Клич мятежников (сборник)

Посвящается солдату Конфедерации Сэмьюэлю Клеменсу и его книгам, которые в очередной раз запрещают в США.На этот раз - в угоду тупой толерантной политкорректности.

Мятежником решил я оканчивать войну,

И сыт по горло сказкой про "вольную страну"!

Джеймс Рэндольф. "Мятежник".

.

НА ПЛАТАНОВОЙ УЛИЦЕ

God bless America...

"America".

Четырнадцатилетний Уилф Матмэн на этот раз вернулся из скаутского лагеря на пять дней раньше срока.

Сидя возле окна автобуса, он занимался не очень-то привычным делом - размышлял на отвлечённые темы. Обычно для него это было мучением, вроде писания сочинений. Но сочинение всегда можно было содрать из Интернета.

Вот кстати. Большинство Интернет-сайтов висели уже почти неделю. Уилф нахмурился, глядя рассеянно, как за большим окном автобуса начинаются улицы Талахасси. И что это за спешка с разъездом? Да и вообще, странный какой-то был лагерь. Необычный. Как будто все, сговорившись, играли в какую-то неясную и не очень натуральную игру со старыми и надоевшими правилами. Даже у младших не было заметно обычного неиссякаемого энтузиазма.

Уилф не успел додумать эту мысль - в автобусе зашумели, мальчишки прилипли к окнам. Автобус сбавил ход, снаружи проплыл военный пост. Прямо на улице стояли два джипа и с десяток солдат в полной форме, с винтовками. Офицер говорил по рации.

– Эй, ты видел?
– возбуждённо спросил сосед Уилфа, веснушчатый и непоседливый Эдди Картер.
– Как в кино!

– Наверное, власти ожидают вторжение инопланетян, - с надеждой сказал Поль Энио, известный фанат Розуэлла и теории заговора. Сказал, как обычно говорил о таких вещах, серьёзно. С задних сидений послышалось утробное почти хоровое:

– О да, они вернут нам Элвиса.

Автобус грянул взрывом дружного хохота. Поль не обратил на это внимания - он давно и прочно привык к роли гонимого за правду разоблачителя правительственных козней. Ну а Уилф был не в настроении смеяться и снова отвернулся к окну. Автобус как раз проезжал туннелем, и потемневшее стекло, как зеркало, отразило хмуроватые брови, короткий светлый ёжик, чуть вздёрнутый нос, выпяченную верхнюю губу, решительный подбородок и внимательные серые глаза. Этой весной Уилфрид Матмэн стал "американским мальчиком-20..." в своей школе. Правда, с большим трудом оттеснив на второе место афроамериканца с одноимённой причёской "афро" из параллельного класса. Разрыв был минимальный, так как почти все учителя с их двойными голосами стояли за "параллельного". Да и Уилфу потом втихую долго пеняли, что он не понимает всей важности первого места в этом конкурсе для всех афроамериканцев вообще...

...Фу, о чём думаю, как девчонка, с отвращением поморщился Уилф и вдруг улыбнулся. Радостно, очень светло - улыбка отразилась в стекле и умножилась.

Впереди за домами мелькнул здоровенный платан.

Дерево росло во дворе Матмэнов уже двести лет.

* * *

Когда-то платаны росли тут везде. Но Уилф не помнил этого. В раннем детстве он был уверен, что их улица была названа Платановой исключительно из-за платана во дворе Матмэнов - и страшно этим гордился. С платаном были связаны самые приятные воспоминания. Например, о качелях - качелях, сделанных когда-то давно отцом для совсем маленького Уилфа, и привешенных на надёжных цепях к толстой, с древесный ствол, ветке.

Кстати. Входя во двор, Уилф обнаружил, что на качелях сидит его младший брат. Восьмилетний Винс сидел как-то необычно для себя - совершенно неподвижно, благонравно сложив руки на коленях. Слегка портил благонравность подарок отца - старый фибровый подшлемник, закрывавший голову Винса целиком, даже, так сказать, чересчур. Именно поэтому он и не заметил старшего брата - а Уилф не отказал себе в удовольствии подкрасться и сказать:

– Вуф!!!

– Ой!
– Винс соскочил с качелей и немедленно стукнул старшего брата подшлемником по голове.
– Я не испугался, я не испугался, не испугался!

– По тебе соскучился, - усмехнулся Уилф, присаживаясь на освободившееся место, ставя рядом рюкзак и отталкиваясь ногой от земли.
– А ты чего тут сидишь?

– К нам пришла миссис о'Лири, - Винс сделал большие глаза и оперся руками о качели.
– Она сидит на кухне и плачет, потому что Тома убили в России. Мама выгнала меня и сказала, чтобы я сидел...

– Ты что плетёшь?!
– Уилф уперся ногой, останавливая качели. Тома о'Лири, сына соседей, который окончил школу три года назад и сразу завербовался в пехоту, Уилф отлично знал. Том был весёлый, шумный, драчливый, но не злой и очень щедрый парень, Уилф с удовольствием дружил бы с ним, если бы не разница в возрасте. Вообще во Флориде не очень-то много находилось желающих служить в армии, но Платановая улица была исключением. Может быть, потому что с неё когда-то начинался весь город и жили тут всё больше потомки людей, которые считали оружие неотъемлемой частью мужчины? Те, кто всё ещё помнил, что Талахасси когда-то был единственной из столиц мятежных штатов, которую янки так и не смогли взять штурмом? Ведь и Матмэн-старший тоже служил - только во флоте, главным корабельным старшиной на эсминце...
– Ты что, заболел?!
– повторил Уилф, встряхивая младшего брата за плечи. Но тут же понял, что это вполне может быть правдой. Что в России и вообще в Европе идёт какая-то война, он, конечно, знал, в школе об этом вовсю талдычили под конец учебного года. Естественно было и то, что Америка участвовала в этой войне - ведь сам Господь возложил на родину Уилфа почётную миссию нести справедливость и мир отсталым и заблудшим народам, спасать их от злобных соседей - как, например, рассказывал учитель социологии, сейчас спасают американцы благородных и отважных горцев Кавказа от русских дикарей и их зверств. Уилф знал и то, что в их школе в несколько семей пришли извещения о гибели кого-то из членов. Но тех ребят он и не знал почти. А тут... Он растерянно посмотрел на дом о'Лири за невысоким заборчиком. И тут же повернулся к своему дому - на крыльцо как раз выходили мама и высокая, всё ещё очень красивая и довольно молодая миссис о'Лири. Миссис Матмэн поддерживала соседку, гладя её локоть. Женщины о чём-то говорили, притихшие мальчишки не слышали - о чём. Но неожиданно миссис о'Лири вскрикнула громко, не сдерживаясь:

– Томми, мой Томми! Что они знают?! Что все они могут знать?! Он был самый лучший мальчик, он был умный и добрый! Зачем мне эта бумага?!
– она что-то отбросила в сторону.
– О Господи, - вдруг зарыдала женщина, - моего мальчика убили, а я даже не могу выговорить название проклятого места, где это случилось! О Господи, миссис Матмэн! Я даже не могу выговорить названия! Я не могу! Верните Томми! Отдайте моего ребёнка!!! Отдайте! Отдайте, будьте вы прокляты!!!

Женщины - шатающаяся и выкрикивающая бессвязные слова и поддерживающая её, тихо что-то шепчущая успокаивающе - пошли к калитке...

...Рухнув на кровать, Уилф устроил у себя на животе большущий атлас. Прикасаться руками к бумажной книге было даже странновато, но Интернет висел по-прежнему, а потом свет вообще выключился и на звонок с подстанции сообщили, что на линии авария. Ладно, сойдёт и атлас.

Разгладив бумажку похищенного внизу в холле со стола извещения, Уилф пробормотал, разбирая чужое слово по буквам:

– Нё... вьё... под... клэт... ньойе...

– А что ты делаешь?

Это впёрся в их комнату младшенький - уже не только в подшлемнике, но и со штурмовым карабином "кольт" ("почтикакнастоящим") наперевес. Пыхтя, влез на кровать брата, и Уилф не стал его прогонять, приобнял и пояснил:

– Вот, я смотрю... где русские убили Тома.

Винс, сунувшись в атлас, провёл не очень чистым пальцем по строчке, пошевелил губами, но так и не осилил зубодробительного названия и опасливо спросил:

– А русские не придут сюда? Если они убивают наших солдат, они же могут придти, разве нет?

– Дурачок, - фыркнул Уилф, листая испещрённые мельчайшими строчками страницы списка населённых пунктов.
– У русских нет ни ракет, ни флота, ни самолётов, они всё пропили и разворовали.