Клинок его Величества
Шрифт:
Удивленно прислушавшись к своим ощущениям, вождь попробовал представить себе лица других известных красавиц и понял, что испытывает к ним те же самые чувства: равнодушие напополам с легким презрением.
«Устал?» — ошалело подумал он. Потом вспомнил манящие изгибы тела лайш-ири, и понял, что вот-вот воспламенится, как сухой хворост!
— Я не хо-… - начал, было он. Но, увидев предупредительный жест своего эрдэгэ [28] , прикусил губу.
Белолицый лайши [29] удовлетворенно кивнул, а потом показал в сторону Высокой юрты: [30]
28
Эрдэгэ — советник вождя. Тут — Гогнар, сын Алоя.
29
Лайши — северянин.
30
Высокая Юрта — жилище вождя ерзидов. Обычно так называют ту юрту, в которой вождь проводит день…
— У меня есть хорошие новости, берз! Они стоят того, чтобы о них поговорить. Желательно, наедине…
…Сын Алоя был умен, как орс-алуг [31] , хитроумен, как Субэдэ-бали, умел находить путь без звезд и не терялся даже под крылом песчаной бури [32] . Мало того, казалось, что он способен превратить в оружие даже след от утреннего ветерка. Ибо видел сокрытое, и без труда читал человеческие души.
«Не отвергай Первых даров, берз!» — говорил он. Точно зная, что в душе Алвана — лишь пепел от прогоревшего костра. — «Ибо этим самым ты оттолкнешь от себя тех, кто готов стать продолжением твоей Воли. Ты — Вождь Вождей, значит, должен думать не сердцем, а блистающим клинком своего Духа, стремящегося на Север. Все эти женщины — лишь песчинки, подхваченные могучим потоком твоей жизни. Чем больше таких песчинок оставят Покров Первой Ночи на твоей кошме, тем преданнее станут сражаться за тебя их отцы…»
31
Орс-алуг — верховный шаман ерзидов.
32
Умел находить путь без звезд, и не терялся под крылом песчаной бури — аллегорическое выражение, означающее, что человек способен найти выход из безвыходной ситуации.
…То, что вожди ерзидов живут не первую весну и способны рубить стрелы на полном скаку [33] , белолицего лайши нисколько не волновало: — «Их желание влиять на тебя через своих дочерей так и останется желанием… Ибо ты — охотник. А они — твоя добыча… Слушай меня, и запоминай…»
…Советы эрдэгэ были просты, и понятны. А Путь, который он показывал Алвану — извилист, но единственно верен. И часа через полтора беседы берз принял его всей душой.
— Я рад, что на Зеленой кошме [34] сидишь именно ты, Гогнар! — выслушав все, что хотел сказать белолицый, искренне сказал Вождь Вождей. — И что тропа твоей мудрости ложится под копыта моего коня. С сегодняшнего дня твои слова — мои слова, сын Алоя… Ойра! [35]
33
Рубить стрелы на полном скаку — аллегорическое выражение, означающее, что вожди умеют поворачивать ситуацию в свою пользу.
34
Зеленая кошма — место советника вождя.
35
Ойра — «да будет так»…
Воин встал с кошмы [36] и прижал обе руки к левой стороне груди. Потом поклонился по-северному и попятился к выходу…
…На завтрак, вернее, на обед белолицый лайши оставаться не стал, сказав, что ему нужно дать последние наставления готовящемуся в поход Касыму. Поэтому чашу с кумысом и прутья с сочащимся кровью жареным мясом Алван решил разделить с Дайаной.
И ничуть об этом не пожалел — поняв, какую честь он ей оказал, лайш-ири засияла, как маленькое солнышко. И… запела.
36
Кусок ткани, используемый ерзидами в качестве стола.
Голос у адгеш-юли оказался звонким, как колокольчик и чистым, как слеза. И пела она не разумом, а сердцем. Поэтому каждое слово, которое срывалось с ее губ, цепляло за душу. И радовало больше, чем победа в смертельном поединке. Если бы не необходимость наведаться к орс-алугу [37] , Алван бы остался в Высокой юрте до позднего вечера. А так, доев последний кусок мяса и допив остававшийся в кувшине кумыс, он встал из-за айнура, и, поцеловав Дайану в мягкие и податливые губы, с большим трудом заставил себя выйти наружу…
37
Алуг — рядовой шаман.
Касыма снаружи не оказалось. Как и Гогнара, сына Алоя. Поэтому коня Алвану подвел десятник Даргин. И, подставив вождю сплетенные пальцами ладони, помог ему забраться в седло.
— К Высокой юрте орс-алуга… — приказал берз. И, дождавшись, пока десяток телохранителей пристроится к его Ястребу, поднял коня на дыбы…
…За прошедшие сутки окрестности Сердца Степи превратились в одно огромное стойбище. Острые вершины юрт собирающихся в Великий Поход ерзидов начинались в нескольких сотнях шагов от берега озера и заканчивались у самого горизонта. А дым от бессчетных костров застилал небо, как грозовые облака. Если бы не запрет разбивать военный лагерь ближе трех перестрелов от Эрдэше, то в окрестностях Высокой юрты орс-алуга было бы не продохнуть от запаха конского навоза, жарящегося мяса и крови животных, приносимых в жертву Субэдэ-бали…
…Последние пять десятков шагов до обиталища орс-алуга Алвану пришлось идти пешком. Чтобы показать смирение перед Голосом Отца Ерзидов. Вождь спешился без разговоров: расстояние было небольшим, да и демонстрировать неуважение к своему единственному союзнику, да еще и перед началом Великого похода на север было бы редкой глупостью.
Воины, сопровождавшие его до Высокой юрты, остались рядом с телохранителями орс-алуга. Которым, как и всем остальным смертным, запрещалось приближаться к Высокой юрте ближе, чем на двадцать шагов.
Кстати, эта традиция Алвану очень нравилась — можно было не бояться, что сказанное орс-алугу слово достигнет ушей тех, кто сможет использовать его в своих целях…
…Отодвинув в сторону полотнище, вышитое руками самых искусных рукодельниц рода Шавсат, берз шагнул в полутьму Высокой юрты, и, замерев в шаге от сидящего в центре юрты старика, приложил обе руки к сердцу:
— Долгих лет жизни тебе, о орс-алуг!
— Остроты твоему взгляду, силы твоей деснице и мудрости твоему разуму, берз… — отозвался Шакраз, сын Арама. И жестом предложил Алвану садиться. Как и предсказывал белолицый лайши, на алую кошму!
— Легка ли была твоя дорога, о Вождь Вождей? — дождавшись, пока берз усядется на скрещенные ноги и пристроит рядом с бедром свою саблю, учтиво спросил шаман. И, не дав Алвану вымолвить и слова, добавил: — Ты пришел просить моего совета, о Вождь Вождей?
«Удивляй врага — и обязательно победишь…» — мысленно повторил берз понравившуюся ему фразу белолицего лайши. И, следуя полученному совету, ослепительно улыбнулся: — Нет, о Голос Отца Ерзидов! Я пришел сообщить тебе печальную новость…
«Если ты будешь серьезен, то он может и не обратить внимания на твои слова…» — предупреждал лайши. Так оно и получилось: сказанные Алваном слова еще помнили тепло его губ, а верховный шаман уже щурил холодные, как дыхание зимы, глаза. И перебирал пальцами вырезанные из человеческих костей четки:
— Печальную?
— Да, орс-алуг!
— Хм… Я тебя слушаю, берз!
— Сегодня на рассвете ушел во Тьму верный слуга Субэдэ-бали, алуг Кирто, сын Ватана. Его седьмая жена, огненноокая Этири, дочь Шудвара, оказалась слишком пылкой для него… Я скорблю вместе с тобой, о Голос Отца Ерзидов…