Клинок Тишалла

Стовер Мэтью Вудринг

– Немедленно, – повторил Райте. И, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо охранников под темные своды здания.

– Идите в часовню, – крикнул страж за его спиной. – Он в часовне. Мы… это… мы должны оставаться на посту.

– Я сам его найду, – ответил Райте и двинулся по темному проходу.

Атрий здания походил на огромный склеп, исчерченный танцующими оранжевыми крестами, – приближающееся пламя вырисовывало на стенах контуры крестообразных окон. Райте шел, прислушиваясь к звукам собственных шагов. В тишине, царившей здесь, они казались слишком громкими. Он бывал

в этом здании тысячу раз, когда в отрочестве служил мальчиком на побегушках в «Имперском вестнике», помогал отцу оплачивать свою учебу в монастырской школе. Однако сейчас, когда видишь пляшущие, клочковатые тени и чувствуешь приторный затхлый запах…

Зал суда всегда имел свой специфический запах: ароматы пудры и цветочного масла благородных судей смешивались с миазмами страха и пота избитых и напуганных обвиняемых. Эта смесь годами впитывалась в стены – смесь роскоши и вины, ставшая для Райте запахом юриспруденции. Но теперь здесь пахло прелой листвой и горючим маслом.

Часовня некогда служила святилищем Проритуна – бога небес, который был хранителем людских клятв и защитником законов Анханы. В этом зале судьи молились и очищали свои помыслы перед судебными заседаниями. Им помогал жрец небесного бога, который благословлял ревнителей закона и освобождал их от возможных чар принуждающей и убеждающей магии. Несмотря на то что Проритун больше не почитался в судах Анханы, часовня осталась. И с некоторых пор стала святилищем Ма’элКота.

Ее открытые двери охраняли Глаза Божьи.

– Эй ты, – угрожающе прошептал один из них, словно боялся, что его услышит патриарх. – Не знаю, как тебе удалось попасть сюда, но тебе здесь не место. Пошел прочь!

Райте остановился у колонны, которая была наполовину алой от отблесков пожара, а наполовину скрывалась в черной тени. Он сплел пальцы.

– Я посол…

– А мне плевать, кто ты такой, приятель.

Стражник двинулся к непрошеному гостю, и на одежде его заиграли отблески пожара.

– Дуй отсюда, а иначе мой меч окажется в твоих кишках. Считаю до трех. Раз!

Райте нахмурился. Неужели сказывалось влияние Проритуна? Он снова сплел пальцы и приказал:

– Опусти меч.

– Два!

– Действительно, шел бы ты отсюда, – посоветовал второй охранник. – А то ведь он и впрямь убьет тебя.

Райте сосредоточил внимание на собственном теле. Сделав глубокий вздох, он перенес всю его тяжесть на пальцы левой ноги. Его правая рука легла на рукоятку Косалла.

– Я не хочу кровопролития.

– Не волнуйся, это наша забота.

Глаз Божий подошел еще ближе. Теперь он стоял в шаге от Райте.

– Три!

Однако стражник не стал нападать. Возможно, он увидел собственную смерть в печальных блеклых глазах визитера.

– Ваше сияние! – громко крикнул Райте. – Ваше сияние, это я. Посол Райте.

– Допустим, что так, – отозвался второй стражник.

– Ваше сияние, я должен поговорить с вами о важном деле.

Через открытую дверь из часовни донесся замогильный голос, наполнивший пустое помещение гулким эхом:

– Уходи.

– Ты слышал, парень? – спросил первый стражник.

Приблизившись на полшага,

он поднял меч, словно ребенок, решивший отогнать палкой незнакомую собаку.

– Ваше сияние, я насчет Кейна, – крикнул Райте. – Я должен поговорить с вами о Кейне.

Некоторое время никто не двигался.

– Пропустите его.

Стражник отступил на шаг и указал мечом на дверь. Пройдя мимо него, Райте затылком почувствовал, как этот голодный хищник изготовился к нападению.

– Не делай этого, – посоветовал он и остановился.

Черное масло стекало с его левой ладони и густыми каплями падало на пол. Охранник за его спиной неохотно и медленно опустил занесенный было меч.

– Ты меня не испугаешь.

– Да, – не оборачиваясь, согласился Райте. – Но я могу убить тебя, хотя мне не нужна твоя смерть.

Он снова почувствовал движение голодного зверя – на сей раз тот медленно отступил. Райте кивнул и двинулся дальше.

6

Высокие своды часовни озарял слабый свет пламени. Блики просачивались через цветные стекла вентиляционных шахт и плясали на рядах подставок для колен, обитых мягким плюшем. Танец мерцающих отсветов придавал подобие жизни лику каменного Ма’элКота. Его изваяние высотой с два человеческих роста возвышалось за алтарем, а впереди на полу лежала груда грязного тряпья, пропитанного маслом и дымом.

Взглянув на бога, Райте замер.

Из его правого глаза выкатилась слеза и, скользнув по складке у рта, сорвалась с подбородка. Медленно, почувствовав себя вдруг слабым и старым, Райте опустился на одно колено и склонил голову. Потом он ударил себя кулаком в грудь повыше сердца и, разжав пальцы, протянул ладонь к образу бога. «Отче, прости меня, – безмолвно взмолился он. – У меня не было выбора».

Слезы брызнули у него из глаз.

«Прости меня».

Но где-то в глубине сердца горело тайное пламя. Даже слезы, катящиеся по щекам, казались неискренними – лицедейскими .

«Во что я превратился?!»

– Райте…

Голос доносился со стороны большой статуи. Райте поднял голову и увидел, что груда тряпья у подножия алтаря зашевелилась. Из нее выглянуло грязное и изможденное лицо. Потом эта куча встряхнулась и двинулась в сторону Райте, странно подрагивая, словно под ней скрывалось какое-то студенистое морское существо, похожее на густой кисель.

– Ваше сияние, – произнес Райте. – Спасибо, что приняли меня.

Куча медленно поднялась вверх и стала ростом с человека.

– Я знаю, почему ты здесь.

«Сомневаюсь», – подумал Райте и, не поднимаясь с колен, сказал:

– Я пришел, чтобы спасти Империю и город.

– Не лги мне, Райте.

Тряпичная куча вновь потащилась к нему.

– Все мне лгут. Я не могу понять, почему люди решили, что мне неизвестна конечная истина.

Из тряпок высунулась длань, похожая на раздувшуюся руку трупа, и грозно указала на Райте пальцем:

– Ты пришел за Кейном. Ты был с ним с самого начала.

– Ваше сияние, я могу помочь вам. У меня есть лекарство. Я могу вернуть вам здоровье.