Клинок Тишалла
Шрифт:
– Спасибо, – тихонько ответил тот. – Спасибо, Хэри. Вы точно не хотите перекусить?
Хэри закрыл глаза. При мысли о том, чтобы запихнуть в себя хоть кусок, у него сводило кишки, будто чья-то жестокая рука наматывала их на кулак.
– Не сегодня. Я пойду наверх и поближе познакомлюсь с бутылкой.
Брэдли молча кивнул и скрылся в кухне.
Хэри еще долго стоял в прихожей Эбби, слушая тишину. Брэдли все равно что ушел. А больше никого не осталось.
Вера. Дункан. Шенна.
Кейн.
Холодный
«Еще суток не прошло», – подумал он в изумлении. Еще вчера самыми страшными его проблемами были глюки шунта, сведенные ноги и вечная злоба.
«Боже мой…»
Ему казалось, что грудная клетка сейчас провалится в отворившуюся под сердцем пустоту.
«Господи боже, что я наделал?»
– Хэри, – промурлыкала Эбби из-за левого плеча, – вызов к экрану, срочность высокая.
Хэри машинально шагнул к ближайшему экрану и вдавил клавишу приема. Послать звонящего к черту ему в голову не пришло; он испытывал непонятную отстраненную благодарность к этому человеку за то, что тот отвлек его на миг от созерцания руин судьбы.
Звонил Тан’элКот.
«Явился поглумиться», – тупо подумал Хэри.
Поверх черного свитера бывший император натянул металлически блестящую упряжь амплитудного модификатора.
– Кейн, – хмуро вымолвил он, – ты должен немедля прибыть ко мне в Кунсткамеру.
– Ты выбрал не самое удачное время.
– Для тебя лучшего времени не будет. Его не осталось вовсе. Езжай. Немедля.
– Я говорю тебе… – Хэри осекся. – В Кунсткамеру? – переспросил он, нахмурившись. – Если ты в Кунсткамере, почему на тебе упряжь?
– По той же причине, по которой ты должен приехать сейчас же. Ты втянул меня в свою войну, Кейн, и я должен переговорить с тобой прежде, чем стану очередной ее жертвой.
– Что?.. Не понимаю, – выдавил Хэри.
Мозг, словно заржавевший двигатель, с трудом переключался на высокие скорости.
Глаза Тан’элКота пылали мрачным огнем.
– Ты действительно желаешь, чтобы я рассказал обо всем по открытой линии в твоем доме?
Хэри вспомнил, какая толпа соцполицейских и синтековских охранников толклась здесь днем, и кивнул.
– Понимаю, – проговорил он, – но…
– Нет, – прогремел Тан’элКот. – Приезжай. Дело жизни и смерти. Моей и Пэллес Рил.
Зажмурившись, Хэри со свистом втянул обжигающий воздух.
– Еду, – отрезал он. – Буду у Южных ворот через десять минут.
6
Подсвеченные сбоку аварийными лампами, залы Кунсткамеры превратились в жуткие
Дрожь берет от этой хренотени.
Тревога глодала сердце: все здесь было не так. Не только из-за пунктирных огоньков аварийных ламп за мутным бронестеклом; не только потому, что ни один экспонат не ожил с приближением гостей; дело было даже не в мертвой тишине, – глубже, чем бывает на Земле, – воцарившейся, когда стих неумолчный шепоток кондиционеров и вентиляторов.
Хэри Майклсон никогда не видел Кунсткамеры с высоты человеческого роста.
Иррациональным трепетом его наполнял тот простой факт, что впервые в жизни он мог пройти через эти залы своими ногами.
У Южных ворот он не смог заставить себя перешагнуть черту. Долго стоял в дверях, качая головой. Конечно, Тан’элКот сказал, что ПН-поле отключено, что его мысленный взор не улавливает даже тех мизерных струек Силы, что должен был, но Ровер так и остался в долбаном Лос-Анджелесе. Ребята с Фанкона, должно быть, уже вдули его с аукциона…
– С какой стати отключилось поле? – спросил Хэри. – И что с электричеством?
Тан’элКот раздраженно глянул на него.
– Ты здесь, черт возьми, директор , – прогрохотал он сурово. – Если ты не знаешь, откуда мне знать? Иди за мною.
Хэри с большим трудом заставил себя пройти в ворота Кунсткамеры. Он знал, он просто знал, что стоит ему сделать еще шаг, и он свалится, увечный и беспомощный, под ноги Тан’элКоту.
Сочувствия от бывшего императора он получил примерно столько, сколько и ожидал.
– Ну ладно, – бросил он холодно. – Пусть она умирает.
Потом отвернулся и двинулся прочь.
Хэри нагнал его через секунду. И все равно ему страшновато было идти там, где он всегда катился в инвалидном кресле.
Тан’элКот свернул в галерею, которая вела в зал Кейна и к его собственным апартаментам. Хэри двигался за ним, вслушиваясь в эхо и растирая плечи, чтобы избавиться от мурашек.
– Ты когда-нибудь… – проговорил он, инстинктивно понизив голос, потом поймал себя на этом, закашлялся – в воздухе висела острая химическая вонь – и повторил громче: – Ты мне когда-нибудь скажешь, что случилось?
Тан’элКот застыл. Спина его казалась перегородившей галерею черной стеной.
– Не чуешь?
Этот химический запах, резавший нос, горло, язык… Он узнал его. Газ-антисептик из саркофага Берна. Только гуще, сильней, плотнее. До сих пор Хэри ощущал его вонь только рядом с гробом. Волосы его встали дыбом.