Клинки против смерти
Шрифт:
В самом деле, пусть девицы и сулят наибольшие наслаждения, это еще не значит, что следует пренебречь меньшими радостями. Девушек он решил оставить на десерт.
Нингобль и Шилба отступали по Темному Переулку, Фафхрд следовал за ними… и наконец, потерял терпение. Несколько умерив естественный трепет, он нервно воззвал:
— Ну и зачем вы стараетесь заставить меня преследовать вас, ждете что ли, пока все мы утонем в Великом Соленом Болоте? Зачем я вам понадобился? Какой смысл во всем этом?
Но обе фигуры под капюшонами уже остановились, насколько это было видно в свете звезд и отблесках света из нескольких окон наверху. И Фафхрд успел заметить, что остановились они на какой-то миг прежде, чем он закричал. Обычный трюк этих чародеев… Почему-то им нравилось, когда он ощущал собственную неловкость! В темноте Фафхрд закусил губу. И вечно так получается!
— О мой благородный сын… — начал Нингобль самым приторным жреческим тоном, семь его глаз не вились теперь еле различимыми клубками света во тьме, они застыли на месте, горя ровным и ласковым светом, словно Плеяды в конце лета, тающие в зеленом тумане, вздымающемся над озером синего купороса в едкой дымке соляной кислоты.
— Я спрашиваю, в чем дело? — уже совершенно невежливо перебил его Фафхрд. Он уже был обличен в своем нетерпении и мог в известной мере пренебречь остальными приличиями.
— Давайте представим себе гипотетический случай, — невозмутимо продолжал Нингобль. — Предположим, о мой благородный сын, что в некоей вселенной есть некий муж и его вселенной угрожает сила, исполненная мерзейшего зла, исходящая из другой вселенной или целого ожерелья вселенных. И этот храбрый муж горит желанием защитить собственную вселенную… Он считает свою жизнь пустяком и более всего желает посоветоваться с очень мудрым добродетельным и общительным дядюшкой, которому известно все, что связано с этой предположительной ситуацией…
— Пожиратели угрожают Ланхмару! — вдруг выпалил Шилба сухим и трескучим, словно дерево, голосом так неожиданно, что Фафхрд едва не вздрогнул и, насколько нам известно, Нингобль тоже.
Переждав мгновение, чтобы не произвести неправильного впечатления, Фафхрд перевел взгляд на Шилбу. Глаза его уже привыкали ко мраку, и он видел уже много больше, чем у входа в переулок, но в кромешной тьме под капюшоном Шилбы все равно не различил ни единой детали.
— Кто такие пожиратели? — спросил он.
Ответил ему, однако, Нингобль.
— Пожиратели — это купцы из купцов во множестве вселенных… Они настолько совершенны в своем умении торговать, что продают только всякую дрянь. В этом есть глубокая необходимость, ведь пожиратели постоянно должны напрягать все свое хитроумие, чтобы совершенствовать методы торговли, поэтому у них нет времени остановиться даже на минутку и задуматься о ценности того, чем торгуют. На самом деле они даже не осмеливаются задуматься об этом, чтобы не утратить своей ловкости, но эта ловкость велика столь, что товары их не встречают соперника, да-да, равного соперника среди лучших товаров всего множества вселенных… Ты внимательно слушаешь?
Фафхрд с надеждой поглядел на Шилбу, на этот раз тот воздержался от лаконичных замечаний. Северянин кивнул Нингоблю.
Маг продолжал, семь его глаз, судя по движению зеленых огоньков, начали дергаться.
— Как ты вправе заключить, в распоряжении пожирателей находится вся могущественнейшая магия, по крохам накопленная во всех вселенных, а штурмовыми группами командуют чародеи, изощренные во всех методах боя, будь то битва разумов, чувств или вооруженных тел.
Метод пожирателей прост: они открывают лавку в новом для них мире и залучают к себе храбрейших из проходимцев, хитроумием своим превышающих прочих, — воображения у них хватает, и после легкого внушения те отдают им все сами.
А когда храбрейшие уже порабощены, пожиратели приступают к прочему населению: они продают, и продают, и продают всякий мусор и в обмен получают добрый товар и огромные деньги.
Нингобль шумно и не без тени уважения вздохнул.
— Все это крайне плохо, о мой благородный сын, — объявил он, гипнотически кружа огоньками-глазами под капюшоном, — правда, такое довольно естественно во вселенных, где заправляют боги вроде наших. Да-да, все это достаточно естественно и, быть может, терпимо. Но… — он сделал паузу, — худшее еще впереди! Пожиратели не только рвутся к власти надо всеми существами во всех вселенных — вне сомнения, потому, что они вечно боятся, что кто-нибудь однажды задаст им всегда неприятный вопрос об истинной стоимости вещей, — но и стремятся, чтобы все их покупатели находились в состоянии рабской покорности. Пожиратели внушают им такое состояние духа, в котором те в состоянии лишь тупо удивляться и покупать весь тот хлам, который они им предлагают. Отсюда, конечно, следует, что однажды покупателям нечем станет платить пожирателям за их мусор, но подобные мелочи их не беспокоят. Быть может, они всегда уверены, что в состоянии прибрать к рукам новую вселенную. Возможно, так оно и есть.
— Чудовищно! — оценил слова мага Фафхрд. — Но чего же достигают пожиратели всеми этими дикими торговыми вылазками, всей этой безумной торговлей? Чего они добиваются на самом деле?
— Все пожиратели стремятся лишь к одному: нажиться и вырастить себе подобных детей, которые тоже станут наживаться, а еще они соперничают друг с другом в наживе (кстати, Фафхрд, нет такого города — Внажив?). А потом пожиратели любят размышлять о своей великой миссии во множестве вселенных — они всегда утверждают, что услужливые покупатели покорнее служат богам, — и пожаловаться, что вечные хлопоты о наживе изматывают их разум и расстраивают желудок. Кроме того, каждый из пожирателей втайне копит, собирает и прячет навеки прекраснейшие творения рук и разума истинных мужчин и женщин (истинных чародеев и демонов тоже), чтобы они никогда более не радовали ничей глаз — купленные ими за пустяковую цену, оплаченные бросовым товаром или же — к этому они вечно стремятся — вовсе ничем.
— И в самом деле чудовищно! — повторил Фафхрд. — Вообще в купцах всегда есть мерзкая тайна, но хуже этих-то не представить. Однако какое отношение все это имеет ко мне?
— О мой благородный сын, — отозвался Нингобль, к благоговению в его голосе примешалась некоторая доля разочарования, — ты вновь заставляешь меня обращаться к предположениям. Давай вернемся тогда к мысли о том смельчаке, вселенной которого угрожает ужасная участь, ведь для него жизнь — пустяк. Кстати, ты не забыл о мудром дядюшке этого храбреца, чьим советам отважный неуклонно следует…
— Пожиратели открыли лавку на Площади Мрачных Удовольствий! — Шилба перебил собрата столь резко и твердо, что на этот раз Фафхрд действительно вздрогнул. — Сегодня ты должен разгромить их форпост!
Слегка поразмыслив, Фафхрд проговорил нерешительным тоном:
— Полагаю, оба вы отправитесь вместе со мной и чародейными мечами и щитами прикроете меня в этом опаснейшем, по моему разумению, деле, обеспечив тыл. Мне же суждено играть роль ударного полка.
— О мой благороднейший сын. — В голосе Нингобля теперь звучало глубочайшее разочарование; маг отрицательно качнул головой, так что все его глаза запрыгали под капюшоном.