Клиника одиночества
Шрифт:
– Мы ему объяснили, что сначала нужно у нас пройти небольшую предполетную подготовку, – фыркнул Иван. – Проверить закрылки, смазать шасси. Опять-таки топливные баки под пробочку залить. – Он согнутым пальцем постучал по пузатой бутылке с физиологическим раствором, укрепленной в штативе капельницы. – Дозаправка в воздухе-то не предусмотрена.
– Баки он и без вас залил. – Алиса аккуратно отодвинула врачей от постели несостоявшегося бомбардировщика и склонилась над его рукой – налаживать внутривенную инфузию.
– Повязали мужика, фашисты! А как же права человека? – усмехнулась Зоя Ивановна.
–
– Ну, о жителях Берлина тоже надо подумать. Каково им будет, если все бомбить полетят? – фыркнул Иван, со вздохом принимая тонкую книжечку истории болезни. Сейчас ему придется во всех подробностях описывать острый алкогольный психоз.
Стас бегло осмотрел больных. Большинство спали, двое стабильно в коме, ребенок потихоньку выходил из наркоза, да и «бомбардировщик» успокоился. Его уже не колотило, лежал спокойно с напряженно-внимательным лицом.
– Сейчас радио начнет слушать, специальную волну «Белая горячка FM», – заметил Стас. – Давай, Ваня, я его вырублю дроперидолом, что ли.
Люцифер подергал ремни, проверяя их надежность, и вдруг начал сыпать афоризмами:
– Хорошо фиксированный больной в анестезии не нуждается. За удовольствие надо платить. Пусть переламывается, авось бросит. А то для алкашей прямо-таки райская житуха наступила. Бухаешь себе в полное удовольствие, а когда наступает пора рассчитаться с собственным мозгом, прибегают доблестные доктора. Положат тебя в уютную кроватку, усыпят, прокапают, и ты проснешься как огурчик. Почему бы и не пить при таких раскладах?
Стас на всякий случай заказал всю биохимию и прицепил кардиомонитор. После чего предложил попить кофе.
После ремонта у врачей отобрали комнату отдыха, предоставив взамен старый холл неврологического отделения. Грязно-желтая краска на стенах холла вспухала пузырями и отваливалась, обнажая холодный серый бетон. От рассохшихся окон дуло даже летом, а вытертый до белизны линолеум хранил следы тысяч ног и инвалидных колясок. В холле было так уныло и неуютно, что врачи предпочитали сидеть на посту или в сестринской, а сюда приходили только большой компанией.
Основной достопримечательностью холла была старая доска объявлений. Поверху большого фанерного листа были наклеены рельефные, вырезанные из пенопласта буквы, составляющие лозунг «Профсоюзы – кол оммунизма». Под этим загадочным утверждением антивампирского толка висела табличка чувствительности микроорганизмов к различным антибиотикам и несколько газетных вырезок. Ниже располагалось творчество Люцифера. Когда появилось добровольное медицинское страхование, для краткости обязательные полисы стали называть зелеными, а добровольные – красными. Ваня не поленился, купил в ларьке цветные копии денег и изобразил следующее объявление: «В нашей клинике действуют два вида полисов – зеленый (под ним была приклеена фотография тысячной бумажки) и красный (соответственно пятитысячной)».
Стас включил чайник и достал из тумбочки разномастные чашки.
– Слушайте, а что такое «кол оммунизма»? – вдруг спросил Иван, озираясь
Колдунов с Зоей Ивановной переглянулись и грустно вздохнули.
– Какой ты еще ребенок, Ваня... И какой старой я чувствую себя рядом с тобой. Профсоюзы – школа коммунизма! Ночью разбуди меня, покажи любые буквы, я тебе любой советский лозунг узнаю.
– Неужели вы старше меня, Зоя Ивановна? – фальшиво удивился Люцифер и передвинулся поближе к ней.
Она засмеялась:
– Иван, прекрати!
– Правда, Зоя Ивановна! Если бы не ваши ученые степени... – Он помешал ложечкой в ее чашке, а потом попытался погладить по коленке.
– Отстань, – громко сказала она. – Лучше женись на Алисе. Прекрасная девушка, может, ей удастся сделать из тебя человека.
Колдунов со Стасом, не сговариваясь, принялись расхваливать Алису.
– Тебе нужна очень хорошая женщина! – с чувством сказал Колдунов.
На это Иван скептически заметил, что если Алиса страшненькая, это еще не говорит об ее высочайших душевных качествах. А когда кофе был допит, увязался провожать Зою Ивановну до ее кабинета.
Стас даже позавидовал его наглости. Слова «нет», если ему это говорят женщины, Ваня просто не слышит. Не понимает. И это, наверное, очень подкупает женщин, которые, согласно старинной поговорке, вообще не должны произносить слово «да». Наверное, в этом и кроется тайна Ванькиного успеха. Неужели и Зоя Ивановна сдастся? Вполне возможно.
«Тоже мне, кол оммунизма! – завистливо прошептал Стас. – А я дурак! Нужно было зажать Любу в уголке на лестнице, невзирая на всякие «здравствуйте». Может, она этого и хотела, но стеснялась. Я просто мега-идиот! Господи, ну послала бы она меня подальше, делов-пирогов! А я испугался...»
Глава 8
Роман с Максимовым неспешно, но продвигался. На днях Борис пригласил Любу в кино. На какой-то «авторский» фильм. Любе гораздо больше хотелось на блокбастер, но она побоялась обнаружить свои плебейские вкусы.
Пришлось в захолустном кинотеатре созерцать какую-то черно-белую муть. Люба отчаянно скучала, ерзала в неудобном кресле и мучилась мыслью, что Максимова привлекла сюда не тяга к высокому искусству, а демократичные цены на билеты.
Максимов совсем ей не нравился. Когда они сидели рядом в темноте кинотеатра, она со страхом думала, что вот сейчас он возьмет ее за руку или погладит по коленке. И это был вовсе не сладкий страх влюбленной женщины...
После киносеанса Максимов пригласил ее «навестить в ближайшие дни его апартаменты».
...Люба тяжело вздохнула и заварила зеленого чаю. Итак, она целовалась с малолетним Зоиным анестезиологом Стасом.
Мысль эта была очень горькой. «Что ж, Люба, пора признать, что для молодых симпатичных мужчин ты можешь быть интересной только как способ скоротать вечерок. Даже для второго свидания уже не годишься. Поэтому, дорогая, не мечтай и не выпендривайся, а топай в гости к Максимову».
Она достала из шкафа пакет с мармеладом. Может быть, пригласить Зою? Но подруга наверняка устала после работы, ей не захочется вникать в Любины душевные терзания. Любе нужно самой во всем разобраться, трезво проанализировать ситуацию, будто со стороны. Будто она пишет очередной сценарий и вводит в сюжет новый персонаж.