
– Мистер, я с вами пойду! Возьмите меня с собой!

– Куда?!
– возмутился Уилф.
– Мы идём воевать, пацан!

Мальчишка кивнул и пожал плечами:

– У меня всё равно никого нет, - сказал он с бессердечной детской беззаботностью. Но тут же что-то глянуло изнутри его глаз, и Уилф узнал это, глядевшее...
– Всех убили...
– еле слышно продолжал мальчишка.
– Папа был полицейским... его убили. Маму убили, и сес...сестёр. Старших. А я спрятался. Успел. Я один живу. И я больше не хочу прятаться. Возьмите меня с собой, мистер.

Его голос стал резким, требовательным. Уилф окликнул:

– Отец Пиви...

– Будет на тебе, - буркнул шедший чуть впереди священник-командир, не оглядываясь. Уилф вздохнул и за шиворот поставил мальчишку сбоку от себя. Тот просиял и зашагал, копируя киношный солдатский шаг, но почти сразу сбился, опасливо покосился на Уилфа и пошёл обычно. Его окликнули с обочины - девочка на год-другой старше, стоявшая рядом с женщиной... лет... лет... нет, не понять. Наверное, молодая... если это её дочь. Всё запутано. Всё. Уже ничего не будет, как раньше.

– Куда ты, Сэм?!
– окликнула уже женщина, но в её грозном голосе была безнадёжность.
– Негодный мальчишка! Назад!

Чуть спрятавшись за Уилфа, тот лишь помотал головой, но потом помахал рукой и крикнул:

– Я на войну! До свиданья!
– и пояснил Уилфу.
– Они мне не родня. Это миссис Поллок и её дочь... ну, Элайза, Элли. Они ничего... Я у них ночевал... иногда, - быстро добавил мальчишка. Уилф понял его короткое молчание, понял страх, который не отпускал мальчишку и заставлял ночевать "иногда".
– Но они же бабы, а я - я мужчина!
– и, повернувшись, крикнул: - Ждите меня! Элли, я тебе чего-нибудь привезу с войны!

Оглянувшись, Уилф увидел, что женщина, прижав к себе девочку, обнявшую её за пояс, стоит неподвижно и смотрит вслед отряду.

И Уилф понял, что не злится на мальчишку за спугнутое видение.

Жизнь продолжалась.

Она продолжалась всё равно.

Интерлюдия.(1.)

1. Автор интерлюдии - Сергей Арсеньев. Это включение в текст посвящается ему.

РАСИСТ.

Чернокожим бойцам армии Юга посвящается...

Яма у задней стены сарая углублялась медленно, очень медленно. Макс копал её осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Что они сделают с ним, если заметят подкоп, Максу страшно было даже и представить себе. И неважно, что Макс тоже чернокожий, как и эти... эти существа, назвать их людьми Макс не мог. Но и уйти просто так он тоже не мог, потому что это наверняка означало обречь Лиз и Кэтрин на скорую и ужасную смерть.

И Макс копал, тихо-тихо, осторожно копал. Важно успеть до рассвета, пока эти обезьяны, обкурившись и упившись награбленным виски, по большей части дрыхнут в своих трейлерах. Наверное, можно было бы обойти сарай, нормально открыть дверь и вывести девчонок через неё. Но Макс не хотел так рисковать, бандитов было, пожалуй, не меньше полусотни и кто-нибудь из них вполне мог оказаться пьяным не настолько, чтобы полностью утратить связь с реальностью.