Клиническая онтопсихология
Шрифт:
Я знаю, что должен умереть, но не понимаю смерть. Я понимаю смерть как жизненную необходимость (она нелогична, но является самоочевидностью). Каждое мгновение каждый из нас умирает и возрождается, определенная точка в следовании этому закону метаболизма становится крайностью, когда необходимо действовать иным образом.
До какого момента индивид действительно живет в самом себе. Или его жизнь проживают другие. Или он сам живет в других.
Чтобы описать сеть взаимосвязей мгновения бессознательного существования индивида, понадобилась бы не одна библиотека.
Выделив несущие
Хороший психотерапевт должен уметь улавливать в своем пациенте ту структуру, которая уже стала настолько большой, что обуславливает внутренний мир его бессознательного, детерминирует его в болезни, неполноценности, шизофрении. Необходимо выявить по крайней мере эту, наиболее проявленную вовне структуру бессознательного мира.
Подобные структуры могут привести к самоконтролю «Я». Навязчивые состояния, фобии всегда являются лишь тревожными сигналами для нашего «Я».
Бессознательное не нужно искать, необходимо уметь дождаться его, вступить с ним в контакт с любовью и смирением, потому что оно является непосредственным конденсатом божественного, которое есть в каждом человеке. Для меня сущность бессознательного и божественное – это одно и то же.
1.5. Рефлексия за пределами слова
В общей массе люди являются профессионалами слова и подчеркивают свои действия или власть в человеческих взаимоотношениях посредством слова. В онтопсихологии используется слово, но находится она по ту сторону слова: значение имеет динамический контакт. Слово – это лишь место прошлого, в то время как онтотерапия действует в области, где контакты порождают эмоции.
Большая часть человеческого общения, к сожалению, регламентирована словом, и оно возымело такую власть, что позволяет внутреннему миру человека «уйти на покой».
На основе того, «как, что, когда было сказано», человек оказывается определенным и ограниченным, в какой-то степени даже заложником одной из его моделей, которая изначально появилась для того, чтобы облегчить ему функцию роста.
Как появляется ключевая структура лингвистического поведения.
Слово есть осадок, конденсат, что-то, что сначала имело место как случайное действие среди более или менее разнообразного и неотчетливого множества. Можно сказать, что это определенная квантовая новизна, которая действовала свободно и плодовито, как продуктивное саморазвитие биологического дискурса, и в какой-то момент ее конденсация установила данного человека вместе с другим человеком, а этих двоих вместе с другими.
Люди искали нечто, что из множественности случайных взаимодействий в их существовании выявит их, выделит и усилит.
В какой-то момент одна сила увеличивается, воздействует на данного индивида, и последний ради получения преимуществ, первенства, успеха ищет облегчения. Эта взаимообратимость создает причинность. Причинность, которая непрерывно действует, устанавливая реальность, задает черты, аспекты.
Первые жесты появляются в контексте взаимо-связей.
Два-три человека, находящихся в группе, становятся двадцатью, тридцатью, и необходимость выживания среди различных взаимодействий заставляет их устанавливать и принимать определенным образом некие условия.
Слово рождается из решения этих взаимоотношений. Слово – это решение одного сегмента динамики, являющейся вечной и в отношении слова всегда индифферентной.
Мы определяем иерархию и переходы, на протяжении многих веков устанавливаются конструкты, формирующие ментальную структуру.
Когда люди говорят, они как будто бы изнутри познают собственные истоки и за пределами слов дают сигнал реальности, которая их проживает, которая ими движет. Как будто каждый ищет другого в подобной реальности жизни («подобной», потому что нет одинаковых жизней для нас, людей, даже если люди через слова пытались бы дать фиксированную идентичность, усилить экспансивную и свободную причину).
Через слово человек, желая сохранить собственную индвидуацию, пытается остановить во времени бесконечное самодвижение существования. Люди договариваются относительно фиксированных параметров: «это белое или черное», но даже эти утверждения появляются как результат согласия людей, в то время как на самом деле проживаемая реальность не является ни белой, ни черной.
Наша цивилизация, а следовательно, наше исследование мышления, в сущности, основывается лишь на иллюзии реальности, которая, тем не менее, обладает властью над принятием решений в данной группе и требует определенной динамики и способа существования.
Хотя индивидуация зависит от существования, она в свою очередь может привносить в него свои решения. Как только человек родился, он становится аутоктизом и придает форму окружающей среде.
Наш способ мышления основывается на одном инструменте, на одной заранее заданной форме, и за этим решением находится огромное море жизни, существования.
Когда человек начинает видеть за пределами параметров научного, философского, религиозного исследования, то лучше понимает предмет любого исследования. Он видит с простотой многие вещи и одновременно с этим, если раньше он пытался выразить себя в словах, теперь он все больше пытается свести слово и само мышление к этой индифферентной динамике.
Любая вербализация нуждается в объективном ориентире, и это не только воспоминание объективно существовавшего еще до нашего решения, но также принудительная попытка достичь индифферентности вечной динамики.
Мы должны быть отражением этой обширной динамики, которая является свободной, упорядоченной и не имеет правил. К сожалению, большинство людей отвергает или утрачивает возможность быть сознанием и знаком первичной жизни.
Фактически, ценность слова определяется усредненным уровнем, принятым в данный момент способом использования, контекстами, которые в какой-то момент дают возможность проявиться этому слову. Онтотерапевт таков, когда видит человека в самодвижении или одновременным движению (то есть индивид познает себя, совершая метаболизм) первичного процесса.