Клим Драконоборец и Зона Смерти
Шрифт:
Клим положил кувалду у ног мага. Прищурившись и потирая голый череп, маленький чародей принялся изучать надписи, недовольно ворча:
– Кузнецы! Любители, профаны, что с них возьмешь. Обычные заклинания, чтобы не ржавело, не ломалось и при ударе попадало в цель. Детский лепет! – Он поднял взгляд на Клима. – Я могу сделать так, что это твое оружие станет легче шерстинки с лапы нашего кота. Амулет… это будет такой амулет… Ты донесешь молот до башен, сын мой, и там снимешь амулет. Я его сделаю из… из… ну хотя бы из кожи. Давай-ка, приготовь материал!
Клим вытащил нож, отрезал пять
– Держи! – Маг бросил кольцо Климу. – Надень на рукоятку и попробуй поднять молот.
Клим повиновался и с удивлением ощутил, что кувалда весит пусть не шерстинку с лапы кота, но не больше тех инструментов, какими работают чеканщики и ювелиры. Он подкинул молот к потолку, поймал за рукоять, нанес удар по каменной стене, но без особого результата.
Сидевший в унынии шут оживился.
– Дай мне, величество… – Црым покрутил кувалдой в воздухе, потом снял колечко, попытался поднять молот и охнул. – Ну и дела! Ты великий чародей, сир Мабахандула! Наш Дитбольд такого не умеет. Научишь меня этому фокусу?
Маг усмехнулся:
– Научу, но сначала ты должен отрастить такие же брови, как у меня. Без них, северянин, ничего не выйдет.
С этими словами волшебник отодвинулся от очага, улегся на бок, поджал коленки к груди и захрапел. Способность мигом переходить от бодрствования ко сну обличала в нем опытного воина, знающего, что служба идет и тогда, когда солдат спит.
– Отбой, парни, – распорядился Клим. – День у нас завтра нелегкий, так что надо отдохнуть. Берите пример с кота и с нашего кудесника. – Он покосился на кувалду с кожаным колечком на рукояти, потом на спящего мага и тихо произнес: – Хорошо, что он с нами. Не прогадали! Мал золотник, да дорог.
Переправившись через реку, Клим и его проводник отыскали устье глубокой расселины, петлявшей зигзагами среди береговых холмов. К их прежнему снаряжению добавился почти невесомый молот, который Клим приторочил к спине; Коба тащил лопату и кувшин с горючим маслом. Они шли по дороге Сосо Сайкела, к месту его последнего упокоения. Коба хотел сжечь плесень и похоронить его, по тангутскому обычаю, в той земле, где он погиб, в неглубокой могиле с насыпью из камней. Джинн Бахлул сидел на королевском плече, готовый в любой момент взмыть в воздух.
Шагая вслед за лазутчиком, Клим подсчитывал дни и ночи своего похода в Иундею. Получалось больше двадцати, и значит, праздник урожая уже прошел. Отзвучали песни, отгремела музыка, и его королева танцевала одна – хотя не исключалось, что кто-то из рыцарей составил с ней пару. Может быть, сир Вардар Сокрушительный, граф андр Анкат, или сир Олифант Беспощадный, барон диц Шакузи… Грусть охватила Клима, и он, сунув руку за пазуху, нащупал шарик из прочного стекла, подаренный Гортензием, и услышал голос торговца снами: «Где бы ты ни очутился, государь, приснится тебе самый близкий человек, сможешь ты его увидеть и с ним поговорить, а сказанное тот человек услышит,
Расселина круто сворачивала к западу, и там, за поворотом, лежало тело несчастного Сосо. Джинн на плече Клима вдруг встрепенулся, но не успел подняться вверх – они уже обогнули скалу, торчавшую из склона. Овраг просматривался на двести шагов вперед, но ни плесени, ни мертвеца Клим не увидел – на том месте колыхалось что-то серое, бесформенное, похожее на амебу величиной со слона. Тварь выбросила в их сторону три глаза на тонких стеблях, и Коба в ужасе воскликнул:
– Мабака! Назад! Первый, назад! Шептун!
Но было поздно.
Словно мягкие гибкие пальцы коснулись сознания Клима и начали рыться в памяти, перебирая эпизод за эпизодом, стараясь найти самое яркое, добраться до самого дорогого. Череда сражений в Хай Бории и земной реальности быстро промелькнула перед ним, привиделась битва в пещере дракона, тронный зал дворца со свисающими со стен знаменами, городская площадь, где он лечил увечных, эльфийская принцесса в золоте волос. Потом выплыло лицо Омриваль – она улыбалась ему, манила к себе, и Клим, против собственной воли, шагнул навстречу этому видению. Коба шел рядом с ним, двигаясь как сомнамбула.
Искра, пущенная Бахлулом, ужалила шею, и он очнулся. Серая тварь была в двадцати шагах и смотрела на него уже десятком крохотных глазок. Джинн кольнул его опять.
– Я в порядке. Благодарю, друг мой, – отозвался Клим, щелкнув рычагом арбалета. – Коба, стой! Стой, тебе говорят!
Но лазутчик словно бы не слышал. Клим выругался, приложил ему посохом по затылку и сшиб наземь. Придавил его коленом, поднял арбалет с ядовитой стрелой и начал разглядывать шептуна. Тот не двигался, но в голове вдруг стало возникать что-то привычное и почти понятное, похожее на слова.
– На кого работаешь, ментальный мой? И что у нас в программе – может, прыжки с шестом или художественный свист? – пробормотал Клим. – Ну-ка, колись, и поживее!
На этот раз ответ был ясен: «Протеин, – донеслась до Клима холодная мысль. – Протеин, полезная органика».
– Я тебе покажу протеин, икнешь и подавишься. Кстати, а зачем он нужен?
«Кормить, – пришел ответ. – Кормить, кормить, кормить… Иди, двуногий. Ближе, ближе…»
Коба забарахтался под коленом, – очевидно, до него долетела телепатическая команда. Прижав его к земле покрепче, Клим произнес:
– Если сказать больше нечего, я тебя накормлю. Сюрприз! Сейчас вылетит птичка!
Звонко щелкнула тетива. Стрела не вонзилась в серую плоть шептуна, а исчезла где-то внутри, словно канула в туман или в воду. Ментальный голос мгновенно стих, тварь дернулась раз-другой и замерла. Ее покровы как будто поблекли, потом сделались угольно-черными, огромное тело начало съеживаться и опадать. Перезарядив арбалет, Клим ждал, призывая про себя господню милость к рыбкам вашти. Пусть размножаются и плодятся! И пусть их яд будет крепче всей отравы, что нахимичили на Земле!