Клинок судьбы. Сага Черного Континента
Шрифт:
— Молитвы должно возносить Господу. С меня же достаточно того, что ты цела и невредима и находишься в безопасности, в достойных руках, а твой преследователь навсегда оставил тебя, малышка, — с нежностью ответил мужчина в черном. — Теперь ты выйдешь замуж за этого славного юношу и народишь ему крепких сынков и прекрасных дочурок.
— Но кто вы? — не отступала Мэри. — Откуда вы пришли и что здесь ищете? И куда направитесь дальше?
— Я — вечный странник. — В холодных глазах высокого мужчины зажегся странный, неуловимый, почти мистический огонек. — Пришел я из-за заката, а суждено мне уйти за рассвет, куда путь
Пускай мы с вами больше никогда не встретимся, но знайте: я сделал лишь то, что должно было быть сделано. Труды мои завершены, и тот, кто пролил кровь, умер. Но есть и другая кровь, взывающая об отмщении, а значит, есть кровавый след, требующий возмездия. Господь избрал меня своим орудием, а орудие не в силах по собственной воле покинуть направляющую его руку. Пока под солнцем торжествует ало и приумножаются горе и страдания, пока злодеи торгуют людьми, убивают мужчин и глумятся над женщинами, пока обижают слабых и беззащитных — людей ли, животных… до тех пор не знать мне отдыха и успокоения, не ведать мира ни за сытным столом, ни в теплой постели. Прощайте!
— Останьтесь! — Джек вскочил, не выдержав слов, опаляющих душу огнем. Глаза его наполнились слезами.
— Останьтесь! — вторила любимому Мэри, протягивая вслед удаляющейся темной фигуре руки.
Но Соломон Кейн уже растворился в сумерках, что предвещают грядущий рассвет, и ветер заглушил шорох его шагов.
Холмы смерти
1
H'Лонга отправлял ветку за веткой в весело потрескивающий костер, и жадно пожирающие смолистую древесину языки пламени выхватывали из темноты лица двух очень разных мужчин. Один из них был чернокожий старик Н'Лонга, могущественный колдун вуду, был родом из племени Невольничьего Берега. Его лицо испещрили сотни морщин, а иссохшее сгорбленное тело казалось хрупким и немощным. Однако имевшие неосторожность бросить ему вызов могли бы рассказать, что это далеко не так. Если бы остались живы. Багровые отблески пламени плясали на ожерелье колдуна, сделанном из фаланг человеческих пальцев.
Второй человек явно был англосаксонского происхождения, и звали его Соломон Кейн. Рослый широкоплечий мужчина носил облегающие черные одежды пуританина, но и в них умудрялся выглядеть поистине величаво. Его голову украшала мягкая фетровая шляпа без перьев — этот удивительный человек вообще не признавал никаких украшений. Широкие поля сейчас бросали густую тень на бледное неулыбчивое лицо, на котором выделялись задумчивые льдистые глаза.
— Твоя снова приходить, белый брат, — с удовлетворением пробормотал колдун на том упрощенном английском, которым пользуются для общения чернокожие и белые, живущие на Западном побережье Африки.
Надо сказать, тщеславный колдун невероятно гордился знанием этого языка и говорил только на нем, хотя его собеседник в совершенстве владел местным диалектом.
— Много лун сменять друг друга с того дня, когда мы кровью скреплять братство. Твоя уходить на закат, но снова возвращаться!
—
Старый колдун не счел нужным ответить, а лишь поворошил в костре палкой. Помолчав немного, Кейн продолжил:
— Там расстилаются неизведанные просторы… — Худой палец ткнул в непроглядно темную стену деревьев. — Там ждут своего часа непостижимые тайны и опаснейшие приключения. Однажды я уже бросил вызов здешним дебрям. Та попытка едва не стоила мне жизни, но я уцелел. С тех пор что-то вошло в мою кровь… что-то прокралось в душу и грызет меня изнутри, словно нечистая совесть.
Джунгли! Их зловещие темные просторы манят меня как магнит, и я нигде не могу обрести покоя. Все мои мысли полны джунглями — я услышал их зов даже по ту сторону Великой Соленой Воды. И вот я здесь. С первыми лучами солнца я отправлюсь в самое сердце Черного континента. Что уготовано мне в таинственных глубинах Африки? Великие подвиги или беда? Но по мне, лучше уж смерть, чем эта изматывающая и неизбывная тоска по неведомому, этот черный огонь, что выжигает меня изнутри, заставляя желать невозможного…
— Они звать, — понимающе кивнул чернокожий колдун. — Это душа джунглей звать тебя, брат. По ночам она приходить к моя хижина, смотреть на нее тысячами глаз и нашептывать старому Н'Лонга о странном. Так! Зов джунглей! Мы с тобой одной крови, ты и я. Моя — Н'Лонга, великий творец вуду, твоя — Соломон, великий воин. Все, кто слышать зов Черный бог, ходить в джунгли. Моя тоже ходить туда. Теперь твоя должен ходить. Может, твоя оставаться жить и приобретать мудрость, может, твоя погибать и терять жизнь… Решать неназываемый Черный… Твоя верить, что моя повелевать духами?
— Я не знаю, как ты это делаешь, и не хочу даже думать, что за этим стоит, — хмуро ответил Кейн. — Но я не могу отрицать то, что видел собственными глазами. Например, как твоя душа по собственной воле оставила плотскую оболочку и на время наполнила жизнью мертвое тело, чтобы покарать злодея Сонгу.
— Так быть! Ибо моя — Н'Лонга, величайший жрец Черного бога! А теперь твоя смотреть: моя будет творить вуду.
Кейн завороженно следил за действиями склонившегося над огнем старика. Руки африканского колдуна, напевно читающего какие-то заклинания, выделывали плавные странные пассы, и пламя, подобно щенку, ластилось к его пальцам. Кейну показалось, что огонь меняет свой цвет, а костер приобретает странную глубину. Постепенно веки пуританина налились неподъемной тяжестью, а глаза застил туман, сквозь который угадывался черный на фоне белого огня силуэт Н'Лонги. Потом все пропало…
Англичанин вздрогнул и проснулся, рука его инстинктивно потянулась к пистолету за поясом. Старый Н'Лонга довольно ухмылялся, глядя на него поверх огня.
Полуночная тьма сменилась предрассветными сумерками. В руках колдуна сейчас был длинный посох, вырезанный из черного, весьма странного на вид дерева. Верхний его конец венчал массивный набалдашник в виде головы кошки, нижний конец представлял собой острие. Всю поверхность дерева покрывала поразительная резьба, какую доводилось видеть англичанину. Удивительные узоры чем-то напомнили Кейну те, что он видел в проклятом Негари.