Клиника С…
Шрифт:
— Интервенционная аритмология.
— Дмитрий Константинович? Здравствуйте. С Новым вас годом!
Моршанцев сразу же узнал голос заместителя директора по лечебной работе.
— Здравствуйте, Валерия Кирилловна! Спасибо, и вас также с Новым годом.
— Как дежурство?
— Пока нормально.
— Все на месте?
— Да.
— Ночь без происшествий?
— Без.
— Ну и хорошо. Ответственный по институту сегодня Дунаев.
— Я в курсе, Валерия Кирилловна.
Дунаев заведовал отделением неотложной кардиологии номер один. Звали его Георгием Варлаамовичем, и тот, будь то сотрудник или пациент, кто вместо «Варлаамович» говорил «Варламович», рисковал нарваться на резкое замечание.
— Если
На этом административный контроль завершился. Моршанцев продолжил чтение и читал до тех пор, пока у одной из пациенток Маргариты Семеновны не поднялось давление.
Врач или медсестра с тонометром в руках действуют на людей точно так же, как стройная красавица в супероткровенном купальнике на мужчин, собравшихся на пляже. Сразу хочется того… поиметь. Даже если есть свой собственный тонометр, даже если только что давление им измерено, даже если по телевизору транслируют захватывающий футбольный матч или показывают четыреста семьдесят девятую серию душещипательного в своей пронзительности сериала «Черная ворона», то все равно надо начать закатывать рукав и клянчить: «Мне тоже померяйте, а то как-то что-то мне не так…» Попутно еще на что-нибудь можно пожаловаться. В результате измерение давления кому-то одному превращается в обход всей палаты.
— Петарды замучили, — хором жаловались тетки. — Начали еще до двенадцати, в прошлом году, и так до самого утра.
— На территории? — не поверил Моршанцев.
— Нет, где-то там, в жилых домах, но все равно слышно. Ох…
— Так попросили бы на посту ваты заткнуть уши.
— Ну что вы такое говорите, доктор? А вдруг кому-то из нас плохо станет? Некому будет сестру позвать!
— Есть же кнопка вызова, — напомнил Моршанцев.
На стене у каждой кровати в удобном доступе располагалась кнопка вызова дежурной медсестры. Нажмешь — на посту раздается звонок и высвечивается номер палаты.
— Кнопка вызова работает только по будням, когда начальство на месте, — ответила одна из пациенток, а остальные согласно закивали.
— Попробуем? — предложил Моршанцев и, не дожидаясь ответа, нажал на ближайшую к нему кнопку.
Кнопка засветилась красным.
С минуту Моршанцев стоял под ироничными взглядами пациенток и ждал. Затем подошел к другой койке и нажал кнопку там.
— Бесполезно, доктор…
— Мы же не зря говорим…
— Напраслину не возводим…
— Через полчаса заглянут в лучшем случае…
— И еще облают…
По случаю праздника (Новый год, зимняя сказка за окном и все такое) портить настроение никому не хотелось. Но для Моршанцева наступил момент истины, тот самый момент, о который можно разбить свой врачебный авторитет. Уйти, никак не отреагировав на произошедшее, было невозможно. Следовало хотя бы отчитать нерадивых медсестер. «Стоп! — сказал себе Моршанцев. — Не надо брать разгон с места. Сначала надо посмотреть, чем заняты сестры».
На посту никого не было. Вместо того чтобы рыскать по палатам, Моршанцев направился к запасной лестнице, на которой обычно курили как медсестры, так и больные. Запрет на курение в стенах института (имелся на то особый директорский приказ) никого не сдерживал, а только усиливал удовольствие, потому что, как известно, запретный плод сладок вдвойне.
Расчет оказался верным — обе дежурные медсестры курили на лестничной площадке. Точнее — заканчивали курить, потому что Галя уже гасила окурок в консервной банке из-под горошка, выполнявшей роль пепельницы, а Вероника делала последнюю затяжку. Именно что последнюю, потому что сигарета тлела уже у самых пальцев. На Моршанцева обе посмотрели настороженно-выжидательно — ну что, мол, там случилось?
— Нельзя отлучаться вдвоем, — сказал Моршанцев. — Мало ли что.
— Так вы же в отделении, — возразила Вероника. — И потом мы услышим, не глухие.
— То, что я в отделении, еще не дает вам права…
— Ладно вам, Дмитрий Константинович, — Вероника бросила свой бычок в банку, которую Галя только что поставила на подоконник, и, подойдя вплотную к Моршанцеву, игриво погладила его по плечу. — Праздник сегодня. Не будьте таким букой, я же по глазам вижу, что вы хороший и добрый. Почему вы бука?
— Пожалуйста! Не отлучайтесь! По двое! — «хороший и добрый» доктор едва не сорвался на крик.
Сестры вернулись на пост, причем Галя рванула туда со скоростью, которой позавидовал бы любой спринтер, а Вероника шла медленно, соблазнительно покачивая своими полноватыми бедрами, точно надеясь умиротворить Моршанцева созерцанием. Умиротворить не получилось, Моршанцев только больше завелся и пообещал себе, что непременно найдет повод, чтобы до конца дежурства «прижучить» нахалку. «Не будьте таким букой…» — ничего себе!
«Прижучить» хотелось капитально, основательно, так, чтобы с написанием объяснительной. Тогда поймет. Повод? Да пусть еще раз попробуют вместе уйти с поста, хоть на перекур, хоть в туалет!
К трем часам дня Моршанцев немного поостыл, потому что набегался по обоим отделениям. Если человек встречает Новый год на больничной койке, то родственники непременно принесут ему «вкусненького к празднику». Все вкусненькое, ну ладно, пусть не все, а в подавляющем большинстве своем, непременно окажется скоропортящимся или же, в лучшем случае, не слишком подходящим пищеварительной системе. А кто-то ведь уберет контейнер с салатом в тумбочку, да так и простоит он там сутки с гаком, дожидаясь своего часа. Старшие медсестры регулярно делают обходы, безжалостно и бескомпромиссно выбрасывая из тумбочек все неположенное, в первую очередь — скоропортящуюся еду, но под Новый год старшим сестрам не до тумбочек. Совсем не до тумбочек. Вот так, по недосмотру и недомыслию, и превращаются совершенно невинные салаты в грозные отравляющие вещества. Поэтому жди первого января поносов, колик, изжог, рвот… И хорошо, если все обойдется без переводов в абдоминальную хирургию или инфекционную больницу. В бытность Моршанцева ординатором половина отделения (пациенты, не сотрудники) сурово отравились пирожками, которые любящая внучка напекла для лежавшего в стационаре дедушки-ветерана. То ли мясо было изначально тухлым, то ли перегрелись пирожочки, пока внучка ехала по пробкам из своего Сергиева Посада, но эффект был ошеломляющим до умопомрачения. Вкусившие от щедрот оккупировали туалеты, а те, кто не в силах был дождаться… Моршанцева аж передернуло от воспоминаний.
Но сегодня, слава богу, поносов было мало — всего два, причем в разных отделениях. Да и боли в животах оказались банальнейшими кишечными коликами, ради которых и хирурга на консультацию дергать совестно. Кому совет, кому но-шпы, кому активированного угля…
Героически умяв половину принесенной снеди (угощать медсестер не хотелось, нести домой с дежурства тоже), Моршанцев окончательно подобрел. Улучшению настроения способствовало и то, что, выйдя несколько раз в коридор, он неизменно заставал обеих медсестер за работой.
Послеобеденный тихий час — самое спокойное время в стационарах. Утренние проблемы решены, вечерние и ночные еще не обозначились, поэтому Моршанцев благоразумно решил немного поспать впрок. А то ведь неизвестно, какой будет ночь. По закону обратных явлений грядущей ночи полагалось быть спокойной, по закону парности случаев — совсем наоборот, так что не мешало поднакопить силенок. Спал сидя на диване, не раздеваясь и не снимая «рабочих» мокасин. Сел, удобно пристроил голову на верхней части диванной спинки, закрыл глаза и сразу же провалился в стремительный черный водоворот сна.