Клинок из черной стали
Шрифт:
– Мы скоро поговорим, обещаю. – Чи Хён попыталась изобразить улыбку. – А теперь поцелуй меня и тащи свой милый зад обратно в палатку.
Конечно, надо было попросить, чтобы Гын Джу остался и помог ей разобраться со всем этим дерьмом, но он едва переставлял ноги. А как вздрогнул, когда она слегка задела его маску? Красавчик хренов! Нянчиться с капризным любовником – это именно то, что нужно Чи Хён для полного спокойствия, как раз в тот момент, когда второй отец что-то замышляет против самой Чи Хён и ее ни в чем не повинной семьи, которая очутилась между мстительной императрицей Непорочных островов и возрожденным Затонувшим королевством. Глядя вслед спускавшемуся с горы Гын Джу, она утешала себя тем, что у него и впрямь великолепная задница. Потом Чи Хён окликнули телохранители, и она продолжила подъем к уступу, где ее ожидала еще одна веселенькая встреча.
Забравшись наверх, она увидела своих охранников, о чем-то беседующих с кучкой незнакомцев в покрытой снегом одежде, собравшихся на узкой площадке. У нее тут же похолодели ноги, а морозный воздух обжег легкие. Западня. Не прошло и двенадцати часов с тех пор, как Чи Хён узнала о назначенной за ее голову награде, как сама попалась в мышеловку, уйдя так далеко от лагеря всего с двумя людьми, чьи лица к тому же были скрыты под масками чудовищ, которыми Феннек снабдил ее телохранителей. Каким блестящим полководцем она себя показала, отослав Гын Джу еще до того, как убедилась, что ей ничего не грозит? А еще удачней было решение оставить Мохнокрылку в палатке, вместо того чтобы вытащить ленивое создание на мороз. Что ж, теперь Чи Хён поплатится за свою глупость.
Возможно, все кончилось бы паническим бегством по крутому склону и падением в пропасть, если бы Чи Хён не справилась с разыгравшимся воображением. Эта была вовсе не засада, просто ее самые доверенные телохранители встретились с разведчиками, которым она сама приказала осмотреть горы, памятуя о вчерашней, едва не увенчавшейся успехом попытке мьюранцев обойти лагерь кобальтовых с тыла. Несколько глубоких вдохов помогли ей собраться с мыслями, пусть даже вместе с этим вернулась и острая боль в раненой руке.
– Он остался там, за деревьями, – доложила телохранительница Анкит, стягивая заиндевелую стальную маску с изображением морды пантеры, лишь чуточку более свирепой, чем лицо владелицы. – Разведчики развели костер, так что, если желаете поговорить с глазу на глаз, мы с Кабилом можем присмотреть за вами оттуда.
– Или вы можете погреться у костра, а остальные постоят здесь, – добавил Кабил, хотя и не было похоже, что ему самому нравится это предложение.
– Не думаю, что кто-нибудь отказался бы от тепла сегодня утром, – ответила Чи Хён и направилась к оранжевому пятну, еле заметному за густым снегом.
Узкий уступ был всего лишь небольшим бугром на склоне Языка Жаворонка с купой согнувшихся от ветра сосен, торчащих из каменистой почвы как раз в том месте, где склон продолжал бесполезный подъем. На краю рощицы курился жидкий дымок костра, цепляясь за сучья невысоких деревьев, а еще дальше Чи Хён разглядела два темных силуэта. Один человек сидел возле дерева, а другой лежал под навесом из веток.
– Они появились здесь раньше разведчиков, но те опознали варвара из нашего лагеря и разрешили остаться, – объяснила Анкит. – К костру не подходил, так и сидит сиднем. Разведчики просят, чтобы вы разрешили ему спуститься или хотя бы приказали унести труп.
– Он их пугает, – вставил Кабил.
– Подождите меня у костра, – распорядилась Чи Хён.
Охранники уселись возле огня еще прежде, чем она успела обойти костер стороной. Если хоть на секунду почувствует это уютное тепло, то уже не сможет одолеть соблазн. И после вчерашнего безрассудства разговор на морозе не казался ей таким уж тяжким наказанием.
– Прошу прощения, генерал, но вам не стоит оставаться на такой стуже, во всяком случае без накидки, – окликнула Анкит. И прежде чем Чи Хён развернулась и бросила тяжелый взгляд на телохранительницу, говорящую об очевидном, та уже расстегнула синий шерстяной плащ и протянула генералу. – Разведчики прихватили с собой пледы, так что… Возьмите, пожалуйста.
Поблагодарив телохранительницу и завернувшись в задубевший от холода плащ, Чи Хён прошла под дырявый полог сосновых веток. Снег таял у нее на шее, сапоги скользили по обледенелым камням. Сидевший под деревом поднялся при ее приближении. Она не решилась взглянуть ему в глаза, понимая, как он измучен, как огорчен тем, что она не пришла раньше. Еще одна ошибка – пусть она не могла спасти старика, но могла хотя бы заметить его исчезновение. Должна была заметить, проклятая эгоистка. Чи Хён слишком поздно явилась почтить его память, и этого слишком мало, но все же больше, чем она может сделать для большинства солдат, отдавших за нее жизнь накануне.
Вот он, лежит под навесом, белые хлопья только теперь начали падать на лицо, жуткая гримаса еще не скрыта под снежным саваном. Чи Хён опустилась на колени над детским тельцем, только теперь осознав, что оно действительно детское. Это был труп не взрослого мужчины, а худенького мальчика, таких обычно дразнят за хлипкое телосложение и тонкие конечности. Лишенный огня, ярко пылавшего в нем при жизни, некогда свирепый Рогатый Волк напоминал сейчас Чи Хён неоперившегося воробышка, которого она с сестрами однажды нашла под корнями оливкового дерева в Хвабуне. Все, что осталось от былой мощи варвара, – это жуткий оскал рта, застывшего в немом крике, обращенном к бессердечным небесам… или в последней насмешке над ними.
– Ты пришла, – произнес Мрачный у нее за спиной, а затем повторил дрогнувшим голосом: – Пришла.
Они уже ничем не могли больше помочь Безжалостному. Чи Хён обернулась, Мрачный обхватил ее огромными ручищами и спрятал заплаканное лицо в ее волосах. Она тоже обняла его со всей силой, на какую отважилась, опасаясь, как бы не открылись раны.
А затем прижалась еще крепче, понимая, что вину необходимо искупить кровью. И крови должно быть куда больше, чем эти капли.
Они стояли, обнявшись, под непрекращающимся снегопадом, и им было тепло. Но не совсем.
Глава 4
В свое время Мрачный изучил многие темные уголки сознания, а за последние сутки опустился в такие глубины, где никогда прежде не бывал. Но все же он надеялся однажды вернуться к свету. Не расставаясь с дедушкой и не позволяя себе уснуть, он постоянно глядел на уступ, хоть почти и не надеялся увидеть знакомую фигуру, поднимающуюся со стороны лагеря. Покидая свою палатку после бесплодных поисков дяди Трусливого, он прихватил немного вяленого мяса и жидкого меда и растянул запас на весь холодный серый день и наступившую затем суровую темную ночь, съедая по крошке и выпивая по капле. Но тот голод, что терзал желудок, и та жажда, что иссушила горло, не имели ничего общего с потребностью смертных в еде и питье. Мрачному нужно было утолить голод своих демонов.